Шарль Бодлер - Избивайте..! Опьяняйтесь! Порт

ASSOMMONS  LES  PAUVRES!

ИЗБИВАЙТЕ  НИЩИХ!

      Как-то  я  пятнадцать  дней  провел  в  уединении,  окружив  себя  книгами, бывшими  тогда  в  большой  моде ( это  было  лет  шестнадцать – семнадцать  назад*);  я  говорю  о  тех  книгах,  что  истолковывают  искусство  делать  людей  богатыми,  счастливыми  и  премудрыми  в  двадцать  четыре  часа.

      Итак,  я  переваривал,  а  вернее  сказать,  глотал  весь  этот  ученый  бред  от  предприимчивых  попечителей  общественного  вкуса,  советующих  беднякам  сделаться  рабами  и  убеждающих  их  в  том,  что  все  они  не  что  иное,  как  короли  в  отсутствие  престолов. – Неудивительно,  что  это  привело  мой  рассудок  в  состояние  помрачения,  граничащего  со  слабоумием.

      Однако и  пребывая  на  дне  интеллекта,  я  как  будто  ощущал  в  себе  темный  зародыш  некой  идеи,  затмевающей  те  сентенции  для  добропорядочных  матрон,  собрание  которых  я  только  что  пролистал.  Но  то  была  лишь  идея  идеи,  нечто  бесконечно  смутное  и  неопределенное.

      И  я  покинул  комнату,  одержимый  жаждой.  Ибо  пристрастие  к  дурной  литературе  порождает  потребность  в  чистом  воздухе  и  чем-то  освежающем.

      Я  собирался  зайти  в  кабаре,  но  вход  мне  преградил  нищий  с  протянутой  шляпой  и  с  одним  из  тех  незабываемых  взглядов,  какими  глядят  на  виноград,  заставляя  его  созревать,  магнетизеры,  и  с  какими  опрокидывают  престолы,  когда  дух  возмущает  материю.

      И  тут  я  услышал  голос,  нашептывавший  мне  на  ухо,  я  узнал  в  нем  голос  того  доброго  Ангела  или  доброго  Демона,  что  сопровождал  меня  повсюду.  Если  свой  добрый  Демон  был  у  Сократа,  то  почему  его  не  могло  быть  у  меня,  разве  я  не  был  достоин  собственного  патента  на  безумие,  засвидетельствованное  субтильным  Лелю  или  прекрасно  осведомленным  Байярже?**

      Между  Демоном  Сократа  и  моим  существовала,  однако,  та  разница,  что  его  Демон  обнаруживал  себя,  защищая,  предостерегая,  удерживая  его  от  чего-то,  мой  же  настойчиво  давал  мне  советы,  убеждая  в  чем-то  и  к  чему-то  призывая.  У  бедного  Сократа  не  было  другого  Демона,  кроме  Демона  Запрета,  тот  же,  что  сопровождал  меня,  был  Демоном  Утверждения,  Демоном  Действия,  Демоном  Борьбы.

      Его-то  голос  и  нашептывал  мне: “ Лишь  тот  равен  другому,  кто  может  доказать  свое  право  на  это,  и  лишь  тот  достоин  свободы,  кто  способен  ее  завоевать“.

      Тотчас  же  я  подскочил  к  нищему  и  ударом  кулака  запечатал  его  глаз,  который  сделался  большим,  как  шар.  Я  сломал  ноготь,  выбив  ему  два  зуба,  и  так  как  не  чувствовал  себя  достаточно  сильным  и  достаточно  искусным  в  боксе,  для  того  чтобы  быстро  свалить  старика  с  ног,  я  одной  рукой  схватил  его  за  воротник  плаща,  а  другой  сжал  его  горло  и  принялся  молотить  его  головой  о  стену.  Должен  признаться,  что  предварительно  я  взглядом  проинспектировал  окрестности,  дабы  убедиться  в  том,  что  заброшенная  окраина,  где  мы  находились,  не  изобилует  лишними  свидетелями  или  полицейскими.

