десятый странник...

http://www.stihi.ru/avtor/inri


Солнце закатными лучами играло свою арию, едва озаряя еле заметный, тёмный углок арены и тихонько плачущего мальчика. Маленькое тельце в белоснежной тунике сотрясали рыдания, но он был совершенно беззвучен. Еле приметный уголок был известен только тому, кто аккуратно должен был разравнивать песок арены пышных празднеств боя гладиаторов. Но он уже всё сделал. Теперь же маленького, почему-то разодетого как принца эллинов ждало совсем иное

Два гладиатора, проходящих неподалёку, всё-таки заметили его, но опустив глаза, проследовали мимо, сделав вид, что не увидели ребёнка.

Когда его впервые привезли сюда, на нём была дорогая одежда, а на маленьких ножках – поножи, отцом заказанные для ребёнка – такие вещи мог себе позволить лишь центурион отнюдь не нижшего звена. И здесь – среди бойцов его прозвали «сын Центуриона». А мальчик до сих пор любил отца, которого недавно потерял.  когда же впервые он, ребёнок, появился на арене с граблямии,  один из фехтовальщиков обнаружил мальчика талантливым как воина – там, на арене, один из «старых» гладиаторов скучал, и, наставляя молодёжь, он очень удивился, увидев, как мальчик держит подобранный с земли упавший «гладиус»... может быть, его чему-то научил отец, которого он обожал... и, однако, он был тих и кроток, словно оленёнок...

среди бойцов попроще кто-то мальчику завидовал, кто-то вожделел его, но гладиаторы постарше и поопытней ему благоволили, не давали обижать. даже поясняли кое-что мальчонке, мечтавшему лишь только об одном – чтоб вырваться отсюда. но тут никто из гладиаторов ему помочь уже не мог – хозяин, бывший на беду его же отчимом, мальчика держал буквально «при себе» и днём... и ночью... одетый временами словно принц, ребёнок – этому и завидовали те, кто поглупее, однако, подметал арену. больше же всего боялся наступления ночи.

Где-то неподалёку раздались громкие крики. мальчик весь сжался от страха, но когда оттуда же послышался и львиный рык, он почему-то сразу успокоился... Наконец-то привезли то, что так долго ожидал хозяин – огромного величественного льва. Даже африканцы среди гладиаторов говорили, что им не доводилось видеть такого красавца. Кто-то правильно сказал – его не стыдно было показать и императору. и по глазам хозяина рабы, что поумнее,поняли,что сказанное задело его за живое.в голове его родился наконец-то план,цель которого он вожделел всю жизнь.хозяин был тщеславен. а привезший льва - именно он помянул про императора - похоже знал это, и цену заломил невероятную. однако же хозяин, всем хорошо известный скупостью,деньги отдал не торгуясь. в его уме,похоже,созревало представление,которое однажды он покажет в Риме


была уже поздняя ночь, когда отчим всё-таки отыскал его. мальчик как завороженный смотрел на могучего льва. благосклонно смотрящего на ребёнка, тихонько стоящего у незакрытой клетки. та отвратительная сцена, та истерика, которую устроил старый сладострастник, крики, взмах руки – всё в сторону ребёнка, с ужасом глядящего на отчима, и тихо отступаещего в клетку, и на льва произвели неизгладимое впечатление – он тихо сделал шаг вперёд – ребёнок сам того не понимая, спинкою прижался к львиной могучей груди – и издал такой рык,что хозяин чуть не обмочился

и похоже,что он совершенно не привык к унижениям. привстав – он присел от страха, с бешенством окинул взглядом  рабов,опустивших головы,чтобы не рассмеяться... но ничего не мог поделать. а мальчик так и остался спать в клетке со львом – уткнувшись лицом в могучую гриву великана, решив, что никуда он не уйдёт от своего защитника ни на следующий день, ни на последующий... и будь что будет... Через день хозяин это понял и явился к клетке с диким зверем. глянув на ребёнка,с ненавистью выдохнул:
- завтра на арену -  и убрался в свой альков порока.
   
перепуганные слуги выполнили всё буквально - мальчик оказался на арене.в обнимку со львом...хозяин,совсем потерял человеческий облик. подобно бабуину,как тихонько сказал один из темнокожих гладиаторов, он только плевался вокруг,лишь на мгновение, когда к нему вернулся дар человеческой речи,он завизжал:
- убить его! - ткнув пальцем на арену

напуганные воины,которые не по-наслышке знали ревнивый нрав жестокого хозяина,а также - на что он способен,несмело двинулись ко льву с ребёнком... Лев сделал шаг вперёд, и издал чудовищный рык
- убить его! – всё звенело вокруг... воины подняли копья...


Лев сражался,защищая мальчика,как львица защищает своего единственного львёнка,но лишь в какую-то минуту старый воин смог пронзить его копьём, а мальчик умер сразу - тонкая пика попала ему прямо в сердце. они так и остались вместе - Лев и мальчик,обхвативший ручками его гриву – лежать на залитой кровью кровью Арене

Песок баюкало лучами огромное заходящее солнце,медленно уходящее туда - за горизонт... захваченный в сраженьи воин, только что доставленный к баракам гладиаторов, стоял у входа на арену, словно купаясь в лучах заходящего солнца.один из соседей тихо окликнул  его:
– спартак
он оглянулся... и пошёл к себе – в бараки. но перед внутренним взором его надолго застыли обнявшийся мальчик и лев – в кроваво-красных лучах солнца,уходящего за горизонт. а в голове его звенело давно забытое в бараках слово: свобода


– что с тобой, Васенька? – маленький мальчик, нежно обняв любимого котика, осторожно осматривая его лапку. красные смешные огоньки легонько бегали в траве вокруг подошв его башмачков

Незаметно подошедший высокий, красивый мужчина тихо, словно нараспев, позвал
– Алёша, пора
мальчик обернулся, и буквально расцвёл, как лилия в лучах утреннего Солнца – лицо его озарилось цветущею улыбкой.
протянув свою хрупкую ручку, он тихонько взял мужчину за руку, и они медленно двинулись в сторону заходящего Солнца. котик, словно белка распушив свой хвостик, преданно семенил рядом с ними












Слёзы Ангела. 1 - Grayscale

Созерцание – прикольная штука. Время течёт незаметно, секунды словно песчинки между пальцами – падают вниз – к истокам... На этот раз объектом созерцания была тень от люстры на потолке – рельефно очерченная грань, взаимопереходы из градаций серого – GRAYSCALE, так сказать. Красивая картинка. Нежный прохладный ветерок, столь сладкий в этот жаркий день, чуть шевелил волосы на голове – все три миллиметра. Мешало только ощущение ЧЕГО-ТО. А чего – неизвестно. Что-то мешало спокойно лежать, созерцая театр теней на белом экране потолка и ни о чём не думать. Фиг его знает – что – кажется, чем-то веяло с улицы. Не запах, а, скорее, чьи-то эмоции, совершенно некогерентные нынешнему состоянию, мешали сосредоточиться и, такскааать, в Паринирвану, ...или в ПараРванину, короче – мешали... Принц только было чуть попробовал отстроиться от ощущений и эмоций, неадекватных медитации, как издаля – откуда-то – из садика, вполне вроде бы детского донёсся прокуренно-пропитый детский взрёв:

– КОПАЙ!!!

Принц недовольно поморщился. Не исчезла надежда ещё, что подростки, НЕОБРЕМЕНЁННЫЕ сами понимаете чем, скоро уйдут – вроде же жара ведь!.. Странные ощущения, уже вполне понятно теперя с чем связанные, дополнялись странным же ощущением непонятности – а сколька в данный момент времени – чувство оного почему-то в данный момент не работало, ну а компьютер включать, шобы часы посмотреть, не хотелось. И вот, как просветление в мозГу, всплыло, что вроде бы часы-то можно на мобиле посмотреть. И только он попробовал припомнить, где бросил рюкзачок, как вновь из садика, тока с другой стороны, донеслось писклявое детское:

– Х...йлинамбля...

На этом терпение кончилось. Не ожидая продолжения, Принц подобрался, и, с недовольною миною начал немедленные поиски... Хронометраж был тот ещё. Однако уж теперь всё это дела не меняло – он быстренько собрался, сунул SлONYка в рюкзак es-Carte, выбежал на улицу.

Бананы в уши – и порядок. SHUFFLE заиграл осколки DEEP FOREST. Ничего так... Медленно, неторопясь, он шёл танцующей походкой вдоль просёлочной дороги, не вникая как-то так особенно в канву происходящего вокруг, пристально изучая свой внутренний мир, временами – в такт музыке взрываясь фрагментами таолу... Прилипшие носы забитого межгоравтобуса, именовавшегося в просторечьи скотовозкой... И что – ему не привыкать, что смотрят, как на идиота... И справка есть – от армии, а может – и не только... Нн-да... Ну ладно... Шаг, шаг, ещё один, прыжок-вертушка, колесо рондата... Неожиданно в DEEP FOREST вклинился громом средь ясного неба SOUND СПЛИНа – «По горящим губам SOS», а следом последовал взрыв визжащих тормозов... Он оглянулся...

В пяти шагах неожиданно, судя по тормозному следу, остановилась белая ОКа, играющей эмалью на солнце производящая впечатление унитаза, выехвашего на дорогу... А из тонированного до полной непрозрачности окна авто торчала голова небритого Сёгуна – с улыбкою от уха и до уха.

– ЗдорОво!!!
– Ты с ума сошёл?!! Со мною чуть сатори не случилось!! Нельзя же так пугать людей!..
– Да ладно, сам хорош – «танцующая в темноте»...
Принц улыбнулся. Сёгун:
– Залезай!

Анатомические сидения и маленькая нэцкэ Балу, а также неплохое Hi-end аудио производили вполне благопристойное впечатление. Различие меж ин- и экс-терьером... Быть может, верно было сказано о том, что по одёжке лишь встречают.

– Погоди – перекур – сказал Сегун.
– Ну покури... Слушай, а у тебя же часы на панели были. Где они? – Принц.
– Да поменял кое-что. Теперь здесь монитор.
– ЧЕГО???
– Ну поставил видеокамеру сзади, теперь парковаться удобно.
– Она же бешенные бабки стоит.
– Кому как.
– Задумчивый ответ...
– История – как всегда, ты такие любишь – из банка.
– Не понял... Грабили банк – остались запчасти?
Смех...
– Почти. Строим мы «дурдом».
– В смысле – ещё один?
– ЭЭЭ. … Это у нас обжект такой есть. В общем стройка начинается с туалета. Его там нет до сих пор. Каркас для здания варили два сварщика четыре месяца и днем и ночью. Бабла, наверное, огребли... Так вот, первые два этажа отведены под банк. В подвале должен был быть сейф, а когда сейф сделали, оказалось, что у банка денег на аренду нет. Вот с этого сейфа я это все и снял.
– Так это же грабеж средь бела дня.
– Да ну тебя. Им оптоволокно было нужно, а в процессе демонтажа возникли лишние детали.
– Слушай, а с сейфом чего?
– А там кафешку открыли. Прикинь – романтика – двери по 50 см. стали, шумоизоляция – лучше не придумаешь, а в случае чего и атомную войну пересидеть можно.
– Охренеть...
Сёгун дёрнул с места тачку – Принца кинуло на спинку анатомии сиденья.
– ЧУть поаккуратней, PLEASE!..
– Ааа... – отмахнулся ЙоРи.
– Йорик, Рюрик, тьфу, бл...дь, ЮРИК!!!
– Ладно-ладно...

Принц, перебирая чётки, Юриком подаренные, кстати, молча стал разглядывать пейзажи среднерусской лирики Сайгё...




АНГЕЛЫ

Линии далёкого дождя, похожие на полупрозрачные струны, тонкая арфа, узорами серебристых облаков играющая в небе под полною луною, гарцует, тая, медленно спускаясь с дивной высоты. Зеленое море травы усыпано утренней влагой. Высокая скала, парящая над горизонтом, и укрытая белоснежными крыльями, ледяным дыханием.

Рассветный ветерок тихонько огибая каждую травинку, ласково играет звоном колокольчика, вздымаясь трелью жаворонка ввысь, и разгорается зарёю, заливая небо пламенем. Неопалимые купины полыхают радужным огнём святого Эльма, круг феери словно белый столп под полною луной подъемлет небеса. Белою птицею Духа в груди забилось сердце. Искрою утра загорается прозрачный воздух. Небо ясное объято радостною нежной песней, глубокою мелодией переливается, как радуги дуга – от сердца к сердцу ангела...




ВОИНЫ ТИ ТУ РИ ЭЛЯ

Звериная тропа, бегущая вдоль по пустыне до Лысой Горы. Задубелая земля под ногами.


прогулка – Серебряный Рыцарь, словно само имя грусти и, рядом с ним – ПервоАнгел – Бог-Сын


– ты знаешь...

– это закончится...

– и я не смогу тебя защитить

– знаю


хрупкая изящная рука Ангела легла на плечо Старого Рыцаря


– устал...

– это закончится

– я не смогу тебя защитить

– ОН не оставит. ты знаешь...

– знаю. наверное, я слишком стар уже для этого

– из всех пожалуй только ты лишь – вечно молод, как и ОН


робкая улыбка Первого - Старого


– услышь и внемли Божеству...

– все мы – Дети Божии

– и Белые Птицы Предвечной


Грустная улыбка Ангела-Бога-и-Сына


из-за изнанки Мира появился новый образ:

– Старый

Еле заметный кивок в знак приветствия.

Робкий поклон:

– ТиТу... пора...

– да...


он опустился на колено перед Сыном Божиим. Тот положил свою хрупкую ладонь на голову Старого, едва касаясь серебрЯной седины. свет, исходящий из ладони Ангела, осветил всю скорбь, что в сумерках таило грустное лицо Старого Воина – Первого из Рыцарей Горизонтов...


...Там – за изнанкой Миров, он долго молчал, потом тихо позвал:

– Йо, Ио, Джу, ТеРа...

И медленно двинулся туда – вслед по звериной тропе...


Следы ребристых подошв сандалий вели по тропе – туда – на Лысую Гору...

Там, на ещё не остывшем кресте... распятие... снова... Тонкие черты лица были спокойны...

Джинсовые шорты с бахромой... Тонкая серебряная цепь на шее, тонкие звенья обрывка кольчуги, лишь прикрывающей мускулы плеч... Запястья, стянутые удавкой Джигли, бледная кожа, исколотые вздувшиеся вены... Разбитые пятки – похоже, что перед смертью он бил ими изо всей силы по столбу... Разорванные сандалии внизу...


– ДжуДа... – горестный вздох за спиной... ЙоРи, явившийся из запределья, стоя позади Старого, источая скорбь, смотрел на распятие...


...Пошёл дождь... Старый, по щекам которого текли ручейки горьких слёз, уткнулся головой в бездыханное тело, и стоял так на коленях перед ним – долго-долго...


...ЙоРи, проводив Старого, смотрел, как кровавое солнце заката медленно уходило за горизонт, являя Миру волны бордовых лучей, и думал о том, что когда-то давно закат был для них совершенно другим...


...Тот же крест... Внезапно развернувшись, ЙоРи, нанёс удар ногой – назад... Рубчатый ботинок ударил в мощный брус, и вертикальная шпала креста не удержала удар – хрустнула, сломалась, как веточка... На этом кресте больше не будет распятий... И Йо тоже нырнул туда – в запределье – на Родину...


Звериная тропа, бегущая вдоль по пустыне до Лысой Горы. Всё та же задубелая земля под ногами. И вот – прошло уже столько лет – Старый снова был здесь – уже в четвёрный раз...

Серебряные волосы – когда-то длинные, теперь же – короткие – ёжиком... ставшее смуглым лицо... Давно уже здесь не было крестов, сам этот Мир давно уже забыл о них... А он всё помнил... и снова смотрел на странные, похожие на мраморные прожилки шрамов в земле под ногами, на странный свет, источаемый зеленоватыми тучами, и в голове его текли воспоминанья седины, а по щекам его – серебряными ручейками слёзы, падающие на робкую зеленоватую траву у ног его свежею росой...




