В упряжке-2

От любви до могилы – чем дальше, тем больше стихов.
Повернёшься хоть слово сказать, а уже пронеслась кавалькада.
И выходит, что лучшая песня должна быть без слов –
Только ты и она. А стихи тебе шепчут – из ада.

От стихиры до славы – чем дальше, тем больше – ничто.
Повернёшься ответить, а коммент склевала синица.
Усреднённый поэт исчезает в сезонном пальто.
И – твоя – обретает чужое обличье страница.

А тебе остаётся – мусолить засаленный тыл,
Целовать бандероль – как посредника при переписке.
Чтоб однажды, свихнувшись, ты вены поэзии вскрыл,
Огорошив врагов и порадовав женщин и близких.

                Андрей Коровин



Имяреку, тебе, --  потому что не станет за труд
из-под камня тебя раздобыть -- от меня, анонима,
как по тем же делам, потому что и с камня сотрут,
так и в силу того, что я сверху и, камня помимо,
чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса --
на эзоповой фене в отечестве белых головок,
где наощупь и вслух наколол ты свои полюса
в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;

имяреку, тебе, сыну вдовой кондукторши от
то ли Духа Святого, то ль поднятой пыли дворовой,
похитителю книг, сочинителю лучшей из од
на паденье А.С. в кружева и к ногам Гончаровой,
словоплету, лжецу, пожирателю мелкой слезы,
обожателю Энгра, трамвайных звонков, асфоделей,
белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,
одинокому сердцу и телу бессчетных постелей --

да лежится тебе, как в большом оренбургском платке,
в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,
понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке,
и замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима.
Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.
Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасали тебя от распада.

Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою трубку протяжно.
Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и не важно.

                И.Бродский