Мне нечего сказать вам на прощанье...

 «Я пришел в мир добрый, родной и любил его бесконечно. Я ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать вам на прощанье. Виктор Астафьев.»  Это полное содержание короткого  завещания нашего земляка. великого русского писателя Виктора Петровича Астафьева. Больше в нём не было ни слова. Обычно так обращаются, уходя из мира сего, лишь те, кто решил покончить с собой. Или кого довели до такого состояния…
54 миллиона выделили в этом году на помпезные празднества по случаю 80-летия   Виктора Петровича . И некому напомнить теперь о том, что не сам он умер, а залюбили  его насмерть всякого рода чиновники , бизнесмены и прихлебатели, небрежно за спиной именовавшие писателя  пехотой , не то что миллионов   копейки не давшие на краевую писательскую организацию. Ни тогда. Ни теперь. Никто не напомнит, как  «народные избранники»  наши отказали ему в пенсии - ему, принесшему всемирную литературную славу нашему краю, ему, фронтовику, кровь свою проливавшему за Родину, ему , смертельно больному, но… всё ещё живому. В том-то и вина была его - что живой. Вот умер   и , пожалуйста, сколько хочешь миллионов получи, и хвалебных слов от кого попало   не меряно!
Не нужен богатеям и власть имущим живой творец. Не выгоден. В том-то и беда его. Всем хорош можешь быть, но, коли живой,   недостаток этот все твои плюсы перекрывает!.. Был бы жив Виктор Петрович, поделился бы с писателями-земляками дарованными миллионами всенепременно, да, только.. не дали б ему тогда ничего такого. А землякам-писателям – тем паче…
Никто не напомнит теперь, как даже на похоронах сановные особы и чинуши близко не подпускали ни к отпеванию, ни к поминкам ни одного из собратьев по перу - земляков нашего Петровича. Было много высокопарных и громких слов о покойном и о русской литературе, множество столичных знаменитостей красиво постояло возле
скорбного гроба, зарабатывая на смерти Виктора Петровича политические очки, в то время, как именно русских литераторов-красноярцев , земляков писателя  оттеснили и оттёрли подальше: в церковь их не пустили вообще, оставили мёрзнуть на морозе, а на поминках они сидели в самом дальнем углу   чтоб никто их ,как приблудших дворняжек,  не видел и не слышал.
Любят у нас  писателей исключительно  бездыханными почему-то. Видимо, по принципу: «Хороший индеец – мёртвый индеец». Особенно власти российские: ну, просто обожают мёртвых, так ведь удобнее, надёжнее: мертвецы не возразят, не усовестят, промолчат, что бы о них ни сказали, как бы ни примазывались к их памяти и славе.
Мёртвого можно спокойно изобразить таким, каким он при жизни  не был никогда, на нём можно  сделать бабки, заработать имидж, он ведь всё равно смолчит, какое бы шоу с распродажами ни устраивалось. Построенная в Овсянке, на родине Астафьева «потёмкинская деревня» - не памяти писателя служить предназначена, а привлечению туристов-иностранцев и зарабатыванию на них денег в стиле «рашен-кантри» : а-ля балалайка-водка-медведи, крашеные бабы в кокошниках, ряженые в театральные порты мужички «под комаринского», самовары, деревянные ложки и прочая атрибутика дешёвенького магазинчика для дурачков интуристов. При чём здесь память о великом писателе? Назовём вещи своими именами: здесь собираются заколачивать бабки, размахивая покойником, как флагом, люди – никакого, даже самого приблизительного отношения к литературе не имеющие!
Что уж говорить о тех, кто никогда не был в числе именитых…17 апреля сего года, во время открытия краевого конкурса  Король поэтов , проводившегося в конференц-зале СибГТУ, было оглашено решение оргкомитета об издании дополнительно к книгам победителей этого состязания первой книги стихов Александра Василевского. А  чуть раньше, 29 марта,  в выставочном зале по адресу Красноярск, пр. Мира, 56 открылась персональная выставка работ красноярского художника,
профессионального графика-дизайнера Александра Шедченко. Выставка была приурочена к 50-летию со дня рождения живописца. Одновременно с этим был издан первый красочный персональный альбом художественных работ Александра…Безусловно, все эти события можно было бы  отнести к разряду счастливых и для художника Шедченко, и для поэта Василевского. Если бы не одно но… Они сами никогда не
узнают об этом. Потому что их нет. Оба они покончили с собой: Василевский в 2002, а Шедченко в 2003 году.
Причем, художник Шедченко так и не имел за всю свою жизнь ни одной персональной выставки, не видел ни единого изданного альбома  работ, а поэт Василевский никогда не держал в руках ни одной своей книги. Увы, из года в год, изо дня в день   подлинных творцов не видят и не слышат в упор, да ещё и унижают, тычут, как малых котят носом:  «Всяк сверчок знай свой шесток» ,  «Не высовывайся» ,  «Ты никто и звать тебя никак» , «Если ты такой умный, то почему такой бедный?»
  «…И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достаётся успешный бег, не храбрым   победа, не мудрым   хлеб, и не у разумных   богатство, и не искусным благорасположение…»  - сказано о том в Библии.
В годы, предшествовавшие трагическому уходу из жизни,   Саше Шедченко приходилось зарабатывать себе на хлеб рисованием этикеток для водки, а безработному Саше Василевскому   собиранием грибов и ягод в лесу, чтобы хоть как-то прокормиться… Где ж вы были тогда, «эстеты» и любители прекрасного? Почему не спасли, не поддержали теплым словом, цена которому   жизнь человеческая?!
Ребята! И как же нужно было вас  достать , чтобы вы решили уйти из жизни, которую так безумно любили! А вы ведь любили эту грёбаную жизнь - до последнего дыхания, в этом меня убеждают вновь и вновь искренние строчки Александра Василевского:
«Рассвет над парящей долиной
Играет пером пелены…
Здесь горные скалы, вершины, -
Как замки былинной страны…
Здесь   будто покрыли заставы
Туманом укутанный край,
А рощи, боры и дубравы
Приветствуют утренний рай!
Сибирские пенные чащи
Пылают в пурпурных лучах…
Я - русский, а значит - пропащий!
Пропал я в таёжных лесах!
Я слился с белками Саяна,
Уснул под брусничным листом,
Я - берег бушующей Маны,
Я - камень безмолвный на нём.
Я - в капле росы, я   в дождинке,
В восходе над бурным ручьём,
Я - в каждой дорожной пылинке…
Я - русский! И это - мой дом.»
Простите нас, Саша Шедченко и Саша Василевский… Простите нас, Виктор Петрович. Простите нас, все, кто ушёл… Низкий вам поклон за всё, что вы для нас сделали.  И мне вам тоже нечего сказать теперь, потому что нечем оправдаться. Мне стыдно. За всех нас!