Вдовам всех войн

Оттепель сменилась заморозками. Все в инее.
Промерзшая земля не принимает.
Ее долбят, рубят, отламывают по кускам
                два озябших человека.
Согреваясь, они работают почти охотно.
Уже слышен недалеко хруст ледяного наста.
Сухо и отрывисто переговариваясь, идут
                несколько человек.
Копальщики поднимают на миг головы и
         начинают работать быстрее.
Подходят строгие люди. Их безжизненные лица
                выражают усталость.
Пока из ямы выбрасываются последние камни,
кто-то из пришедших закуривает.
Огонек его сигареты кажется чем-то нереальным,
выпадающим из общего грязно-серого пейзажа.
Выбираясь из ямы, один из рабочих       
                поскальзывается,
и, больно ударившись, долго ругается,
ища по всем карманам курево.
Теперь работают пришедшие.
Их редкие, отрывистые фразы
как бы повторяют хруст ледяного наста под ногами.
И даже ругань, наконец, утихшая,
кажется более естественной,
чем доносящиеся откуда-то рыдания.
Все бросают в яму куски земли и льда.
Руки быстро замерзают, и теперь только двое
                работают лопатами.
Остальные слушают звуки падающей вечной мерзлоты.
Окончив работу, люди уходят.
Они идут быстро, переговариваясь, кто-то курит.
Один оглядывается и вытирает туман, набежавший на глаза.
Вот уже слышен отрывистый смех,
но он смолкает на фоне редких всхлипываний,
доносящихся с другого конца кладбища.
Это потом все происходящее здесь
будет описано словами: 
                “ ее хоронило государство...”