Поединок

Время и действие... Ожидание tanga, флюиды пространства вокруг, струение, сила и мощь. Невыразимое мгновение, ощущение себя иным. Оппонент. Ожидание смысла и стон. Перегибы пространства, флуктуации времени. Искажение. Пространство вокруг изменилось, сечение мысли – спиралью галактики над головами, причуды оттенками смысла меняют саму суть вещей. И Неизменное... Враг. Фигура Дракона червонного золота свёрнутой мощью спирали – вдали... рядом – можно коснуться... Ждёт... Ожидание смысла и ветви фрактала – структур мироздания, сущности Звёздных Оленей рогов... Золото... Миг, ожидание, запахи мыслей, ещё не рождённых... Пространство ветвей, исчезающий образ оленя... Дракон... Исчезает... В плетеньи ветвей разобраться... Нет, здесь его нет... Ожидает вдали... TANGA меняется, перерождаясь в струну ожидания смысла оттенков. Структуры вокруг, и движение. Миг. И Дракон перед ним. Снова...

Яркий свет, напряжение воли... Мускулы станцевали готовность, и, подчиняясь команде – прыжок – с разножки – удар кулаком в нос Дракона... Бархатный звук гонга играет на тьме переливом структур мирозданья. Фигура Дракона на миг изменилась, являя лицо или маску, что плачет... во тьме переливы движения, смысл... И, внезапно – Он сам преклонён – на колено – стоит на тропе, текущей ручьём серебра... Вновь прыжок – и накат свинцовым коленом Дракону в ноздрю, опираясь на tanga в прыжке. Дракон изогнулся – и свёртка пространства – потоком огня, и – поворот – захлестом хвоста – по ногам. Прыжок, перегибом – рондат, и укол – tanga, рождая уныние, дёрнулась ввысь – к переливам движенья Дракона. Уклон, перегиб колец змия огня дёрнулся ввысь. Он застыл, уклонившись.

И вновь – ожидание действия... Иероглиф Дракона горит под ногами. Он – стоит, опираясь на шест tanga, словно монах. Изгиб, пространство качнулось вокруг – пришёл во вращение шест. Таолу забытого – то, что когда-то учил начинает. Текущие плавные линии формы и смысла, вращение – комплекс. Прыжок, коленом удар – вниз, шест, прогибаясь бьёт иероглиф Дракона, вздымаясь, наносит укол – вверх – взметнувшейся пламенем сущности. Снова уклон и вращенье – кружение друг против друга. Змея из огня вздымается в воздух и прыгает призрачной коброй к Нему. Сальто назад, вбок уклон и удары – один за одним – прожилки на мраморе вечности – пространство расколото... Невыразимого стон. Суть текущего веера смысла оттенков – Дракон ограничен углом – нырнул – за изнанку пространства, за ним – Он – взмахом клыла исполинского ворона, страницы листая Миров. Алмазные сферы в руке, медитация, молния... Калейдоскоп...

Дивный лес, прожилки – ручьи изумрудом бегущие вверх по стволам... вперёд – к заходящему Солнцу! Диагоналию – бег, убыстряя течение времени вновь искажает пространство – в сиреневых сумерках лес изменился – извивы деревьев вокруг... темно... лишь тёмное синее небо... Один из стволов шевельнулся... К нему! Изменились цвета – голубое и синее всюду – лес... из стекла небоскрёбов... На крыше... Ему показалось, что лес небоскрёбов внутри голубоватого конуса... Призрак фигуры – снаружи... Туман... Порывами ветра его пелену рассекает Дракон, атакуя... И лёд под ногами – вершиною айсберга синего... Прыгнув к Дракону, он снова бьёт в нос, стремительно двигаясь вбок, щёлкает кастаньетами котэ-тэ – вдоль позвоночника пальцами – словно чугунными, и производит захват – удушение сзади... Чёрное золото – кольца конвульсии – судорога... молотит Его головою об пол... Он, теряя сознание, крохами сил только крепче сжимает... Вспышкой сверхновой картина меняется – тут – струение тел двух драконов – переливаются золотом и серебром... и, где-то вверху – над галактикой этих драконов – Оленя фигурою призрачной – словно туманность... восприятия... периферии...




ПРИНЦИПЫ СЕРЕБРЯНОЙ КОРРЕКЦИИ

> Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. Ибо истинно говорю вам: не успеете обойти городов
> Израилевых, как приидет Сын Человеческий.

http://spirituschristi.livejournal.com/

> пространственно-координатная развязка

Вдоль шоссейной дороги – по обочине – медленно, задумчиво шёл молодой человек. Машины – большие и малые – с рёвом и визгом проносились мимо него. Возникая из ниоткуда и исчезая в никуда, обдавали облаками газовых выхлопов, а он словно и не замечал ничего. Шёл – из ниоткуда в никуда.

Так бы он и шёл себе до труб судного дня, если бы внезапно рядом с ним с тяжким грохотом не остановилась огромная машина – длинный-предлинный автопоезд.

Даниил остановился. Так же задумчиво, как шёл, так же медленно повернулся к машине и поднял глаза. Труба с рёвом выплюнула в небо струю выхлопных газов и затихла. Распахнулась дверца, и он узрел здоровенного бородатого детину. Весёлого такого.

– Куда идёшь, человек?! – громыхнул детина и... улыбнулся...

– Стопом... До Кургана... – тихо произнёс Даниил. Но детина услышал.

– Давай, чувак, залезай! – жест огромной дланью к себе. – Милость Божия. О! – указательный палец вверх.

Начинало смеркаться. Данька подумал немного и полез в машину.

Водила представлял собой весьма колоритное зрелище. Большого роста мужик с не менее большим животом – они могли бы соревноваться друг с другом размерами. Было весьма интересно, как он вообще сумел упаковаться в ограниченное пространство кабины. На куртке военного образца – там, где обычно бывает надпись «Вневедомственная охрана», – было написано: «Спаси и сохрани». По-аглицки. Она особо гармонировала с надписью «Chicago Bulls» на его же бейсболке, из-под которой выглядывал сзади хвост волос. Из бардачка, набитого всякой всячиной так, что дверца не закрывалась, загадочно выглядывал корешок «Розы Мира», сверху которой красовался новенький газовый ствол.

«Господи, куда я попал...» – подумал Даниил... Мелькнули фары встречного автомобиля, их отражённый свет упал на табличку с цифрами 04 на ветровом стекле, под которым красовался овальный логотип радиостанции «Европа плюс», но вместо Европы там было написано по-русски «Рашн Федерашн». Дан крепко зажмурился, протёр кулаками глаза и посмотрел сызнова. Надписи не изменились.

«Господи, лучше бы я, как Хип, поехал в Катманду...» – подумал Даниил... Довершало структурную композицию единение приклеенных рядом – под потолком – иконки Серафима Саровского и рекламы какой-то рок-группы с черепом и костями. Данька снова зажмурился...

– Ну, и как тебя по имени, чувак, что стопом до Кургана?! – вопросил детина и, с трудом повернувшись в кресле, глянул в зеркало заднего вида.

– Мак... – тихо сказал Даниил.

Водила повернулся обратно, возвернув здоровенное пузо в изначальное положение.

– Ккак?! Макс?! А-хаха! Так значить мы с Максом тормознули крутейший автобус!? – детина дико заржал.

– Да не Макс, а Мак – МакЛауд. Псевдо... – произнёс Данька, подумал и добавил: ним...

– Ну чё, Мак – хочешь приторчать? – ухмыляясь, спросил детина, и вытянул из бардачка – из-под «Розы Мира» – маленький полиэтиленовый пакет. Словно по волшебству, на его ладони образовался маленький курганчик белого порошка.

Данька заторможено поглядел на горку коки, перевёл взгляд на рулевое колесо, которое тот держал другой рукой, потом – на спидометр. Вконец обалдев, словно в замедленной съёмке, посмотрел вперёд – сквозь лобовое стекло.

Там, впереди, не более, чем в ста метрах от мчащейся машины, мелькнуло белое пятно. Сверкнули спицы закрытой коляски, стоящей посередине дороги. Глаза бедной женщины, ловящей на обочине дороги вырванный ветром зонт, расширились, словно два озера Нири... Немое кино ожидания неизбежности...

И тут, прямо из ниоткуда, перед коляской в слепящих лучах белых фар возникла фигура маленького человека в джинсовом костюме. Стремительно развернулась в сторону приближающейся машины, вспыхнула серебряным контуром, расплылась на мгновение и, словно намереваясь остановить грузовик, человек нанёс встречный удар ногой с разворота.

Вспыхнула голубая сфера, раздался щелчок, точно сломался кусок толстого льда, пространство и время подёрнуло судорогой. Скрежет. Даньку швырнуло вперёд – прямо на лобовое стекло. Он успел лишь поднять руки, рефлекторно защищая голову. Ремень, явно рассчитанный на такого же, как водила, человека, свободно пропустил его вперёд...

Маленький человек с раскосыми глазами азиата; вконец обалдевшая и уже ничего не соображающая женщина; вмёрзший в пространство и время огромный грузовик...

За спиной азиата возникла ещё одна фигура – такого же роста, только в белом. Первый пришелец повернулся, встретился взглядом со вторым.

Немая сцена.

– Опять... Нас ведь ждут, а ты опять со своей коррекцией... – произнёс второй из пришедших. – Ведь ОН говорил – не вмешиваться...

Первый мрачно, исподлобья, взглянул на него. Промолчал.

– В тебе по-прежнему горит серебряный дракон... – продолжал второй.

– Я выполнял приказ... – после короткой паузы ответил первый.

На спине у него мелькнул серебряный контур дракона.

Второй показал пальцем вверх. Первый кивнул.

– М-да. Ну ладно. А кто?.. – вопросил второй.

– ОН сказал – один из Рыцарей Горизонтов...

– Рыцари Горизонтов исчезли так давно, что о них не помнят даже легенды.

– ОН сказал, что они вновь появляются – в разных местах и в разное время. И называют их теперь по-другому – Воины Духа...

– Понятно. Ну что ж. Им ОТТУДА виднее.

Второй замолчал. Задумчиво, размеренно подошёл к стоящей рядом коляске, очертил над нею пальцами крест.

Призрак знамения тающей дымкой еле заметно вспыхнул на краткий миг и постепенно исчез.

Женщине, и без того уже ничего не соображающей, показалось, что над коляской возникла бледная фигура преподобного Серафима, и разум её не выдержал. Она мягко опустилась на траву по обочине дороги.

– Обморок. – произнёс второй и посмотрел в сторону водителя авто. – А этот?

– Это не наш клиент...

– Ладно, пошли, нас ждут... – после короткой паузы сказал второй.

Исчезли.

Водила медленно приходил в себя. Точно заснувший, сквозь дрёму непонимания припомнил произошедшие события и с трудом оторвал голову от рулевого колеса. Заторможено глянул в зеркало на свою физиономию – ни ссадины, ни синяка. Посмотрел на свои руки – то же самое...

– Вот бл... – заговорил он, с трудом ворочая языком. – Хэй, МакЛауд, ты видел, как он нам въеб...л? Но ты не беспокойся, я тут разрулю... – проревел он, выходя из ступора. Нашарив под ногами монтировку, открыл дверцу и только после этого оглянулся.

На соседнем сидении никого не было. Ремень безопасности был застёгнут... а на сидении – пусто...

Припомнив показания спидометра, он вывалился из машины и глянул на передок. Ни единой вмятины.

Белая коляска на обочине и лежащая рядом с нею без чувств женщина. Застёгнутый ремень безопасности и закрытая дверь... У него закружилась голова. Он перекрестился, выдал трёхэтажное идиоматическое выражение и с неожиданной прытью ринулся в кабину. Наддал по газам так, что машину буквально унесло...

Ночь. Пустынное ночное шоссе и еле заметное свечение, исходящее от коляски. Женщина, судорожно вцепившаяся в пойманный зонтик, начинала приходить в себя...

Группа «Азия» ожидала своего курьера.




МИСТЕРИЯ ЛЕГЕНДЫ

Реализации многомерия континуума – блеск Вселенной, океаны пространства, сияние звёзд и осколки воспоминаний. Память, древняя, как Мир. Знание Вечности, знание тысячи жизней в хоральном покое ожидает того, кто попробует прикоснуться к нему.

Залы – тренировок и медитации, арки, колонны. Тихий, протяжный вдали колокольный звон. Золото и серебро вязью на стопах колонн. Шафрановым узором навевая грусть, они иглами сердолика убегают ввысь – за облака, за горизонт – мраморной лестницей в Небо.

Волнами синего мрамора ступени от их основания спускаются вниз – к океану. Но этою дорогой спускаются сюда лишь тени Божества. Лишь Агнец, поднимаясь по этим ступеням, способен постичь всю красоту этого дома.

Над синим бархатом океана, над сине-голубыми прибрежными песками пробежала искра, вспыхнув сияющей рунной дорогой, и медленно истаяла вдалеке.

Огромная Луна струится нимбом над головой Прекраснейшей. Контуры фигуры Матери небесным сари, белым светом Луной отражённого Солнца опадают на океан – на тень Его волны белыми лепестками цветов. Эти волны, вздымаясь над основанием Мира, принимают форму дуги, и вновь опускаются в беспредельность, исчезая.

Покачнулось пространство – и вот уже не тысячи бликов следуют к своей матери – Луне, а тысячи белых птиц, в немом крике вздымая крылья, несутся туда – в бесконечность – за горизонт, к небесным Отцу и Матери.

Терпкий запах мокрого голубого песка, следы ног тысячи воинов исчезают под накатившей волной. Бытие изогнулось спиною кошки, и вот – на невысоком обрыве изогнутого пространства стали заметны двое, сидящие в тихом покое. Одинокая, грустная Луна залила прелестным женственным светом пространство вокруг, играя ликами в мириадах колец кольчуги храмовника, превращая их в пчелиные соты, составленные из спиралей ещё не рождённых вселенных. Белые одежды другого переливались блёстками, звёздами лунных узоров, пока их не укрыла тень...

Исчезли...

Сине-голубая птица, на мгновение заслонив собою Луну призрачным одиноким силуэтом, исчезла вдали, плавно взмахнув крыльями и издав протяжный, тихий и грустный прощальный крик.

Большая белая птица, сидящая на плече Матери Вселенной, грустно смотрела ей вслед...

MULTIMEDIA –
http://srbn00001.narod.ru/p10130.jpg

MULTIMEDIA –
http://srbn00001.narod.ru/p10130.jpg




ПРИМИРЕНИЕ

Лес догорал осенним золотом, плавно покачивая ветвями, укрытыми ржавчиной, златом и багрецом. Деревья роняли свои листья, усеивая ими широкую дорогу, выходящую из леса и, преодолевая овраги, уходящую в горы – в молчание.

Снег. В горах всегда царствует снег, укутывая вершины. Горы сверкают первозданной белизной – днём, златом и пурпуром – в свете восходящего и заходящего Солнца, серебром – в свете седой Луны. Всё это кажется нереальным, будто существующим где-то за гранью этого Мира. Но и золотыми, и пурпурными, и отливающими серебром, они верно хранят свою древнюю тайну.

Мимо Великого Озера, мимо огромных деревьев, уже одетых в белоснежные саваны, горная дорога убегала вверх, стремясь покорить своим упорством горные вершины. Гордая дорога, величественные и непоколебимые горы... Заканчивалась эта идиллия неподалёку от самого высокого пика – большими деревянными воротами.

Невесть откуда приходящая дорога, гордая горная вершина вдалеке и тяжёлые деревянные ворота.

Ворота открыты настежь. Снаружи с обеих сторон застыли склонившиеся фигуры в бордовых тогах. Статуи?.. Фигуры монахов почти недвижимы.

Монахи. Предгорье. Монастырь...

Колебание воздуха. Призрачный силуэт подёрнулся дымкой. Повиликой движения изогнулось пространство, и из зеркала небытия – вперёд шагнула высокая статная фигура.

