Боже мой!

 Боже мой! Я говорю: “Боже мой!” Что за времена? Приличному человеку невозможно ни с кем познакомиться! Увидишь симпатичную девочку на улице, и говоришь ей: “Золотце моё! Как тебя зовут?” А она в ответ: “Дядя, прожуй, что кушаешь, а потом снимай!” А что снимай? На ней из одежды-то одна повязка на грудях да панталоны.
 Горе какое! Говорила мне мама: “Беня, женись вовремя. Хороший продукт не должен простаивать.” Мама знала, что говорила.
 Так нет, не послушался! Сначала институт с его сессиями и комсомольской работой.
Покойный дядя Изя, он 10 лет сидел, меня остерегал: “Бенчик, ну зачем тебе с твоей фамилией лезть в политику с её грязью?” Я не находил связи: фамилия, как фамилия – Юденфарт, и кипятился: “При чём здесь политика? Какая грязь?” А дядя Изя продолжал: “Все организации, имеющие в своём названии аббревиатуру, грязны по своей сути: ЧК, КГБ, КПСС, ВЛКСМ”. “ГПЗ, МТС”, - продолжил я. “А что? Та же самая грязь, только замешанная на пролетарско-крестьянской сознательности”. Так говорил покойный дядя Изя. И он оказался прав. На четвёртом курсе меня, комсорга, вызвали в комитет комсомола и популярно объяснили, что, несмотря на то, что у нас здесь все равны, секретарём комитета комсомола курса будет Ваня Зайцев.
 “Ну что ж, Ваня так Ваня”, - подумал я и, в освободившееся от общественной деятельности время, влюбился. Она была такая!…
 Когда мы топтались с ней в танце на новогодней вечеринке под хит группы “Юрай Хип” –“Июльское утро”, мой довольно длинный нос утопал в её выдающемся бюсте.
 Маша. Манюня. Папа – зам.декана факультета. Роскошная квартира в Нагорном районе. Распределение на кафедру. Что ещё надо? Но с ней было очень жарко. Даже, где-то по большому счёту, душно. И я отвалил, не дожидаясь распределения.
 Престижную кафедру заменила должность инженера без категории в небольшом отделе завода, который в народе называли “французским”. Это не было совместное советско-французское предприятие, и к кожно-венерологическому диспансеру с его болячками тоже отношения не имело, просто завод кишел специалистами с фамилиями, созвучными моей. Своеобразное производственное гетто для людей с высшим образованием, работающих за минимальную зарплату.
 И я с головой влез в работу. Допуски, посадки, техпроцессы, деталировки, субботники, воскресники. Карьера. Когда из безкатегорийного инженера я превратился в специалиста III категории, понял, что можно перевести дух. И влюбился…
Из приёмной начальника отдела так зазывно разносился запах французских духов “Клима” секретарши Леночки – воздушного созданья в вызывающем мини на высоченных шпильках, что я стал рационализатором.
 Каждое утро с очередным рацпредложением я сидел в приёмной в ожидании прихода начальника, и пожирал глазами Леночку. Я рассказывал ей анекдоты, отпускал комплименты, и не сводил глаз с её длинных ножек. И добился своего.
 Сидя в кафе “Снежинка”, и слизывая с ложечки мороженое, Леночка, подрагивающим от смущения голоском, спрашивала: “Беня, ну за что Вы меня полюбили?”, - заранее зная всё, что я ей скажу, и купаясь в моих восторженных тирадах.
Леночка. Ленусик. Пусик. Папа – зам.главного инженера. Дача в Высоком. “Волга” представительского чёрного цвета. Поднятие зарплаты. Престижная должность начальника бюро в двадцать пять лет. Что плохого? Но кукольная мордашка быстро приелась, а маленькая головка не содержала почти никаких мыслей.
 И я ушёл. И с работы тоже.
 Ах, золотое было время! Свобода. Частная собственность. Кооперативное движение. Мысли роились и иногда даже воплощались. Механизм заработал. Заказы пошли. Себестоимость – тьфу! Цена – о-го-го! Но все довольны: и клиенты, и покупатели, и работяги. Работал с радостью. С восхода до захода. Купил квартиру. Обставил мебелью. “Жигули” – девятка. Обулся-оделся. Отпуск в Сочи. Золотой песок на пляже. Поднял глаза – Она.
 Сирена в соблазнительном бикини, и цвет волос –летней ночи. Порода. Её не купишь – она даётся от рождения. Тонкие пальцы, взвешенные фразы, мягкий тембр голоса. Никакой суетливости. Спокойное осознание своей красоты и значимости.
 Ах, какая женщина! Три дня я пудрил ей мозги, блистал своей эрудицией, и сыпал деньгами. А на четвёртый она просто сказала: “ Ну, всё. Пошли”. И взяла меня силой. Жалкая проза жизни.
 Проза меня не прельщала, и я уехал. Далеко и навсегда. Один. С мамой.
Мне сорок лет. И голова лысеет пропорционально возрасту. И, кажется, теперь самое время жениться…
 “Золотце моё, как тебя зовут?” А она мне в ответ: “Дядя, иди к маме!”
“Девочка, зачем же так грубо? И вообще, откуда ты знаешь, как меня зовут?