Разговор с рэем брэдбери об иракской кампании

«Это новый мир. А теперь мы торжественно
покончим с тем, что еще осталось от старого»
Р.Брэдбери  «Изгнанники»

Разрешите войти, досточтимый сэр Рэй,
Вам не мнятся потомки живым приложеньем к прицелу?
Через танковый люк (у махины сей нету дверей)
В униформе песочного цвета они выбегают на сцену.
Ваша книга, в которой дымился и самый счастливый абзац,
Говорила когда-то о горестной метаморфозе.
Неужели свершилось? Весь мир полигон или плац,
Лиц кевларовых больше, чем розовых щек на морозе.

Генерал, улыбаясь, отвечает на чей-то нескромный вопрос.
Что же взять с журналистов! Генерал почти безупречен.
Он поджар и красив. Он даже не красит волос,
И звезды на вороте ярче всех звезд Междуречья
В ясную ночь. Ведь ясная ночь – хороша,
Словно свежая карта для прокладки нового курса.
И если у АС-130 имеется где-то душа,
То она, несомненно, поет вплоть до выработки ресурса.

Но зачем же Аллах столько улочек создал кривых?
То – не город, а просто какая-то инсценировка.
Гроздья окон, еще застекленных, опасно живых.
Как же солнце палит – точнее, чем снайперская винтовка.
Пуля ствол пробегает, круша вездесущий песок,
Словно гвоздь – штукатурку, гвоздь для маминого портрета.
Пехотинцы уходят опять на последний победный бросок.
«Мама! Я тебя умоляю – не спрашивай больше об этом!»

Благородный сэр Рэй, подтвердите: однажды спросил астронавт:
«А если б  о н и  заблевали прихожую Белого Дома?»
Марс ведь тоже сегодня почти что американский анклав,
Только безлюдный, словно накрытая бомбами зона.
Знаете, сэр, уже не спасает от шока укол – ни один,
Что бы там ни было в шприцах у доблестных армий.
В санитарный «Чинук» набивают людей, как патроны в пустой магазин,
И теряет, хрипя, кровь и мужество пассионарий.

Мозг командами стиснут, а чувства спрямил горизонт.
Ветер воспоминаний напрасно в извилинах рыщет.
Ныне у кавалерии вместо коня – мастодонт,
Он понадежнее в деле разора жилища.
Что ж, пустыня глотала и не такие миры.
Эдгара По, сэр, я знаю, сожгли не на Марсе – в Фаллудже.
Смит козырнул Командиру и вышел, печатая шаг, из игры
В детство, в Айову, на воздух – носиться по лужам.