Статуи монахов словно и не замечены. Пришелец сразу же направился мимо них к стоящей неподалёку открытой беседке. Четыре столба, двускатная крыша. У дальней стены, которой никогда не было, сидел человек. Звук шагов проследовал к беседке, зазвенел на каменной мозаике пола. Остановился. Человек медленно поднял глаза, встретившись взглядом с пришельцем...

...Молчание... В молчании рождается и исчезает сущее. В молчании происходил и их разговор. Давайте и мы прислушаемся к их разговору и тихо посмотрим – что происходит внутри их Вселенной...

Монах и Странник, пришедший неведомо откуда... Приветствие. Предложение садиться...

«Зачем ты позвал меня?!.» – прогремел голос. Над головою пришельца сверкнула исполинская молния, грозя превратить в пепел маленькую беседку. Шаг вперёд – под крышу.

Пространство вокруг почернело – надвигалась гроза. Хлынул дождь, мгновенно превратившийся в бушующий ураган, сплошной пеленой извергавший потоки воды на осеннюю землю. Беседка, двускатная крыша и сплошные стены дождя вокруг.

Человек, всё так же задумчиво склонив голову, сидел в дальнем конце беседки, созерцая маленькое рисовое зёрнышко, лежащее перед ним на полу...

«Ты звал меня – я пришёл!..» – исполинский голос будто обрушился на землю новым шквалом стихии. Хоровод ужасных молний затанцевал вокруг...

Маленькое рисовое зерно превратилось в цветок синей розы, аромат которой незамедлительно распространился вокруг...

Приветствие. Предложение садиться...

Послышался звук звенящей стали, и в зеркалах из текущей с неба воды замелькали картины сражающихся друг с другом двух исполинских армий. Исчезли... Послышался плач, и вдруг словно стена плача обрушилась на беседку, грозя превратить её в пыль. Пространство перед пришельцем поплыло, превращаясь в огромный дубовый стол, на котором многозначительно блеснула огромная двусторонняя алебарда. Пришелец в громовом молчании смотрел на сидящего перед ним маленького человека...

Молчание... Предложение садиться...

Позади пришельца вспыхивает пространство, изгибается волною и отекает на землю, медленно замерзая структурою из голубого льда. Звёздный Странник медленно и величаво опускается на Ледяной Трон.

«Отвечай, когда тебя спрашивает Звёздный ...» – Его грохочущий голос словно разбился о волнорез протянутой к нему ладонью вперёд руки...

«Прошу тебя, подожди!.. Невежливо было приветствовать гостя, пока он не сел... Теперь я приветствую Тебя, Небесный Странник, порождение Духа...» – впервые ответил ему человек. Под сводами беседки словно зазвенели серебряные колокольчики...

«Почему ты назвал меня Странником Духа?» – громыхнуло пространство. «Я – существо, порождённое ...»

«Хаосом?.. Хаос не порождал никого и никогда... Звёздному Страннику это должно быть известно...» – поющие ветерки его голоса излучали теплоту и дружелюбие.

Фигура сидящего на Троне словно бы сделалась ещё громаднее. Над головой его проявилась страшным нимбом галактика, в центре которой зияла особою темнотой огромная чёрная дыра. Руки его опустились на подлокотники и приняли в себя явившиеся из запределья алмазный скипетр, роняющий на землю снопы искр голубого льда, и державу – хрусталь магической сферы, сверкающей внутри рождающимися и умирающими галактиками. Фигурка сидящего на земле человечка казалась ничтожной по сравнению с ним...

«Я знаю то, что было, есть и будет!..» – и голос его, поразивший молчание, сорвался снежной лавиной с крыши беседки, обрушился в пространство, превратив его во вселенский калейдоскоп иссиня-чёрного пространства вспыхивающих и исчезающих в небытии Миров и Вселенных...

Молчание... Лишь тёплый тихий ветерок, пришедший под своды вселенной Двоих, разрушил иллюзию тишины, впервые проделав брешь в плотине непонимания...

«Я знаю тебя... И ради другого бы я не пришёл, Брат!» – произнёс человек – словно гул серебряного колокола долетел из дали.

Сидящий на Троне вздрогнул. Так его не называл никто и никогда... Лишь там – на Родине – тот, которого он ждал тогда... Едва удержал готовый вырваться стон. Нет, только не это... Только не ржавчина воспоминаний, всегда готовая голодным минотавром броситься на него... Почувствовав, что теряет над собою контроль, пришелец напрягся...

Человек сидел на полу всё в том же положении, в котором Странник застал его, но пространство вокруг беседки словно родилось заново. Красное заходящее солнце бросало свои лучи, наискось заполняя беседку, ложилось причудливым рисунком на его плечи... На какое-то мгновение пришельцу показалось, что огненно-красный нимб застыл над головою его собеседника... Аллюзия – странный причудливый гость их вселенной – медленно растаяла.

Сидящий на полу человек, и пришелец, напряжённо склонившийся вперёд – к дубовому столу. На столе вместо серебряной алебарды лежал красивый синий цветок. Самообладание чужестранца не выдержало. Конница воспоминаний, древних, как Мир, как Вселенная, хлынула расплавленным водопадом из недр его памяти, застилая сознание, гася волю и разум.

От мощного удара кулака дубовый стол переломился пополам, медленно покрылся ледяной плёнкой и истаял, уйдя в небытие. Алмазный скипетр, разбрасывая вокруг себя голубые искры, медленно откатился к столбу и тоже исчез. Держава хрустальной магической сферы, отблёскивая, вспыхивала рождающимися и умирающими вселенными среди иссиня-чёрного вакуума, заполнившего беседку.

«Ты знаешь меня?!!» – прогремел раскат его голоса. «Ты знаешь меня!!!» – насмешка, вспыхнувшая сверхновой прямо посередине беседки, испепеляя, гася и отправляя в запредельность все чувства, кроме ярости, тоски и боли...

«Ты знаешь меня?!!»

Пространство за пределами беседки исказила судорога, солнце исчезло, словно его и не было никогда. На вершине ближайшего пика, дальше которого уже не было ничего – лишь Хаос – протаяли из небытия острые иглы пиков Замка Чёрной Тоски и Сумеречной Обречённости.

Неподалёку от беседки появилась скрипящая страшной ношей огромная чёрная виселица. На месте, где ещё недавно стоял дубовый стол, проявилась полупрозрачная обсидиановая плаха со странной красной фигурой, изображённой на плоской вершине её...

Позади сидящего на полу человека возникло окно в первозданный хаос, и оттуда шагнула к нему странная чёрная фигура, медленно поднимая над головой блистающий осколок кривого зеркала...

Замерла...

В пространстве между Двумя вспыхнула огненная плоскость, заполненная светом заходящего солнца. Мгновенным росчерком невидимого пера на ней проявились стихи.


Из кАмней водопад над градом обречённым
в забытой стоном траурной минуте...
Со звездною дорогою навечно обручённым
я помогу взглянуть
на пламя сути...


В сознании пришельца что-то происходило. Полузабытые образы Родины, Первого – Старшего, и Младшего Братьев, Океан Вечности и Замок. Прощание и разлука, пение звёзд и осколки воспоминаний. Звёздная Охота и тот – последний... Последний Разговор и взгляд Последнего Звёздного Оленя... Всё это закружилось в вихре вселенского калейдоскопа и будто застыло немой пантомимой – потом, когда сидящий напротив него впервые поднял глаза, и два их взгляда встретились друг с другом.

Те самые глаза... Глаза Последнего Звёздного Оленя снова смотрели на него... И не было в них ни упрёка, ни презрения, ни злобы... Лишь доброта и любовь, сочувствие и понимание, готовность отдать всё это тому, кто всегда был для него Братом – сыном Отца их небесного и вечно любимым Другом.

Всё исчезло в это мгновение – осталось лишь два божественных Близнеца, смотрящих друг другу в глаза – из конца в конец бесконечности. Из беспредельности в беспредельность.

Не родившийся стон и вселенское ожидание, сила и знание, смирение и любовь...


Пространство народилось наново, опять пошёл дождь. Холодный, осенний... Прозрачные бриллианты капель переливались гирляндами в свете появляющейся Луны. Полнолуние... Млечный Путь белой зеркальной Дорогой медленно поднимался к восходящей Луне.

Лунным серебряным светом наполнилась и беседка. Длинные, белые струи серебряного цвета заполнили её внутреннее пространство... Между четырёх деревянных столбов под старой двускатной крышей по-прежнему сидели двое. Один – похожий на покрытую серебряной дымкой статую улыбающегося Будды. Вьющиеся золотые волосы другого падали длинными локонами на роскошный халат сибирского хана. Он сидел напротив – в низком дубовом кресле. Блеснула паутинкой серебряная цепь – словно осколок Луны белым зеркалом полумесяца сверкнул у него на груди. Он был печален...

Они были очень похожи – одинаковы были фигуры и лица, лишь глаза и волосы одного были серебряными, а у другого – золотыми.

Приближалась полночь. Дорога из звезд – Млечный Путь – окончил свой бег до Луны и задумался, ожидая чего-то. Один из сидящих, поднявшись с пола, сделал жест рукой, предлагая другому последовать за ним – туда – к Луне, к Матери, к звёздам. Тот медленно поднялся из кресла и шагнул за ним – к началу Млечного Пути.

И Близнецы, задумчиво склонив головы, медленно пошли рядом...


Статуя сидящего под крышей беседки Будды казалась отлитой из жидкого серебра. Она точно плавно покачивалась на струях спускающейся к ней – в беседку – серебряной радуги воды. Молодой монах, почтительно поклонившись статуе, старательно сметал осенние листья со странной мозаики пола. Там – на полу – была изображена стилизованная фигура того, чьим останкам они поклонялись. Они – Хранители праха усопшего, пришедшего со звёзд и ушедшего туда – в запределье. Спустя какое-то время – срок, который известен лишь Главным Хранителям, снова пройдёт ритуал сошествия духа со Звёзд, и монахи в багровых тогах почтительно склонятся перед Ним. И Он обязательно придёт... Надо лишь верить...

Верить...

А на сегодня, поскольку минула полночь, ритуал был окончен...

MULTIMEDIA –
http://srbn00003.narod.ru/p10980.htm




БЕЗ ИМЕНИ ИМЁН


Без имени имён
под сенью арки
тихой
многоструйной
сын божий
возрождённый силами
отца миров

В игре теней
благоуханной
лунной
под вечным
солнцем мира
обретает кров


Родившийся гулом в ушах, раскАленный громовой раскат зазвенел вокруг, переотражаясь от стен; тусклым противным звоном отозвался в осколках грязных оконных стёкол. За окном бушевал тропический ливень, и даже беснующиеся стрелы молний не могли разорвать непроницаемую мглу.

Темно. Ночь или день за окном – не разобрать. А здесь – в затхлом сумраке, еле озаряемом редкими всполохами молний, лежал человек. Серая больничная койка, серая больничная пижама. На молодом лице лежавшего человека не было ничего – ни эмоций, ни мыслей. После серии частых короткосрочных обмороков он приходил в себя, но почти сразу же уходил обратно – в небытие комы. Серое одеяло сползло на пол, а распахнувшаяся пижама не скрывала витых мускулов лежащего человека. Иногда они спазматически сокращались, и тонкая больничная рубаха жалобно трещала по швам, явно не рассчитанная на больных подобной комплекции.

И вот – он выплыл. Мутным взором серебряно-серых глаз окинул комнату, осыпающуюся штукатурку на потолке, разбитые стёкла... В полуоткрытые оконные рамы залетел раскат далёкого громового разряда, молния озарила на секунду невзрачное помещение и решётки на окнах.

Лицо больного исказила судорога боли, но взгляд его прояснился. Он никак не мог понять, где находится. Медленно зашевелился. Попытался повернутся на бок, но, не рассчитав сил, едва не упал с кровати, судорожно вцепившись в соседнюю койку... На ней никого не было. И на остальных. Разбросанные второпях одеяла, домашние тапочки – словно забытые в панике... А он?

Аккуратно свесив с кровати ноги, он попытался сесть. Кровь ударила в голову, бешено затошнило. Он едва не потерял сознание, с трудом ухватившись за искру собственного «я». Отдышался. Попробовал встать. Результат был всё тот же – он чуть не упал. Успел опереться о ручку кровати, потом – о соседнюю койку.

Вдруг мучительно захотелось выйти отсюда, вдохнуть полной грудью насыщенный влагой воздух, почувствовать поверхностью кожи капли дождя. И он, едва передвигая ногами, хватаясь за спинки кроватей, вдоль обшарпанной стены двинулся к полуоткрытой двери...

Сильно кружилась голова, поэтому он, находясь где-то на краю, на грани сознания, сам не заметил, как оказался на крыльце большого серого здания. Тёмная бетонная громада уходила ввысь, теряясь во мгле, а за краем кровли навеса над крыльцом бесновалась стихия – сходили с ума грозовые разряды, ураганными порывами налетал ветер, моментально промочивший его до нитки. А он, словно не понимая, что делает, двинулся к краю крыльца – прямо под водопад урчащей воды между вспышками молний.

Шаг, ещё шаг – еле перебирая ногами, он спустился с крыльца, и, не разбирая дороги, двинулся вперёд – куда глаза глядят... Шёл – по колено в грязи под хлещущими струями воды, чувствуя себя еле живым, но вновь возрождённым из пепла...

Что-то происходило в его душе. Что-то свербящее, тревожащее и непонятное. Что-то, что гонит вперёд, не давая остановится, не оставляет сомнений, но ничего не объясняет.

И вдруг, словно поражённый молнией, он остановился. Лицо его перекосило гримасой ужаса. Он понял.

Он не знал – кто он такой. Он не знал – где он. Он не понимал, что происходит вокруг. Душа его, как и его голова, была совершенно пуста. Человек без памяти, человек без разума, человек без прошлого.

– У тебя нет прошлого! – гром исполинской молнией вонзился в серый небоскрёб, отозвавшись странной музыкой слов в его сердце.

– У тебя нет памяти!..

А семья? Дом? Мать?..

Ещё более страшный удар испепелил стоящий вдали умирающий дуб.

– У тебя нет семьи!

Молния.

– У тебя нет матери!

Вспышка.

– У тебя нет дома!..

Серое рубище забытого святого грубой, бесформенной, сочащейся влагой тряпкой облегало его тело, а в душе его, обезумевшей от горя и тоски, бушевал ураган.

– Безумец! Безумец!! Безумец!!!

Удар молнии... И реки неиссыхающих слёз неукротимым кипящим потоком хлынули у него из глаз, ослепляя обезумевшего человека. Человека без имени.

Вспышка.

На мгновение восприятие его изменилось, и он, словно призрак, увидел затуманенным взором Дорогу из Звёзд, фигуру Последнего Звёздного Оленя и Охотника, медленно поднимающего Чёрный Арбалет. Серый чугунный звон от спускаемой тетивы – «дан»...

Всё завертелось в его голове. Он упал... Журчащее безумие вокруг. Пузыри от падающих капель, селевой поток. Еле различимая дорога... Лишь где-то, вдалеке что-то удерживало его на краю беспамятства...

Имя... ЕГО ИМЯ, услышанное, словно проклятие Звука, пришедшего через столетия.

Дан... Даниил.

Больше он не знал ничего. Только имя. Но это знание, огненной лавой струящееся где-то в глуби его души, превратило стекло его личности в нечто несокрушимое. Несгибаемый стрежень воли проснулся – во тьме – в нём – внутри, поднимаясь всё выше и выше. От сердца – к его голове, и дальше – к Отцу Небесному.

И вот, один из Близнецов, с испепелённой душой, с искалеченным телом, крохами оставшихся сил заставил себя подняться и встать на колени, припав к земле. А губы его сами зашептали слова такой далёкой, такой знакомой и такой забытой молитвы.