      А  потом  ударом  ноги  в  спину,  достаточно  энергичным,  чтоб  сломать  лопатки,  повалил  шестидесятилетнего  слабака  на  землю  и,  схватив  валявшуюся  тут  же  сучковатую  палку,  начал  избивать  его  с  методичностью  мясника,  размягчающего  бифштекс.

      Вдруг – о  чудо!  о  наслаждение  для  философа,  получающего  превосходное  подтверждение  своей  теории! – я  увидел,  как  эти  ходячие  мощи  развернулись,  выпрямились  с  энергией,  невероятной  для  столь  изношенного  механизма,  и  с  выражением  ненависти,  показавшимся  мне  добрым  предзнаменованием,  набросились  на  меня;  дряхлый  бродяжка  разукрасил  мне  оба  глаза,  сломал  четыре  зуба  и  отштукатурил  меня  на  славу  отнятой  у  меня  же  палкой. – Итак,  мои  старания  не  пропали  даром,  энергичное  лечение  возвратило  ему  гордость  и  жизнь.

      Наконец,  я  подал  ему  внушительный  знак,  что  считаю  нашу  ссору  оконченной,  и,  удовлетворенный  ее  результатом  как  софист  школы  стоиков,  сказал  ему: “ Мсье,  Вы  равны  мне!  удостойте  же  меня  чести,  разделив  со  мною  мой  кошелек;  и  запомните  хорошенько,  что,  если  вы  настоящий  филантроп,  ко  всем  вашим  собратьям,  вздумавшим  просить  милостыню,  вы  станете  применять  ту  теорию,  которую  я  столь  болезненно  для  себя  опробовал  на  вашей  спине”.
      Он  заверил  меня,  что  прекрасно  уяснил  мою  теорию,  и  поклялся  следовать  моим  советам.  ”Что  бы  Вы  сказали  на  это,  Гражданин  Прудон***?”


*Бодлер  имеет  в  виду  события  1848  года.
**Лелю  и  Байярже – французские  психиатры,  в  1850  г.  предпринявшие  попытку  доказать,  что  Сократ  был  сумасшедшим
***Прудон  Пьер  Жозеф (1809-65) – социалист,  теоретик  анархизма;  выступая  против  революционных  преобразований  общества,  в  период  Революции  1848  года  выдвигал  проекты  экономического  сотрудничества  классов  и  “мирной  ликвидации  государства”.


LE PORT

ПОРТ

Порт – очаровательное место для души, уставшей от жизненных столкновений. Ширь небес, подвижная архитектура облаков, переменчивые краски моря, мерцание маячных огней, - глядящий на мир сквозь эту волшебную призму никогда не бывает утомлен. Корабли с их стройными формами и сложной оснасткой, легкие оттиски волн, мерно набегающих на ватерлинии, поддерживают в душе чувство ритма и красоты. И, наконец, прежде всего это род наслаждения, таинственного и аристократического, для того, для кого не существует ни амбиций, ни любопытства, - созерцать, облокотившись на перила бельведера или мола, муравьиную оживленность тех, кто уезжает и возвращается, тех, кто еще не утратил силы желаний и стремится к новым впечатлениям, ожидая их от путешествий.

ENIVREZ-VOUS!

ОПЬЯНЯЙТЕСЬ!

Нужно быть опьяненным! Дело исключительно в этом. Чтобы не чувствовать ужасной ноши Времени, сокрушающей ваши плечи, пригибающей вас к земле, опьяняйтесь без передышки.
Но чем? Вином, поэзией или добродетелью, чем угодно. Но опьяняйтесь!

И где бы вы ни очнулись: на дне канавы, на ступенях дворца, в унылом одиночестве вашей комнаты, - когда чувство опьяненности, улетучиваясь, покидает вас, спросите у ветра, волны, звезды, птицы, маятника стенных часов, у всего, что летит, всего, что стонет, всего, что вращается, всего, что поет, что говорит, спросите у всего этого: который час, - и ветер, волна, звезда, птица, часы ответят вам: “ Время опьяняться! Чтобы не быть жалким рабом минут, опьяняйтесь, опьяняйтесь без конца, без устали, без передышки! Вином, поэзией или добродетелью, это уж как вам будет угодно. ”