Мокрый оборванный человек в нищенском рубище простёрся ниц перед своим Отцом, и сил его хватало лишь на то, чтобы, оставаясь на краю сознания, шептать слова неосязаемой молитвы. На какое-то мгновение перед тем, как уйти в небытие, ему показалось, что к нему, грешному, склонилось Лицо нежной, как Мать, Вселенной, и в сердце его появилось странное, почти забытое ощущение, произносимое лишь одним словом...

«Дома...»




РИКШИ ЖЕЛЕЗНОГО ВОИНА


Сталагмиты холодных
осенних деревьев
глядят ледяными глазами
в осеннее небо,
в бегущее
серое небо
над головами...


– Пока это самое лучшее, что у меня получается, – размеренно проговорил Юрий.

Затих.

– Да знаю я! – снова заговорил он. – И стиль тот же, и размер, и тематика... Но что я могу поделать?!.

– Успокойся... Я не собирался тебя ни в чём упрекать. Так... Подумалось... – произнёс Сергей. – Ритм, размер... Причём тут всё это. Просто ты всё больше и больше становишься похожим на него.

– Я?

Сергей промолчал, внимательно разглядывая странные кружева на картине в углу.

– Сколько раз её видел, и каждый раз диву даюсь...

– Феери.

– А?.. Да, наверное. Кстати, а что ты в ней видишь?

– Как это что? Смуглый парень с ликом Архангела простёр свои крылья ко мне... Ты видишь что-то другое?

– Ты теперь и говоришь, как он... А картина... У меня нет конкретных ассоциаций. Нет зрительных образов. Только эмоции, ощущения... Кружева. Так он её называл? По-моему, ему всё-таки удалось найти способ воздействия сразу на подсознание. На тонкие тела. Как – ума не приложу... Тебе, наверное, пока не хватает остроты восприятия, но, похоже, у тебя ещё всё впереди...

– Проверить твою гипотезу мы всё равно не сможем. Принца нет, ты – скорее всего, единственный, кто способен её адекватно воспринимать, да и картина у нас в единственном экземпляре...

– Это точно...

– Да не было других! Не было! – чуть не заорал на Сергея Юрий. – Эту и так извлекли из запасника. Еле уговорил родственников. Отдавать не хотели. Еле уговорил...

– Не нервничай, дорогой... Сенсов, как он выражался, у нас – ты да я, мы с тобой... Для любого другого это – галиматья из красок, света и тени. Тут ты прав.

– А в чём же я тогда не прав?

– Да не психуй ты! Чего ты так разошёлся? Нет к тебе никаких претензий. И быть не может... Кого ты мне опять напоминаешь?..

– Да помню я всё! Он тогда ждал Апокалипсиса, метался из угла в угол, чуть ли не по стенам бегал... Видения его тогда замучили. Мм-да... А ведь никто из нас тогда не принимал его всерьёз...

Сергей промолчал. Задумчиво глядя в угол – на картину, он дотронулся до сердечка, висящего меж трубочек «поющих ветерков». Они ответили ему нежным, ласковым перезвоном.

Неуловимо текли мгновения, и нить понимания, соединяющая двоих, находящихся в комнате, медленно таяла. И вот, когда её иллюзорная светящаяся жилка готова была погаснуть, в прихожей раздался телефонный звонок.

Юрий от неожиданности упал с кровати, на которую улёгся, чтобы хоть чуточку успокоиться. Бросился к телефону. Сергей рассеянно посмотрел ему вслед...

– Алло! – Завопил в трубку Юра. – Алло! Вас слушают! Да говорите же!

От нетерпения он даже подпрыгивал на месте.

И тут с ними произошло нечто, удивительное и непонятное. Словно загустевшее пространство обняло их, приняло в объятия мягких пуховых крыльев. И у обоих – не то в голове, не то в ушах – прозвучал знакомый, но бесконечно далёкий голос...


«Я одинокий странник, убегающий от в сумерках увиденной луны...»


И вдруг всё исчезло. Всё волшебство, на мгновение соединившее их души воедино, куда-то ушло.

Нервы у Юры не выдержали.

– Принц, это ты?!. – истошным голосом заорал он... Маленький, взъерошенный человек...

– Где ты?!. Я же весь шарик перерыл!.. – буквально завыл Юрий, побелевшими пальцами сжимая уже совершенно ненужную, бибикающую телефонную трубку... Застонал, и зашёлся в рыдании...

А Сергей всё стоял и стоял в углу комнаты, не отрываясь глядя в глубь картины, где, как ему только что показалось, он увидел вдали до боли знакомые очертания...




ТЕАТР ТЕНЕЙ

Свет... Боль... Бесконечность падения в Бездну...

У края провала Небытия на короткое, как жизнь, мгновение слайды осколков распадающихся воспоминаний сложились в единую ленту, но тут же ветер ветров, что зовёт к переменам, развеял его воспоминания в прах...

Так продолжалось очень и очень долго. И лишь однажды нещадно палящее Солнце Истинной Веры где-то в его голове смогло найти расселину, ведущую в подсознание... Он начал выплывать из океана Небытия, лавируя меж скал Отрешённости. Миновав утёсы Отчаяния, стал медленно приближаться к незнакомому, вызывающему смутную тревогу, берегу.

Томный, великий прилив Беспредельности выбросил его на острые чёрные камни, после чего велеречиво отступил в мерцание великого тумана.

– Осторожнее, да не толкайся ты, иду, как умею!

– Не ори, Хтон. Делай, что тебе говорят. Такому, как ты, не пристало вести себя подобным образом.

Голоса? Странно... Какие могут быть голоса в пустыне Безнадёжности?.. Послышалось...

– Да не копайся ты! Вот, наградил Бог напарником!..

Вот, опять... И вроде бы нет никого вокруг... Только Холод... Обжигающий, испепеляющий и всё поглощающий Холод...

– Куда ты дел инструменты?.. Да что ты вытворяешь? Научишься когда-нибудь хоть что-либо делать по-человечески?

– А мне не больно и нужно.

– А, ну конечно... Ты ведь у нас Ангел Божий, почти Агнец.

– Не хохми. Ежели что не нравится – всегда есть возможность пожаловаться в вышестоящую инстанцию. Милости прошу.

– Вот уж спасибо. Удружил. Где это я окажусь после подобной жалобы, а? Молчишь? Вот и молчи. И так – без тебя тошно...

– Как будто в этом кто виноват, кроме тебя...

– А вот это уже не тебе решать – в чём я виноват, а в чём нет. Сам только что – про инстанции, а тут...

– А я и не претендую. Если ты думаешь, что работать с тобой – одно удовольствие, ты сильно заблуждаешься.

В ответ послышалось сердитое сипение.

– Да не стой ты столбом! Тебя не для этого сюда посылали. Выполнишь, что нужно, – иди на все четыре стороны.

– Это у тебя их четыре. Да ещё вверх. А у меня лишь одна дорога... И меня туда как-то не тянет.

Ответом на этот раз было короткое молчание.

– Не моя вина в том, что ты здесь, и не я решаю, куда ты отправишься после... Я бы решил по-другому. Это был твой выбор... И Его Воля...

Молчание.

– Я надеюсь, тебе не надо объяснять, что такое приказ?..

Вопрос повис в воздухе.

Шуршащие блеклые тени... Бледные прожилки на лбу... Иней, покрывший ресницы... Снег на остывших губах... Распятие...

– Помоги!..

– Боюсь, что ему уже не поможешь...

– Это не тебе решать. Что сказано – то и делай. Велено снять...

Колыхание пространства вокруг. Какие-то звуки, хрипящий со стонами свист...

– Да не дёргай ты! Ты ему так руки оторвёшь! Что он тебе, падаль?!.

Молчание стало задумчивым.

– Знаешь, Хтон, я давно тебя не видел, но и представить себе не мог, что ты докатился до такого откровенного цинизма.

Короткое молчание в ответ.

– Не называй меня так.

– Как?

Молчание.

– Хтон...

– А как мне тебя называть? Как он?.. – молчаливый кивок в сторону. – Ты ему был как родной брат... А ты...

Кто-то скрипнул зубами.

– Инди...

Молчание.

– Инди.

Тот же молчаливый ответ.

– Пожалуйста... Мне нужна хотя бы лишь тень надежды... Ты себе даже не представляешь, что это такое – ощущение безысходности...

– Ты сам себе всё это выбрал... Сам... И никто не мог тогда изменить твоё мнение... Ты сам...

Пауза.

– Ладно, не к месту всё это... Держи его, я попробую...

Пауза.

– А ты думаешь, это имеет смысл?.. Он ведь, кажется, даже не дышит...

– Делай, что тебе говорят.

Сбой в подсознании. Из небытия вышла тень ощущения, огляделась по сторонам, и ушла...

– А теперь держи...

Раздался металлический хруст, и тысячи снежно-белых зайчиков забегали вдоль тёмной необитаемой пропасти – друг за другом. Красная вспышка... Свет...

– Осторожнее! Да держи же его! Господи... Держи! Клади... Вот сюда... Осторожнее!..

Вновь всколыхнулось пространство, и из небытия начали приходить какие-то странные образы... Появились какие-то ощущения... Боль? Нет, только тень боли... Далёкая, тусклая тень...

– Теперь стрелы... За черенок... Да за черенок, Господи! У тебя что, руки отсохли?

– Извини, совсем разучился... Столько времени прошло... Но, боюсь, всё это безнадёжно...

– Так, ещё одну... В боку... Из ноги...Так... Ещё...

Тяжкий вздох... Ревущие омуты боли вдруг всколыхнули всё тело, тугими канатами одеревенелых синеющих мышц изогнули пространство.

– Осторожнее!.. Держи его... У него так все мышцы полопаются!.. Держи...

Полупрозрачный кисейный туман над землёй на мгновение расступился, открывая взору еле заметные силуэты – высокий и низкорослый, кряжистый, склонившиеся над кажущимся бездыханным телом.

– Держи... Вот... Переворачивай...

Словно нимб над головой высокого светились яркие светлые волосы, а контур лица второго обрамляла тёмная всклокоченная борода... С губ, бледно-синих на фоне позеленевшей кожи, упала маленькая голубая льдинка.

– Ну, переверни... Так...

– Инди, ему уже ничем не поможешь!.. Поверь мне – мне ли мёртвых не знать!..

По лицу высокого заскользила еле заметная улыбка.

– Я уверен, что ты опять Его недооцениваешь... Слишком долго ты обмывал покойников...

Кивок вниз.

– А это что?

– Где?

– На лбу... Лента... Старая... От древних компьютеров... Вроде перфокарты... Похожа на повязку...

– Дай посмотреть... Гляди – тут что-то написано...

– Где?.. Дай-ка... А это на Аллари... «Изжить грех убийцы...»

Молчание, повисшее вокруг, было воистину гробовым...

И тут тело, казавшееся безжизненным, передёрнуло. Судорога, ещё. Посиневшая кожа, рисунок жил на груди, на ногах, проступающих из под немыслимого рванья, схожего с набедренной повязкой, и бывшего когда-то армейскими штанами защитной раскраски... Судороги... Ещё и ещё...

На мгновение всё прояснилось. Чёрные скалы вокруг, снег, две фигуры неподалёку... И Солнце, ослепительное Солнце, растопившее пределы Небытия, легло на лоб человека, ещё мгновение назад казавшегося мёртвым... Глас, зазвеневший в его голове.

«Встань, и Иди!..»

Скрюченные пальцы царапали землю, тело изогнулось в кошмарных конвульсиях. Мутный, стеклянный взор из-под приподнявшихся на мгновение ресниц. Иней, который упал с них на землю...

«Встань, и Иди!..»

– Но это невозможно!..

Грустная, печальная, еле заметная улыбка Ангела в ответ...

«Встань, и Иди!..»

Никто не может сказать, сколько времени прошло... Никто... Снежный буран, скалы, заснеженный лес, еле заметная тропа... А может быть, и не было никакой тропы... Но вдалеке – на горизонте, призраком белых чертогов еле виднелась почти забытая Цитадель...

В веках...

Единственная, реальная во всём нереальном Мире...

Доползти...

Дотронуться, коснуться воспалённым лбом и дном кипящих глазниц позолоченных камней стены... И всё начнётся сначала... Опять... Заново...

Ползти...

Ползти.

Уже ничего не чувствуя, посиневшие руки Его, негнущиеся пальцы коснулись могучей Стены, и Он упал на спину...

И лишь за мгновение до того, как исчезнуть во Мраке Небытия, ему показалось, что между бойниц – высоко, под самыми облаками, мелькнуло любимое, и такое знакомое лицо...

Исчезло...




ВОЛШЕБНЫЙ ЛЕС

Нежная мелодия звучала в моих ушах. Само пространство и время вокруг изогнулось петлёй, и обстановка укрытой в сумерках комнаты начала таять, плавно превращаясь в Волшебный Лес... Ночная поляна, залитая лунным светом. Деревья, шелестя листвой, что-то нашептывают мне. И, сливаясь воедино с серебряным звоном Луны, превращаются в таинственную музыку...

Я оказался в центре поляны перед тем самым Деревянным Идолом, которого, спустя неделю, доделаю в лесу и окрашу в чёрный цвет... А Деревянный Идол медленно превратился в Деревянного Человека... Вместо моей одежды на мне оказался чёрный фехтовальный костюм, в котором когда-то учил меня Трэнт... Мягкий сумрак узором из ромбов скрывал мою грудь, полуобтягивающее трико сходилось манжетами на кистях и лодыжках. Мягкая чёрная обувь почти не чувствовалась на ногах...

Протянув руки к Деревянному Человеку, я заметил, что на них – чёрные перчатки без пальцев. Раньше их не было... Коснувшись столба, я ощутил шершавое прикосновение войлока... Это действительно был тот самый столб, над которым я целый месяц работал...

Звуки леса усиливались. Звон голосов ночных птиц, которых я никогда не слышал, чудесной музыкой, таинством звука заполнил мой разум. Шелест, шепот лесного ручья струился сквозь мою душу. Мать-природа говорила со мной...

Отголосками чувств я начал понимать, о чём они говорят. Лес вокруг жил своей, сказочной жизнью и предлагал Принцу принять в ней участие. Опустив глаза на КенТен, я стукнул по нему кулаком. Прислушался к ощущениям. Лёгкий звон в голове плавно перетёк в мои руки, отозвался в них лёгким зудом... Разжав кулаки, я положил ладони на шершавые бока тренажёра...

– Раскрой ладони!.. – сказали мне... Я понял это, когда вспомнил, как двигался Царь Обезьян... Появилось желание прислониться к войлоку обеими ступнями... Я прижал к нёму левую ногу, отступил назад, ... и начал вновь так давно прерванный танец...




КЛАД

С этим человеком я познакомился совершенно случайно. Ему нужен был подвижный молодой помощник, а у меня летом было много свободного времени. Поэтому я и согласился на его предложение. В мои обязанности входило бегание по городу, лазание по развалинам сносимых домов, иногда – хождение по музеям. Последнее приходилось делать довольно редко – необходимую информацию обычно давал сам Учитель. Именно так я и называл его, повинуясь внутреннему голосу, а он принимал это, как должное.

Работать с ним было очень интересно. Когда он был в настроении, он рассказывал мне о прошедших временах, об истории нашей Губернии, в прошлом – Княжества, о временах, когда на месте нашего города стояло лишь несколько маленьких деревень. Поразительно, но этот человек знал о прошлом такие вещи, которые в наше время нельзя было узнать ни из одного архива. Держу пари, что ни один историк не мог похвастаться такими познаниями в истории, как этот странный человек. Но самое интересное я услышал от него недавно, когда он неожиданно разговорился...

Наши поиски зашли в тупик. Хотя я и не знал, что же мы, собственно, ищем, я был в этом уверен. Учитель, как лев в клетке, бродил по большой домашней библиотеке.

– Но ведь где-то он должен быть!.. Эта проклятая революция!.. – прорычал он, стукнув кулаком по столу.

– Где-то он должен быть... – прошептал, и бессильно опустился на стул; сдвинув гору книг в сторону, облокотился на стол.

– Знаешь, наверное, нам пора прекращать наши поиски. Скорее всего, нам его уже не найти...

Усталый и разочарованный, я медленно брёл домой, смутно догадываясь, о чём же он, собственно, говорил... Недавно я застал его в библиотеке, когда он разглядывал карту нашего города. Она была вся покрыта какими-то каббалистическими знаками. Какими конкретно – со стороны было не разглядеть. Я заметил только большую, на весь город, сине-голубую пентаграмму, и символ розы того же цвета.

Тихонько проследовав в угол библиотеки, я уселся в старое кожаное кресло, исподтишка за ним наблюдая. А он, кажется, меня и не заметил, только бормотал себе под нос что-то непонятное... Просидев так около часа, я хотел было напомнить о себе, как вдруг – он заговорил – сам с собой. Водилась за ним такая привычка.

Откинувшись на спинку стула, он вперил горящий взгляд в стену, и чуть ли не нараспев стал рассказывать какую-то притчу, прерываясь только на чертыханья, да чахоточный кашель... По его словам, испокон веков, задолго до появления в этих краях деревенских домов, здесь, в лесу, жили представители какой-то странной эзотерической секты. Их эмблемой была синяя роза. Я долго не мог понять, о чём идет речь, потому что у него появился какой-то странный акцент, а потом он и вовсе перешёл на один из мёртвых языков, похожий на древнекельтский.

Только тут до меня дошло, что одет он, как минимум, необычно. На нём был тёмный балахон с откинутым капюшоном, делавший его похожим на друида-алхимика. Тем не менее, речь средневекового кудесника перемежалась самым отборным матом...

Далее из его повествования я понял, что они были Хранителями чего-то. Чего – я не понял. Мелькнуло словечко – клад, но какой клад, какие Хранители, я так и не смог понять. И его халдейский акцент явно не шёл на пользу моему пониманию...

Хранители жили здесь уже очень долго. Небольшой участок леса был для его почитателей священным. Но потом... Откуда-то с севера сюда пришли люди, и Хранителям пришлось потесниться. Да, они вполне могли уничтожить эти жалкие поселения, не оставив от них камня на камне. Но ведь вослед за ними наверняка придут и другие... Так рассудили Хранители. А война их совсем не устраивала. И им пришлось вплести нити своих странных судеб в огромный ковёр того, что разворачивалось вокруг... Первые поселения превратились в первые города, а те разрослись до размеров княжеств... Много интересных вещей могли бы рассказать эти странные люди о том, что происходило вокруг них. Тем более, что их познания намного опережали эпоху. Для всех остальных они превратились в кудесников, волхвов. И им пришлось приложить немало стараний к тому, чтобы слава о них не облетела весь свет. Эта известность их совершенно не устраивала. Они хотели уйти глубоко в тень. Спустя пару веков это им удалось... Сменялись поколения. Одно за другим убегали десятилетия. Время текло, и никто давно уже не подозревал, что здесь уже десятки веков существует странная секта Хранителей...

Так бы они и хранили свое невесть чего до второго пришествия, если бы не Революция. Те, кто почти без потерь пережили времена Великой Смуты, к двадцатым годам были уничтожены почти полностью. Их странный эгрегор был смят новым владыкой Российского государства, а передать свои знания им было некому. От хранителей почти ничего не осталось. Не помогли им ни высокая организованность, ни каббалистические знания. Видно, слишком долго они существовали спокойно.

Нескольких разбросала по свету волна эмиграции. Те, кто остались, окончили жизнь в местах не столь отдаленных. А Хранителем Клада остался один единственный человек. Один!..

А этот один вдруг взял, да и умер. При невыясненных обстоятельствах. Да при таких невыясненных, что те – оставшиеся, которые всё-таки выжили и позже вернулись, так и не смогли узнать, где же он прятал то, что сумел сохранить...

Тут пошла такая отборная брань на Кельтском, Халдейском и самом, что ни на есть Русском языках, что я испугался за того самого – последнего Хранителя – как бы он там, в гробу не перевернулся...

Да, они, конечно, пытались найти этот клад. Но это были уже 30-е годы – самая неблагоприятная пора для всех, имеющих хоть какое-то отношение к мистике. И кончилось всё это тем, что от всей этой секты древних Хранителей остался один единственный человек. Да-да. Тот самый, который сидел в пропахшей историческим романтизмом библиотеке и поливал всеми известными ему ругательствами своего не вовремя ушедшего предшественника. К несчастью этого, предпоследнего, он, последний, похоже, был полиглотом.

Тут до меня начало доходить, что всё это, пожалуй, совсем не предназначено для моих ушей. И то, что если мой достопочтенный Учитель осознает мое присутствие в данное время и в данном месте, я, чего доброго, отправлюсь в мир иной прямо в рассвете лет... Безо всяких там колебаний могу сказать, что это в мои планы не входило. Поэтому, когда дошедший до последней стадии исступления алхимик, брызжа слюной, грохнул старинным талмудом о камень стены, я тихо сбежал оттуда...

Спустя несколько дней Учитель мне позвонил – поинтересовался, почему это я у него не появляюсь. Решив рискнуть, я пошёл к нему в гости... И тут вдруг получается, что всё веселье – закончено, и ничего всякого такого интересного в моей жизни больше не будет. Я думаю, что любой бы понял мои чувства...

Тихое журчание моих мыслей было грубо прервано. Что-то интенсивно зачесалось под черепной коробкой.

– Мозги, наверное... – подумал я, от души почесал затылок и огляделся по сторонам... Вовремя... Иначе я бы не заметил, что точно мне на голову падает кирпич. Страх за своё бренное существование швырнул меня в сторону. А кирпич разлетелся вдребезги у моих ног... Ещё немного, и я бы впервые в жизни пораскинул мозгами совершенно буквально...

Однако, если бы не этот кирпич, я бы нипочем не обратил внимание на полуразрушенный дом, мимо которого в этот момент проходил. Повинуясь внутреннему зову, я, прямо как был – в белых штанах, полез в оконный проем. Ничего необычного. Обычный бревенчатый сруб, только без пола – об этом я узнал, уже оказавшись в подвале. Выдирая из волос комья мусора, я посмотрел на стену в правом дальнем углу, ничем, в общем, не примечательном... Но, взобравшись на груду битого кирпича и ухватившись за верхнюю кромку трещины в кирпичной кладке, я заметил то, чего раньше не было видно... Полуметровый кусок стены вместе со штукатуркой поддался моим усилиям и разбился об пол. А взору моему предстало то, что я, похоже, столько времени искал...

Отыскав в куче старого хлама пару грязных мешков, я осторожно стал перекладывать туда найденные сокровища. Не помня себя от счастья, кое-как выбрался наружу, и шлёпнулся прямо на газон под большим развесистым дубом. Напугал молодую мамашу с дочкой... Но мне было уже всё равно. Я понимал, что с пакетом сверкающих побрякушек дальше ближайшего поста не уйду, поэтому принялся набивать мешок мусором так, чтобы сквозь него ничего не было видно.

Пока я перекладывал все вещи наново, мой взгляд упал на плавно изогнутый треугольник жемчужной диадемы. Когда-то она венчала прелестную голову Царицы Эльфов – вспомнил я. А Знак Солнца обжёг мне руку одним лишь прикосновением, вспыхнув в моей голове блёстками красочных образов...

Я шёл вдоль по улице, не обращая внимания на удивлённые взгляды в мою сторону. Всё больше и больше воспоминаний являлось моей памяти... И тут я увидел Его. Вернее, мы увидели друг друга одновременно. И, хотя меня трудно было узнать в таком виде, он сразу же узнал меня. И понял – что всё это значит.

Я сделал вид, что его не заметил... Напрасно. Сразу же оставив великосветскую вечеринку в ресторане под открытым небом, он оказался рядом со мной, с трудом успевая за моими шагами.

– Ты всё-таки нашёл его – произнес Учитель. – Я не ошибся в тебе...

Я промолчал.

– Сокровище, найденное тобой, принадлежит государству! – настоятельно сказал Образцовый Гражданин.

Молчание.

– Подумай о том, какую ценность оно представляет для истории. – Сверкая глазами, заговорил Историк. – Оно способно перевернуть все наши представления о ней!.. Эти вещи прошли через бездну веков...

И вновь лишь молчание было ему ответом.

– Люди смогут узнать свое прошлое!.. – почти прокричал он...

– Подумай о том, сколько новых Доджо можно построить по всей стране. Каждый сможет тренироваться. – Проникновенно заявил Тренер.

Молчание...

– Однажды со мной приключилась смешная история... – начал, было, Отец...

Но я всё шагал и шагал вперёд, уверенный в том, что ни за что на свете не расстанусь с теми сокровищами, которые когда-то прошли через всю мою жизнь, жизнь Той, которую я любил, сквозь тысячу жизней тех, кто был мне когда-либо дорог... И уверенный в том, что пока есть хотя бы один, который всё помнит, они всё ещё живы. А я приложу все свои силы к тому, чтобы всё это вспомнить...

Огненный знак всполохом красного пламени отозвался внутри – в моём сердце...




ТРЭНТ

Ангел хаоса встань, поднимись,
ангел хаоса, очи открой,
от безумия снов пробудись,
белый ангел пришёл за тобой...


Увидев впереди слабый свет, я направился туда. Пройдя до конца тот прямой коридор, в котором оказался изначально, я повернул направо – сюда заворачивала пещера. Пройдя шагов двести, оказался под сводами неопределённой формы. А то, что я увидел, ужаснуло меня. В центре пещеры находился высокий, почти мне по пояс, алтарь, на ровной поверхности которого была очерчена красная пентаграмма. На ней лежал мой Отец. Руки и ноги его были прикованы стальными обручами к четырём из лучей пентаграммы. Такие же обручи были на уровне бёдер, груди и шеи. Вокруг лба обвивалась скоба, уходящая в камень краями, как и те, предыдущие. Над ним висел чёрной кляксой всё время меняющийся знак. От алтаря исходил свет, похожий на тот, который излучает костёр в сумерках. Контур чёрных одежд Трэнта буквально высвечивался пламенем... Я нашёл его. Нашёл Отца... Обессиленный, я упал на колено пред алтарём...

Когда я пришёл в себя, то не нашёл никаких изменений в окружающей обстановке. Изменилась лишь форма знака. Я попытался подойти ближе, но у меня ничего не получилось. Я приложил все усилия, чтобы хоть немного приблизиться, но дистанция не уменьшилась ни на йоту. Тогда я вытащил меч, перехватил его лезвием вниз, отошёл назад и, разбежавшись, прыгнул вперёд... То, что я узрел, навсегда отпечаталось в моей памяти... Будто нырнув в темноту, рассекая её Серебряной Молнией, я провалился в расселину, созидаемую острием клинка в среде вечной ночи. Опустив глаза, я увидел, что внизу был тот самый чёрный меняющийся знак, похожий на кляксу, но колоссальных размеров...

Ощущение падения в бездонную пропасть... А когда ноги мои неожиданно ударились обо что-то твёрдое, я, следуя подсознанию, вонзил меч в то, что было подо мной... Ужасный, нечеловеческий крик, вспышка света, затем тьмы, после чего боль и тьма приняли меня в свои объятия...




КТАР

Казалось, что я куда-то проваливаюсь... Медленно, очень медленно пространство подо мной превратилось в ничто, и я оказался падающим в никуда, в абсолютную пустоту. Очень странное и малоприятное ощущение... Теряешь под ногами опору, и падаешь... Но, постепенно неприятные ощущения ушли. Осталось лишь любопытство. Я не знал – зачем и где это я нахожусь, но мне было интересно. Я огляделся. Пространство вокруг меня вполне можно было назвать Ничем. Ни звёзд, ни света, ни единого звука. Не было ничего... Хотя...

Что-то происходило с моими глазами... Пространство передо мной изогнулось и стало приобретать форму. Спустя некоторое время напротив меня проявилось странное, вылепленное из вакуума, лицо. Огромное, сильно вытянутое, и, тем не менее, смутно знакомое. Острые скулы, уши и подбородок, голые очертания и пустые глазницы. Посередине высокого лба сверкал огромный огненно-красный опал. Третий глаз?..

Всё это создавало во мне ощущение нереальности происходящего. И вот, тогда, когда я задумался о том, что же со мной происходит, странный звенящий голос раздался в моей голове:

– КУРЬЕР...

Рой странных мыслей закружился внутри меня...

– Какой курьер, что это значит? – Вопросил я.

– Думай!.. – Пришёл ответ...

Огненный Знак на лбу у посланника вспыхнул ярко-красным, и в голове моей мелькнула догадка, что это – мой Третий Глаз!.. Минута озарения, блеснувшая неподалёку, унеслась вдаль – фаэтоном Солнца... А внизу – подо мной распахнулась Бездна пространствами Сновидений, увлекая меня туда, где не было места мыслям...




МЕЧТА

Оглядываясь по сторонам, я понял, что нахожусь в большом квадратном зале под открытым небом. Оно напоминало тронный зал китайского императора, только меньших размеров, с вкраплениями элементов европейского средневековья. С двух сторон – вниз – сюда спускались широкие лестницы, а сзади – слева – сверху видна была узкая каменная лестница, ведущая вовне, по которой, похоже, я и пришёл сюда. С противоположной стороны ямы-площадки в центре зала – на возвышении стоял трон. Без спинки. А невдалеке от верхнего края ямы видна была низкая кромка зубчатой стены...

Зал, ещё минуту назад совершенно пустой, незаметно оказался заполненным людьми. Людьми, похоже, случайными, потому что они возбужденно галдели, бестолково озирались по сторонам, явно не понимая, зачем они здесь. Один недалёкий, с яркой, живой мимикой парень, дико смеясь, забрался на трон. И тут уяснилась странная вещь – трон был расположен на лифтовой платформе.

Молодой чудак катался на лифте вверх-вниз, а толпа возбужденно гудела. Я же озирался по сторонам, пытаясь унять появившуюся дрожь... И тут словно холодный ветерок пробежал вдоль моего позвоночника. Рефлекторно обернувшись, я успел заметить взведенный арбалет и присел... Звук спущенной тетивы, дикий крик и хрипение. Лифт опускался. На мягком сидении квадратного трона, нелепо раскинув руки и ноги, лежал парень. Тот самый. Из груди его торчал черенок арбалетной стрелы.

Глянув назад – в сторону узкой каменной лестницы, я прикинул возможные варианты отступления. Оценил свои шансы...

А когда я вновь посмотрел вперёд, на троне, скрестив ноги, сидел невысокий широкоплечий азиат, одетый в роскошный, расшитый золотом, парчовый халат и красные сапоги... Два огромных монгола с алебардами заняли позиции по бокам от него... Один из них коротким пинком скинул мёртвое тело со ступеней у подножия трона прямо на стоящую ниже толпу. Люди, объятые ужасом, отхлынули назад...

Опершись руками на колени, азиат прогнулся вперёд и оглядел толпу. Все притихли. Из-под роскошной татарской шапки, подбитой мехом, смотрели совершенно безумные раскосые глаза. Я понял, что время пришло, и бросился в сторону узкой лестницы, винтом убегающей вниз. Сзади послышались громкие крики... На первом же лестничном пролете меня догнал вооруженный мечом человек. По звону доспехов, журчащему снизу, я понял, что угодил в каменный мешок... Прыжок вперёд, удар ногой первому из поднимавшихся в лицо, нырок в ноги настигавшему сзади. Локтём ниже пояса. Бросок через себя... Началась свалка.

Кто-то успел вскользь ударить меня рукоятью меча по голове, и сознание моё помутилось... В полуобморочном состоянии, я, уворачиваясь от мечей, раздавая удары направо и налево, пытался пробиться вниз... И каким-то немыслимым образом мне всё же удалось очутиться на улице. Обогнув угол квадратной башни, я бросился в сторону открытой конюшни, откуда двое монголов волокли за руки молодую девушку. Я кинулся на них, но на меня навалились сзади и сильно ударили по голове...

– Помни, Принц, будь у меня выбор, я бы вновь стала твоей Мечтой!.. – откуда-то издалека долетел её крик. Мелькнуло розовое пятно лица, серебряно-чёрное платье, длинные каштановые волосы, и я потерял сознание...




VIRTUALLY

Бездонное чёрное небо, полное звёзд, окружало меня со всех сторон. А прямо передо мной, постепенно увеличиваясь в размерах, появилась Планета. Она была очень похожа на Землю... Но была покрыта слоем Льда, кое-где потрескавшегося. Тонкие трещины сплетались в еле заметную паутину. Очень красиво, но Ледяной Холод, исходящий от неё, захолонул мою душу, снежной изморосью пробежался вдоль позвоночника и вызвал во мне душевную боль...

Космический корабль, на котором я, кажется, летел, постепенно приближался к этой планете. А уже при выходе на её орбиту, он вдруг словно нырнул в какой-то туннель. И началось что-то странное – он стал делиться на части, каждая из которых уходила в одно из боковых ответвлений. Моя капсула, постепенно уменьшаясь в размерах, в конце концов приняла форму... хрустального гроба. Этот металлический, прямоугольный в сечении туннель, в котором боком вперёд двигался мой гроб, был ужасен... И вдруг всё прекратилось. Туннель закончился, и я оказался в склепе из тусклых металлических плит. Миг ужаса сменился неописуемой радостью – плита надо мною куда-то исчезла, и я, привстав в своей капсуле, огляделся по сторонам. Небольшая комната, похожая на тамбур-переходник. В полу дверь, откидывающаяся в сторону. Через неё я и вылез. Я заметил ещё одну дверь – в дальней стене, и немедленно направился туда. Всё вокруг было залито неярким, солнечно-золотистым светом. Похоже, светился сам воздух. И никакой пыли вокруг. Ощущение стерильной чистоты и, одновременно, какой-то затхлости. Вокруг чувствовалось что-то древнее. Мне показалось, будто за многие миллионы лет я был первым, ступившим на белый искрящийся пол. Сам я оказался одет в свободное белое трико, манжетами сходившееся к кистям и лодыжкам, а на груди был узор из выпуклых ромбов, какие я видел на фехтовальных костюмах. На ногах была мягкая, почти незаметная обувь такого же цвета.

Приоткрыв дверь, я был буквально ошеломлен ощущением архаики древности... Всего вокруг... На какое-то мгновение мне показалось, что в зале, в который я попал, никого нет... Но буквально мгновение спустя вокруг появились люди. Странные люди. Почти все они были одеты в одежды эпохи Возрождения. Женщины были в красивых бальных платьях, а единственный молодой мужчина, которого я заметил, был в такой же одежде, как я, только чёрного цвета. Он стоял неподалеку от красивой витой калитки во внутреннем цилиндре зала (дверь, через которую я вошёл, была во внешнем цилиндре) и разговаривал с двумя женщинами. Очень миловидными – проходя мимо них, я кивнул им в знак приветствия. Они же почтительно склонили головы. Парень в чёрном кинул на меня лишь беглый холодный взгляд, и продолжил с ними разговор.

Вокруг было много людей, но я их почти не замечал, впрочем, как и они меня. Внезапно я понял, что все они были похожи на голографии – движущиеся безжизненные картинки. Когда я это понял, я споткнулся... Эта последняя троица... Когда я входил в зал, я сразу направился к ним...

Калитка была приоткрыта.... Узорный рисунок из симпатичных завитушек. Я заглянул внутрь... Никого не было... Хотя... Слева, у боковой стены, на полу, недвижно лежала женщина. Красивое, белое с позолотою платье. Серебряно-золотые волосы сложной прической украшали её голову, на висках плавно ниспадая локонами. Надо лбом полыхала такая знакомая когда-то жемчужная диадема... Эти правильные, яркие, очень красивые черты лица...

Я услышал крик – не знаю, наверное, это кричал я сам... На диадеме уродливым чёрным треугольником полыхал непонятный знак, а во лбу её зияло ужасное чёрное пятно... Она была мертва!..

Я плохо помню, что было со мною в этот момент... Кажется, когда я сюда входил, на противоположном конце небольшого цилиндрического помещения – там, где были узорчатые ворота, мелькнула тёмная тень... Не знаю... Я держал на руках ту, которую любил больше жизни... И она была мертва!..

Пришёл в себя я от ощущения опасности. Повернул голову и увидел, что калитка открыта настежь. Испуганные лица женщин, смотрящих на меня. Опустив глаза на то, что лежало у меня на руках, я понял всё.

Снова повернувшись в сторону калитки, я увидел Его... Словно в замедленной съёмке, он медленно шёл в мою сторону расскованной походкой Убийцы. Всё сжалось внутри меня. Кинув последний взгляд на Неё, я бережно опустил её на землю, и метнулся в сторону ворот. Инстинктивно обернувшись, я увидел, что в руке у него появилось три небольших голубых шарика, которые он, расслабленно размахнувшись, метнул по земле в мою сторону. И словно ледяная волна двинулась ко мне, покрывая голубизной всё на своём пути. Лишь Он продолжал идти вслед за мной, не замечая ничего вокруг...

Из последних сил, нырнув в приоткрытые створки ворот, я, повинуясь инстинкту, рванулся ввысь... И полетел – над деревьями, чувствуя, как по щекам моим текут слёзы...

Величественные деревья, похожие на берёзы... Вокруг царила красавица Осень. Жёлтые, красные и коричневые тона заполняли пространство вокруг ощущением грусти. И даже чудесное чувство полета надо всею этой красотой не могло заглушить ту боль, что терзала сейчас мою душу. И я летел вслед Заходящему Солнцу, изо всех сил стараясь нагнать так давно утерянную Судьбу...




ВОИН БЕЗ ПАМЯТИ

Тёплый летний ветерок нежно поглаживал кожу и теребил складки его одежды. Подходило время вечерней трапезы, и Даниил подумал: а не пора ли уже подкрепиться? Вытащил из своего рюкзака котелок, в два счёта развёл костёр и соорудил пару рогатин. Поставил кипятиться воду – неподалёку от берёзового пролеска, в котором он остановился, оказался прелестный ручеёк. Покопавшись в своих вещах, Дан извлёк оттуда пакет с гречкой и баночку с солью. Это был его сегодняшний ужин...

Но, оторвавшись от созерцания своего варева, он едва не уронил мешок с гречкой в огонь. Давешний друг взирал на него со всей простотой и непосредственностью представителя животного царства. Круглые от возбуждения глаза, капающая прямо на всклокоченную деревенскую бороду слюна... Аппетит Даньки сделал попытку скрыться в неизвестном направлении...

А познакомились они позавчера... Раздобыв в одной захудалой деревеньке кое-какие припасы, Дан бодрым шагом двигался на восток по широкой просёлочной дороге. Оставив позади себя пару добрых деревенских домов, проходил мимо симпатичного берёзового лесочка. И вдруг из него выскакивает существо, отдалённо напоминающее человека. То есть, это был человек – только грязный, взъерошенный, заросший бородой по самые уши, одетый в какое-то немыслимое рванье и шикарные армейские ботинки с высокой шнуровкой. Бросился на шею Даниила, облобызал его в обе щеки, и, размазывая грязь по физиономии, брызжа слюной и слезами, принялся орать что-то ему прямо в ухо... Как он давно де его не видел; да как он давно его знал; что он помнит абсолютно всё, что тот ему когда-то говорил... При этом он почему-то называл его принцем, спасителем мира и ещё много как.

Несколько удивлённый подобным поведением, Данька снял его со своей шеи (он был выше этого мужичка на целую голову), поставил перед собой и вежливо попросил объяснить – в чём, собственно, дело. Но ничего вразумительного так и не услышал.

«Псих, наверное...» – подумал Дан и сделал попытку скрыться. Но мужичонка, оказавшийся на удивление резвым, явно не собирался с ним расставаться. Что было с ним делать?..

Так, впервые за очень долгое время у Даниила появилась компания. Весьма странная компания. Насколько можно было понять из бормотания нового знакомого, а слушал его Дан в пол уха, жил тот в этом берёзовом пролеске, неподалеку от деревни, в землянке. А зарабатывал себе на жизнь тем, что развлекал деревенских мужиков в кабаке забавными байками.

– ...И никого – ни Ворону, ни Волчонка, ни Генерала я так и не нашел... Но приближается время Сбора. Я чувствую это. Я чувствую это! – заорал он и треснул кулаком по концу лежащей неподалеку палки. А получив другим её концом в глаз, дико захихикал.

– Я пытался, пытался бросить курить, разорвать паутину, удерживающую меня на месте. Но она стягивала меня по рукам и ногам; она душила меня всё сильнее и сильнее. И не было сил вырваться. Не было желания. Ты был прав тогда... Самая большая моя проблема – безразличие. Оно погубило весь этот мир. Оно погубило меня. Сколько лет я живу, как затравленный зверь, рыская по лесу в поисках еды, но никак не могу забыть ни слова из того, что ты мне тогда говорил. Ни единого мгновения своей проклятой жизни... Так был когда-то наказан Охотник...

– Ты видишь?!. – взревел он. – Как я изменился? Нет уже того бравого Сёгуна, которым я был когда-то. Хана Железному Воину с ледяным сердцем, будь он проклят.

– Будь он проклят! – заорал он.

– Прежде чем уйти, ты подарил мне тогда свой огонь, а я сохранил его – произнёс он. И, несмотря на грязную бороду, лохмотья и армейские боты, стал похожим на преподавателя Университета...

– Он до сих пор горит в моём сердце – здесь!.. – он приложил руку к груди там, где должно было быть сердце. Но прикосновение к грязным лохмотьям его явно не успокоило.

– Здесь, – сказал он, сунув руку под лохмотья. Но, опустив взгляд, увидел заросшую грязью и волосом грудную клетку. Затих...

А следующий день начался, как обычно... И последующий... Так начинались все дни Даниила уже очень давно – сколько он себя помнил. Обычное, хотя и очень красивое утро. Ранняя осень, индейское лето. Янтарные листья берёз и хрустальная вода из ручья. Немудрёная пища бродяги и Странника.

Давешний приятель ещё спал, повернувшись на бок и свернувшись калачиком в куче опавших красно-коричневых листьев. Тихонько посапывая, как ребёнок, он начинал иногда негромко ворчать. Во сне. Неразборчиво.

Даниил с упоением принялся за созидание очередного кулинарного шедевра. Это было его маленькой слабостью – кулинария. Привычные продукты и скитания отшельника пробуждали в нём какие-то полузабытые воспоминания, рождали знакомые запахи, щекотали воображение. Он уже давно привык к этому. Страстно полюбив путешествия, он всё реже задумывался о том – кто же он, откуда пришёл, и о том – что скрывается за тёмным, бездонным провалом в его Памяти.

Лишь изредка приходили, как тени, странные мысли, полузабытые имена, которые в этой жизни для него уже ничего не значили... Ничего.

Он почти ничего не помнил... О себе... Знал, что творилось в мире, что происходит вокруг, любил Матушку Природу, но почти ничего не знал о себе... Полный Провал... В себе.

Не было воспоминаний о детстве, отрочестве и юности; о родителях, друзьях и знакомых; о происходившем с ним в течении долгих лет. По правде говоря, он не знал даже своего возраста. Самые древние воспоминания, бродившие у него в голове, начинались несколько лет назад... Кажется, он брёл куда-то среди кромешной ночи вдоль разбитой просёлочной дороги, еле передвигая онемевшие ноги и почти ничего не соображая. Голова горела, а одежда его больше всего напоминала больничную пижаму, превратившуюся в грязные лохмотья.

И больше ничего. Ни кто он, ни откуда. Ничего.

Задумчиво перемешивая в помятом армейском котелке своё кулинарное творчество, он глянул на линию горизонта. Это было единственное, что манило его... Туда – за горизонт... Никаких привязанностей, никаких воспоминаний. Человек Будущего, Человек Настоящего... Человек без Прошлого... Странник...


Не думай о прошлом...
Не думай о будущем...
Думай о настоящем...


Мелькнула мысль, что так, наверное, когда-то бродил по любимой Планете Принц Гаутама, ставший впоследствии Буддой...

Будда. Хм... Забавная мысль. Но и она не стала задерживаться в его голове и немедленно куда-то ушла... В гости, наверное...

А варево, похоже, удалось на славу – новый знакомец будет доволен. Странник представил себе тёмную бахрому его всклокоченной бороды, обляпанную столь удавшейся кашей, и тихонько засмеялся. Посмотрел на сладко спящего товарища, чуть заметно ворочавшегося во сне. Девятый сон видит... Ну да, Солнце то ещё красное – только-только приподнималось над лесом... Данька очень любил восход. Закат тоже, но восход всё же больше. Он вызывал в нём ощущение исчезнувшей, и вновь нарождающейся жизни, частью которой был и он сам. И его странный спутник.

Дан поймал себя на мысли, что относится к недавно появившемуся рядом с ним человеку со всё возрастающей теплотой. Похоже, странствующий Будда нашёл себе спутника, которому можно будет излить душевное тепло, проросшее в нём за последние годы...

Взяв за сучки корягу, на которой висел его котелок, он направился к ручью, журчащему неподалёку, когда вдруг, за спиной, услышал надсадный крик... Обернулся...

Его друг лежал лицом вниз вблизи догорающего костра, а над ним, странно прогнувшись вперёд, стоял человек, окутанный чёрной свободной одеждой... Их глаза встретились, и чёрный, гортанно рыкнув что-то по-азиатски, взмахнул над головой коротким изогнутым мечом, стряхнув с него капельки крови.

Страннику почудилось движение справа и слева, мелькнула тень позади, и тут в нём словно что-то проснулось. Тёмное, давно забытое ощущение происходящего затмило собой его разум. Искра восходящего Солнца в его голове погасла...

Вокруг лежали чёрные изувеченные силуэты. Переломанные хребты, свёрнутые головы, поломанные руки и ноги... Его затошнило... Чувствуя подкатывающий к горлу комок, он пытался избавиться от ощущения взгляда того – последнего, в глазах которого сквозь темноту презрения, ненависти и жажды убийства, успел промелькнуть мимолётный страх, почти ужас; и забыть его предсмертный хрип: «Этого не может быть...»

Так плохо он себя ещё никогда не чувствовал... Собрав всю оставшуюся волю в кулак, он подошёл к упавшему спутнику, кинул взгляд на его спину... Тот был уже не жилец – позвоночник несчастного перечеркнула наискось сочащаяся кровью рана.

Странник бережно приподнял товарища и осторожно перевернул его. Лицо уходящего в мир иной было спокойно, отрешённо... Потом его исказила судорога, и из уголка полураскрытого рта потекла тонкая струйка крови.

Когда Даниил коснулся рукой его лба, глаза умирающего широко распахнулись, устремив гаснущий взор в сторону восходящего Солнца. Губы что-то пытались сказать, а руки судорожно сжали куртку державшего его Даньки. Хрип... Стон... Тело забилось в конвульсиях, и лишь на какую-то секунду глаза его прояснились, встретившись с глазами Странника. «Принц... Ты – Принц...» – еле слышно произнёс умирающий... И затих.

Дан смотрел на человека, которого он знал всего несколько дней, который стал его Единственным Другом, его Братом, и чувствовал, что ворота огромного Замка, именуемого Память, приоткрылись... Бездна Памяти и Одиночества осветила на миг яркая красная вспышка, и ему показалось, что его Друг, только что ушедший в Лучший Мир, смотрит на него с далёкой, почти недосягаемой высоты...




КАРТИНА

...Всё пространство передо мной представляло собою чёрно-белую гамму цветов. Чёткая граница между чёрным и белым в верней части постепенно расплывалась в серую линию к низу картины, превращаясь по нижней кромке в сплошную серую массу. Самое странное, что во всей этой чёрно-белой композиции чувствовался объём (а картина была явно плоской)... Не могу передать словами то, что я испытывал, глядя на эту смесь угольно-чёрного, ослепительно белого и всех оттенков серого цвета. Я сам будто бы превратился в точку на этом рисунке. Более того, я стал ощущать себя частью его. Точка, что была мною, начала своё движение вглубь – к картине, постепенно увеличивая скорость. Приближаясь к ней, я понял, что моё место – в верхней её части. Также я почувствовал, что являюсь частью светлой стороны... А скорость всё возрастала... И, когда столкновение уже казалось неминуемым, внезапно всё исчезло...




ДВОЕ

Тук, тук, тук – серии ударов сыпались на деревянного идола, стоящего в углу комнаты. Маленький мальчик, худощавый и светловолосый, заворожёно смотрел на своего старшего брата, который по возрасту мог быть и его отцом. Высокий, широкоплечий парень исполнял танец Воина, грациозно переливаясь из одного положения в другое, отрабатывая на тренажере технику Леопарда. Бревенчатый дом огромным тамтамом отзывался на его движения. Превращаясь в завораживающую музыку, удивительный ритм сливался воедино с запахом луговых трав и лучами заката, заполняющими комнату через открытое окно.

Младший Брат смотрел на своего Старшего Брата и думал о том, что этот вечер – последний. Его брат уходил сегодня, и оба они чувствовали, что разлука их будет долгой. Они оба знали это. Но никто, кроме Первого из Воинов не мог защитить этот мир – мир, который был их Родиной, их Матерью, их Вселенной. Каждый из них был её сыном, и всё был готов отдать ради неё.

Водоворот мыслей всё больше и больше затягивал мальчика, а бездна одиночества, открывающаяся перед ним, сводила с ума. Внезапно он встал и направился в противоположный конец комнаты – туда, где лежал огромный, больше его самого, плавно изогнутый меч Старшего. Проверив, хорошо ли клинок выходит из ножен, он подтянул перевязь и, перекинув её через плечо, вышел на крыльцо.

Порыв ветра волной окатил его тело, взъерошил волосы на голове. А Старший, одетый во что-то белоснежно белое, стоял перед крыльцом, заслоняя своими плечами небесный свод. Красный диск заходящего Солнца причудливым нимбом пылал над его головой, а падающие лучи заливали его плечи. Мгновение, обратившееся в Вечность, Младший смотрел на того, кто был для него Богом, Отцом, Старшим Братом, а вокруг звенела плачем души грустная музыка.


Постой, пусть закат тебе ляжет на плечи
я ещё не дышал, я ещё не дослушал твой смех.
Постой, ты можешь спугнуть этот вечер
и мы потеряем друг друга во тьме.

Мы закрыли глаза и далёкий придумали остров
мы придумали ветер и себе имена.
И не знаем пока, кто из нас на рассвете
станет ждать, чтоб скорее укрыла волна...


Старший снял с него перевязь и, отложив в сторону меч, усадил к себе на колени. А мальчик обнял его и заплакал... На мгновение их души слились воедино, и они увидели ту бездну разлуки, что была у них впереди; увидели то, что ждало каждого из них...

Маленький мальчик стоял неподалеку от крыльца родного дома и смотрел, как вдаль – по широкой дороге – вслед заходящему Солнцу, уходил Тот, кого он любил больше, чем свою жизнь... Его фигура становилась всё меньше и меньше... Откуда-то издалека долетел нежный печальный звук – Колокол Судьбы прощался со своим избранником... Мальчик стоял на дороге, слёзы текли по его щекам, а губы шептали слова, ставшие теперь для него молитвой...


Постой, пусть закат тебе ляжет на плечи
я ещё не дышал, я ещё не дышал так легко.
Постой, за тебя всё сделает ветер
он стирает следы наших ног, засыпает песком...

MULTIMEDIA –
http://srbn00003.narod.ru/p10850.mp3




СНАЙПЕР

Перебрав множество возможных вариантов, Дан выбрал окно на четвёртом этаже полуразрушенного небоскреба, который стоял буквально через улицу от того самого подвальчика. Продравшись через горы мусора, невесть как очутившиеся в запертой на ключ квартире, он с трудом открыл дверь в комнату с окном, выходящим на нужную сторону. Дверные петли проржавели насквозь. Глянул на улицу, и понял, что лучшей точки ему не найти... Новенький «Винторез» удобно лёг на обломок перекошенной оконной рамы. Теперь оставалось ждать...

Один за другим в течение получаса из подвальчика вышли трое ЕГО учеников. Их было приказано не трогать... Убить требовалось главного... При воспоминании о НЁМ Данька судорожно сжал зубы. Эту сволочь нужно было, как минимум, четвертовать... В досье на НЕГО было перечислено всё... Убийца и насильник – лишь малая часть того, что можно было сказать об этом человеке. Кроме того, ОН был очень опасен... Ни один из Вожаков, вставших у НЕГО на пути, долго не прожил...

Сосредоточившись на отметке визира, Даниил не успел адекватно среагировать на движение за спиной – в мгновение ока сильный удар вырвал винтовку из его рук... А подняв глаза, он увидел столь ненавистное лицо...

«Всё, сволочь, ты труп!» – рявкнул Дан, и бросился на НЕГО... Но получил не труп, а несколько гематом на своих конечностях. А встречное движение мастера чуть не вышибло из него дух...

...Возвращаясь из небытия, он вспомнил – что такое настоящая головная боль. Но постепенно ветер в голове утих, звон колоколов перестал терзать его уши, лишь ощущение того, что голова набита ватой, не уходило. С трудом, привстав на одной руке, чувствуя себя увечным и разбитым, Данька с трудом открыл глаза и огляделся. Та же огромная комната, которую он выбрал в качестве снайперской точки. Окружающий пейзаж по-прежнему составляла пара сломанных стульев, старый диван, и мусор на полу... А на старом диване раскованно сидел ОН... Ненависть, клокотавшая в душе Даниила, куда-то улетучилась, осталось лишь полное непонимание того, что же, собственно, произошло... Тупо уставившись в потолок, он припомнил всё, что с ним случилось в последнее время... Драки, побоища, поиски справедливости и попытки навести хоть какой-то порядок вокруг показались вдруг по-детски наивными... А ощущение самого себя «мечом господа» не просто глупыми, а отдающими сатанизмом... Он никогда не был свято верующим человеком, но от последнего ощущения его просто стошнило... Когда желудок успокоился, он кое-как продрал глотку, и попробовал сосредоточиться. Но тут его взгляд упал на «винторез», лежащий неподалеку, и в голове снова начался кавардак. «Винторез» имел отчетливое искривление дула. Градусов под сто двадцать... Данька поднял глаза, встретившись взглядом с сидящим на диване.

– Это к-как?.. – непроизвольно вырвалось у него.

– Локтем... – последовал лаконичный ответ, и стало понятно, что других объяснений не будет...

Даниил хорошо знал, из какого металла сделана эта винтовка. Недавно она спасла ему жизнь, когда какой-то психованный «самурай» едва не снёс ему голову... В голове его никак не укладывалось – к-как?..

Пододвинувшись к стене, он прислонился к ней, и попытался расслабиться. Он не верил уже, что этот странный человек, сидящий напротив него, является тем исчадием ада, которого ему описывали... Скуластое лицо незнакомца сквозило спокойствием, а не злобой. И в глазах его читалась не звериная ненависть, а несколько неадекватный данной ситуации интерес.

– Давно я хотел – вот так, посмотреть в глаза самому себе. – Медленно произнес мастер, и ... улыбнулся...




ЭЛЕКТРОННЫЕ АНГЕЛЫ

Чувствуя себя очень плохо, Фрэнк с трудом приподнялся на кровати и попробовал оглядеться вокруг. Едва ворочая явно прокушенным языком в гулкой и пустой, как барабан, голове, он приоткрыл один глаз... Другой почему-то не открывался.

Самое плохое было то, что он абсолютно ничего не помнил. То есть, он, конечно, помнил, что зовут его Фрэнк (фамилию забыл) и, чему он очень удивился – то, что лежит в родной, воняющей псиной кровати. Кажется, вчера вечером перед его домом что-то произошло...

С трудом соскоблив себя с узкой вонючей койки, опираясь о подручные предметы, подручные стены, подручную швабру(?), и подручный косяк, он таки попал в коридор и, заглянув в зеркало, ужаснулся...

Уже очень давно, еще в начальных классах школы, он обнаружил в себе недюжинный талант. Этот талант он, сам того не подозревая, холил в себе и лелеял... Развивал и тренировал. Их любовь была взаимна и неизменна многие годы, пестовалась каждый день и, как сказал когда-то бравый солдатик Швейк, подготавливалась путём долгой тренировки...

Фрэнк обладал даром попадать в неприятности... Они не разлучались с ним никогда – с детского сада и до вчерашнего вечера. Мелкие и крупные, страшные и не очень... Он имел репутацию, с прочностью которой не мог поспорить даже сберегательный банк... Он был неудачником. С большой буквы... Его постоянно били – где угодно и за что угодно, он не менее десяти раз попадал под машину, а в последний раз ему посчастливилось угодить под скорую помощь...

У него никогда не было девушки – они боялись его, как чёрт ладана. Ни одно дело, за которое он брался, не заканчивалось ничем хорошим, пока...

...Пока родители, везде пытавшиеся пристроить своё дивное чадо, не купили ему компьютер. Папаша не поскупился и одарил чадо такой игрушкой, позволить себе которую мог далеко не каждый новый русский... Этот папа действительно был далеко не каждым... Пройдя биографию, аналогичную биографии сына, он обнаружил в себе талант к финансовой сфере деятельности и вскоре оплёл своей паутиной весь город...

Ребенок тоже не подкачал. Вскоре он умел откалывать такие штучки, которые ставили в тупик весьма высокооплачиваемых дядь из корпорации Microsoft... Фрэнк стал хакером. Хакером с большой буквы...

Уже давно никто не помнит создателя чуда двадцатого века, которое называется Internet. А Internet знают почти все. Хоть раз каждый бывал там... Но есть и такие люди, которые буквально ЖИВУТ там, и без сети жить не могут... Они плавают в океанах информации, легко лавируя среди мелкой рыбёшки, огибая скалы макрогигантов и преодолевая самые сложные преграды.

Для Фрэнка же Internet стал Богом, и он проводил в молитвах ему всё время, которое только мог...

Недавно на бескрайних просторах информации появился НЕКТО – никто не знал, кто это, даже Хакеры не могли узнать, откуда он входит в систему... Он был выше их... Он говорил о том, что грядёт освобождение от скверны, что из глубин Хозяина изольётся свет и испепелит всех безбожников. Останутся только те, кто поможет Пришедшему в праведной Борьбе...

Сначала Фрэнк прошёл мимо всего этого, но потом... В Системе, в которой он жил, он был если не богом, то, по крайней мере, одним из апостолов оного... Вчера же ему ясно дали понять, что бренное тело берёт своё... Когда он возвращался с учёбы домой, поддатая компания пересчитала ему зубы, переломала несколько рёбер, едва не выбила глаз, огрев на последок пивной бутылкой...

Разительное различие между миром бренным и миром виртуальным смотрело на него одним глазом из зеркала в коридоре... Скорбные мысли заполонили его голову, и он направился к своему компьютеру. Меньше минуты ушло на то, чтобы зайти на сайт Зверя... Перед его глазами вспыхнул адским пламенем странный иероглиф и три одинаковых цифры...

...Парень по прозвищу Блэйд, упиваясь своим всемогуществом, смотрел на огненный экран и ждал указаний свыше...

...Еле живая миловидная девушка, только что ставшая добычей двух пьяных скотов в своём же собственном подъезде, с трудом подошла к терминалу компьютера...

...Узкое, обожжённое лицо маниака, которого не один месяц безрезультатно искала полиция, осветили огненные всполохи на экране...

...Профессиональный убийца прикрыл за собою дверь и снял полумаску. Пара минут – и Notebook через сотовый телефон был подключен к системе. Языки оранжевого пламени озарили пыльное помещение...

...Маленький ребёнок, которого отшлёпала мама, горя жаждой мести, заперся в своей комнате, подошёл к столу, и посмотрел на компьютер...


Слушайте меня, дети мои...
Пришло время очистить мир наш
от скверны людской...
Пусть пламя небесное зальёт
мир этот – от заката до восхода,
заполнит его огнём праведным...

И придёте вы, мои дети верные,
в пламени, в теле огненном,
и воздастся каждому по заслугам его,
а вам – за службу верную...


Нечеловеческий шёпот тысяч динамиков влился Змием Огненным в сердца и уши Электронных Ангелов. Застучали тысячи пальцев, взламывая коды доступа к тому Возмездию, что люди создали сами себе на погибель...


И исполнилось пророчество...




РОЖДЕНИЕ НЕРОЖДЁННОЙ

Вакуум пространства и времени. Пустота... Вдруг, в тишине, послышался тихий, еле заметный Звук. Плавно переливаясь, пытаясь понять самоё себя, он превратился в Голос – Тихий и еле заметный. Голос, что произнёс Всего одно Слово...


Необычайно яркая вспышка света разорвала в клочья непроницаемость темноты, рассекла Пустоту и, переливаясь тысячей разных цветов, взорвалась, разлетелась бесчисленным океаном осколков... Радужные переливы света озарили на миг бурлящее появившееся пространство, заливая его всполохами непредставимых соцветий, наполняя музыкой Музыкой Рождения...

Тихое нежное пение – Явившееся ниоткуда, заставляющее содрогаться и плакать, похожее на журчащие ручейки света, плач и смех неродившегося ребёнка.

Тысячи нежных, переливающихся голосов, неуловимо отличающихся и перетекающих друг в друга, дополняющих друг друга слились в единый хорал, а он ледяным водопадом обрушился вниз, откуда, разлетевшись на тысячи, мириады мельчайших осколков, хлынул вовне – океан раскалённого вакуума...




1000000 ЛЕТ ТОМУ ВПЕРЕД

Всполохи странных, незнакомых эмоций медленно растекались по моему телу, будоражили воображение, мягкими кошачьими лапами щекотали кожу, а в ноздри мои вливался древний, очаровательный аромат... Терпкий запах, который я почти позабыл...

Вряд ли кто-нибудь может представить себе первозданную красоту нетронутой природы... Мои смутные воспоминания о временах, более далёких и туманных, чем древние леса Альбиона, были лишь бледной тенью пред образом Планеты, единственным обитателем которой был никем не нарушаемый покой трав, полей и лесов. Бездонные океаны и зелёно-голубые моря катили свои воды, обитателями которой из века в век были одни лишь водоросли... Острые гребни белоснежных вершин, заполярные шапки снегов, бурные горные реки и прозрачные, как горный хрусталь, лесные озера...

Мгновения моего одиночества, во время которых я созерцал всё это, внезапно закончились. Медленно, как луна выходит из-за тучи, перед моим взором появился тот, кто пригласил меня сюда... Огромные, прозрачные, как горные озера, и такие же бездонные глаза заглянули во все уголки моей души... Похоже, что на меня взирал один из Хозяев этого мира...

Кажется, где-то я уже видел это лицо. Видимо, кто-то из художников мира, из которого я пришёл, смог уловить тень бескрайне далекого будущего... Кто знает... Но у смотрящего на меня глаза были тёмно-голубыми, а на виденной мною картине – зелёными...

Миллион лет... Дай Бог, чтобы через миллион лет всё было именно так, как в этом безбрежном мире... Я чувствовал тысячи новых, ещё не ведомых мне, человеку, эмоций, сквозящих через меня, меня наполняющих и отражающихся в зеркалах моей сущности. Время приостановило свой бег, и я, до краёв наполненный чем-то неописуемым, наконец понял, что всем этим он – один из Властителей этого Мира, говорил со мной.

Чувства, образы, мысли и энергия его жизни текли сквозь меня... Но я мог ловить только всполохи их отголосков. Тайных познаний моих не хватало даже на то, чтобы понять – с кем же я, собственно, говорю... С самим собой, прошедшим тысячи, тысячи жизней?.. С одним из ставших, к тому времени, на путь истинный, падших ангелов?.. С отражением моего воспринимающего разума в едином поле живой Планеты?..

Я не знал этого. Не знаю этого и теперь. Но всполохи древних, почти забытых эмоций непредставимо далёких времен, просыпаясь во мне, всё же позволили мне понять кое-что...

...Планета действительно была девственно чистой. Ни нога человека, ни лапа животного или птицы не касались её уже очень и очень давно... Возможно, что этот мир был когда-то разрушен и вновь возрожден из пепла, как легендарный Феникс... Не знаю... Знаю лишь то, что в принципе это возможно... До тех пор, пока хотя бы Один помнит эти леса и поля, травы и кроны деревьев, озёра и океаны, мягкие струи дождя и ветер, поющий над лесом... До тех пор этот мир будет жить... В его душе, в его памяти...

А это значит, что даже если родная Планета превратиться в пепел, её можно будет возродить к жизни... Ведь один раз это уже было сделано...

Ставшие души живых существ, некогда здесь обитавших, сейчас поднялись на непредставимую высоту, и слились воедино, гармонично дополняя друг друга. Они ухаживали за любимой планетой, помогая в нелёгком пути становления представителям, быть может, самого прекрасного царства...

Ветры кружились в непередаваемом танце Любви; мягкие, тёплые дожди поили покрытую мягкими мхами и травами землю... Тысячи временных потоков слились воедино – в единую Реку Времени, текущую из бесконечности в бесконечность... Эта река подхватила меня, и понесла куда-то, в беспредельную, заоблачную даль...

Как жаль, что даже Магия Слова не в силах описать безбрежный океан охвативших меня чувств... Меня – узревшего эту Возможность... Или то, что действительно будет?

К сожалению, я не могу дать ответ и на этот вопрос... И никто, кроме Отца Небесного, не может...

Знаю лишь только то, что Планета, которую я узрел, проходила уже Третий Планетарный Эон, и Зла, как такового, на ней уже не было... Блудные дети Господа, терзавшие когда-то своих же собратьев, теперь трудились среди них во Имя Божие. Трудились вместе с ними...

Знаю я и то, что все наши усилия здесь и сейчас, всех вместе и каждого в отдельности, вплетаются ручейками судеб в единый поток Времени, текущий из конца в конец Матери-Вселенной, и позволяющий понять Творцу нашему Принципы Созидания Сути...


Люби нас, сияющий!..
Помолись о детях твоих неразумных, вселенная,
прошу тебя...




ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

Солнце медленно клонилось к закату... Тёплый осенний ветер, одинокою флейтой звеня в полыхающих нивах сладких и пряных трав, бередил душу. Заставлял откликаться её тысячей звонких небесных, журчащих, как тающий снег голосков... Плавно, почти незаметно последними проблесками тлеющих углей алый закат догорал где-то за горизонтом...

Хрупкая белая фигурка маленького мальчика обнимала за плечи старшего брата, сидящего перед ним на крылечке...

Тонкие струны их душ еле заметным перезвоном вливались в оркестр предвечной мировой гармонии, и, казалось, само пространство вокруг изогнуло свою чёрную спину, чудесной пушистой спиралью окружило их со всех сторон... Белый мохнатый хвост свернувшегося вокруг них невесомого времени завораживал, пел и кружился в причудливом танце миллиардов золотых колокольчиков...

Льдинки синего, как небо, и холодного, как вакуум, страха Младшего, терзали их единую душу взрывами тысячи сверхновых, а плечи Старшего непереносимо жгло огнём распятие маленьких рук...

В короткое, как Смерть, мгновение их души, устремившись ввысь – в небо, и даже дальше – туда – к концам Времён, слились воедино...

Звенящим океаном серебристого света по Вселенной разлетелся древний, как время, и громкий, как трубы архангелов, крик. Тот, что когда-то, во времена давние, как свет и боль, потрясал просторы Предвечной... В серой танцующей дымке сверкнула золотая молния, и самая глубина Творца Вечности содрогнулась от звонкого удара золотого копыта, тихо поющего среди звёзд...

На миг, долгий, как бесконечность, небеса узрели архангела Звёздной Дороги, а пространство исказило никем и никогда не виденное потрясение... Из конца в конец Вечности пробежала неощутимая нить, и оба брата увидели улыбку той, что была им дороже, чем Жизнь...

В невидимом танце убегающих слов плавно кружилась Растерянная Судьба, и даже Врата Вечности, стоящие без движения столько, сколько существует сама Вселенная, отозвались на это тихим печальным аккордом...

Прощание... В нём всё... И пение, и слёзы, и долг... Мог бы кто-либо сказать, что знает – что это?..




ХРАМ

Тихие, словно текущие слёзы, звуки заливали пространство вокруг меня медленным молчаливым покоем. Тысячи перешептывающихся между собой ветерков ласковыми и нежными прикосновениями напевали мне колыбельную, ворохом мягких опадающих листьев плавно стекая к моим ногам. Завораживающая мелодия молчаливой флейты и звенящие трели горных ветров...

Тут я услышал – откуда-то изнутри, а, может быть, из Глубины Веков – докатившийся до меня древний, как Вселенная, печальный колокольный звон... Нежные шелестящие крылья невидимой птицы приняли меня в свои объятия, и мягко окунули в океан пряно пахнущих трав...

Голова моя запрокинулась. И я узрел... На фоне чёрного, точно смоль, неба, зияли яркие звезды... Нет, не звезды – тысячи и тысячи блистающих Сфер... Золотая и серебряная пыль разбросанных по небу, источающих благоухание... Сияние Его тысячекратно преломлялось, переотражаясь на безбрежном море пылающих подлунными огоньками трав, сверкало тонкими чарующими блёстками вечернего платья на скалах – тех, за которыми пряталось Солнце...

А половину небес занимал убегающий ввысь – к недосягаемым Звёздам, тихо мерцающий Храм – мрамором плачущих стен – тех, что помнят мириады и мириады восходящих и гаснущих Солнц, призрачным бело-голубоватым светом окутывал пространство вокруг себя, тихо утягивая внутрь себя зияющую пустоту иссиня-чёрных вороновых крыл осенних арок... Плавные изгибы купола, укутанного золотом Истины Храма – там, где вершиной Его, нежно-голубой Звездой сияло то, что неподвластно Времени...

MULTIMEDIA –
http://occulta.narod.ru/nadi.jpg




ПОСЛЕДНИЙ

Шорох прибоя и Звёздный ветер нетерпеливым танцем стихий гарцевали вокруг, сливаясь в едином первоначальном движении. Серебряные, стальные переливы ветвей фрактала радугой шёпота перекликались, играли в Его Золотых Рогах, отзываясь тонким молящим звоном тысячи нерождённых галактик...

Он ждал.

Из конца в конец Вечности.

Ждал...

Ждать целую Вечность умеет один лишь Создатель.

Может быть, ещё Создатель Альтернативы...

Только на его Рогах давно, уже целую Вечность, не было видно сверкающих звёзд.

Вселенная, замкнувшаяся в себе...

Звёздный Олень ждал.

Первое Дитя Нерождённой Вселенной, должное обязать к бытию ТВОРЕНИЕ – от начала времён – к окончанию Вечности...

Последний Звёздный Олень...

Тихая звёздочка вспыхнула сверхновой, сияя посланием – приветствием Повелителю... Грация поклона первому чаду Создателя... Еле заметный поклон головы в ответ – и Звёздная Пыль, опавшая с Золота Рогов, нечаянным порывом Ветра Вселенной уносится вдаль – за горизонт Бесконечности...




NOSCE IPSUM

Тихий скачок времени...

Круг полноправной луны ярко светит над головой...

Серебряный след на воде.

Полупрозрачная водяная дымка. Поворот – ряд колонн синего мрамора растворяется впереди – в бесконечности. Первая, вторая, третья...

Седьмая...

Поворот направо...

Океан...

Безбрежная гладь не охвачена взором, серебряный в ночи ручей...

Еле заметный запах сырого песка, призрачный звук вдалеке.

Что это?

Колокол?

Тонкий серебряный звон...

Статуя золотого Будды обсидиановой чернотой сверкает посередине Тьмы...

Багряно-красным в лучах заходящего солнца...

Небесной синью – вдалеке...

Три шага вниз – по вьющейся змеёй винтовой лестнице пластин бесподобного жемчуга...

Шаги вглубь себя?..

Что же там – внутри? Блеск Вселенной? Океаны пространства? Свет Создателя вдалеке?..

Столько ночей подряд – во сне – сиянье далёкой звезды... Бледно-голубой всплеск Созидания...

Нечто в далёкой ночи...

Плачет...

Бледные отблески грусти, пыль звёзд на ногах, сияние, блеск жемчугов...

На Родину!..

Ласковый ветер чуть влажен, изумруды ковров под ногами...

Полёт, краса индейского лета – багряные блики в журчаньи лесного ручья...

Что это?

Нежные руки... Еле заметные прикосновения...

Алое сияние посередине лба...

Зеркало Духа... Коридоры Зеркал...

Кто ты?

Ответа не было и нет. Есть лишь предчувствие праздника в голове, ощущение радости...

Шорох обсидиановых крыльев...

Вопрос...




ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ ЦАРСТВО

Синие весёлые брызги вздымались беспокойной пеной, кружились звонким хороводом радости, вскоре опадая обратно – в сине-голубое море. Тысячи лёгких капель сливались воедино с океаном воздуха, царящим над водой, а потом, спустя всего лишь несколько мгновений, возвращались обратно – в родную стихию.

Берег золотисто-жёлтого песка ясно виднелся вдали – на горизонте. Острые верхушки далёких и грациозных пирамид взлетали полыхающим золотым светом погибающей и вновь зарождающейся истории. А здесь безраздельно властвовала стихия Небесной Воды. Стихия, давно уже свободная от той страшной разрушительной силы, когда-то пугающей морских путешественников и сокрушающей их корабли.

Величественные в своей первозданной, природной красоте камня, две пирамиды из золота изредка задевали пробегающие мимо них облака, а одна – самая высокая, на половину своей высоты возвышалась над ними какой-то нездешней сверкающей белизной, красою и грацией горных вершин...

Будущее... Время не определено... Никто не может сказать – что с ним случится завтра или спустя мгновение. Иногда это пугает... А великолепие веков во всей своей первозданной красоте может и будет притягивать наши взоры... До тех пор, пока не исчезнет последний, кого манит загадка возможности постижения таинства метаистории...




ХУДОЖНИЦА

Иногда «брожение ума» из аллегории превращается в буквальное выражение. Так и я в тот раз долго бродил, сам не зная зачем, по этажам большого многоэтажного дома, следуя его лестницам и коридорам – с этажа на этаж, пытаясь что-то найти.

Не осознавая этого, я следовал призрачному золотому свечению, то усиливавшемуся впереди меня, то почти исчезающему. Высшая часть моего «я» стремилась к нему так же, как листочки дерева тянутся к весеннему Солнцу, а корни его – к воде...

И вот, вскоре, отворив небольшую дверь под самым потолком, я спустился по мраморным белым ступеням в большую уютную комнату. Несколько низких приятных диванов, большое окно – почти во всю стену, мягкие сумерки за окном – будто кто-то задёрнул лёгкую занавеску посередине солнечного дня.

Вокруг меня были молодые женщины... Тепло и уют, творимые Матерью... Но я их почти не замечал... Моё внимание сразу привлекла стройная светловолосая женщина, сидящая на одном из диванов... Правильные черты лица. Какое-то приспособление для рисования перед ней. Я подошёл и сел рядом. А через минуту в комнате никого, кроме нас, ни осталось... Все ушли? Я не заметил этого...

Мой взгляд лишь коснулся странного рисунка, лежащего перед ней, и я уже не мог оторвать от него взгляда...

Она лишь мельком взглянула на меня – будто бы узнавая, и вновь сосредоточилась на картине. И под волшебной кистью её пейзаж начал медленно оживать. Словно старые, выцветающие со временем краски давно нарисованного начали наливаться новою силой, становиться всё более яркими, более живыми, более наполненными. Будто стирая пыль с изображения, волшебная кисть станцевала по полотну, превращая в реальность оживающую картину. А очаровательная художница бросила на меня ещё один мимолётный, задумчивый взгляд, будто приглашая к чему-то, и в уголках её рта притаилась улыбка...

Я был потрясён...

Эта женщина, этот странно знакомый пейзаж на картине... А она, вновь вернувшись к изображению, сделала несколько завершающих мазков... Затем отложила кисть и ударила ногтём по поверхности картины...

Раздался нежный, ни с чем не сравнимый по красоте, мелодичный звон и... картина ожила...

Бело-серебряный свет полной луны, мелькающие облака на ночном небосклоне, нежный сине-голубой лес сплошным океаном листьев словно приглашал, звал меня к себе. Звал вдаль – по тёмной, узкой тропе, уходящей в лес, и ведущей куда-то, куда я когда-то знал; куда-то, где я знал эту женщину, художницу своих снов...

Пространство вокруг меня покачнулось, скользнуло ко мне, а потом закружилось в причудливом танце калейдоскопа, рождая призрачные воспоминания, необычайной музыкой наполняя душу... Она задавала вопрос и искала на него свой, давно забытый ответ...

Ответ на вопрос...




MY LORD

My lord, who's never non-defeat,
my master, feel the angels flying,
in Aldorado winds are crying,
when knights of seven kingdoms meet...


Прошло уже много лет, а Трэнт не возвращался... У меня давно зрело ощущение того, что с ним что-то случилось. Он никогда не оставлял Родину надолго, и всегда был готов защитить Эльдорадо... Теперь мои подозрения переросли в уверенность – что-то произошло... Скорее всего, до него, наконец, добрались те, кто уже очень давно пробовал это сделать. Сколько помню себя – всегда находилось что-то, стремящееся пробраться сюда. Быть может, им был нужен именно Трэнт? Не знаю... Я неоднократно спрашивал об этом его... Но каждый раз он уклонялся от ответа, и в глазах его, и без того не весёлых, появлялась такая тоска, что захватывало дух.

Каждый раз, когда над нашими головами сгущались тучи, он, ни слова ни говоря, собирался в дорогу... Странный изогнутый меч, который он, ухмыляясь, называл Рогом Дьявола, оказывался у него за спиной, и он исчезал. Я не знал даже, в какую сторону он уходил... А следовать за ним мне категорически запрещалось...

– Куда ты? – спрашивал я его.

И каждый раз получал один и тот же ответ.

– Придёт время – узнаешь...




УЧИТЕЛЬ

Движение в бок, уклон, стоп – финт, апперкот в стиле Леопарда. Нет, опять не получилось.

– Не так ты всё делаешь – излучая неудовольствие, произнёс Трэнт.

– Из всех вариантов нужно сразу же выбирать правильный. Он придёт изнутри тебя. Задумался.

Я и сам отлично понимал, что делаю что-то не так, но что?.. Яркий образ медведя, косолапо топчущегося на месте, появился в моей голове... Уже уклоняясь от отцовской атаки – он провёл пару прямых ударов, я блокировал их поворотом корпуса, и провел финальную контратаку. Она прошла! Неопределённое выражение на лице Трэнта приобрело неявно выраженный «довольный» оттенок. Можно было даже сказать, что он улыбнулся... Мрачно улыбнулся...

– Неплохо. Но что это за рывки? Движения должны быть плавными, перетекающими друг в друга, как вода. Никаких судорожных конвульсий в момент фиксации! И не смотри на меня так! Удар, который должен был поразить меня насмерть, остался едва заметным пятном на моей коже. Ты что, боишься меня ударить? Поверь, я могу о себе позаботиться – произнёс он, внезапно оказываясь справа и сзади. И, проведя сбив – удар, от чего я оказался на полу, схватил меня за руку и одним рывком поставил на ноги...

Я открыл и снова закрыл рот, а он уже шёл к двери... Я последовал за ним... Оружейная, небольшая в сравнении с огромным фехтовальным залом, имела форму вытянутого параллелепипеда. Я подошел к мечам, лежавшим на длинной деревянной скамье, и выбрал длинный и узкий клинок. Эсток... Незатейливая витая ручка удобно легла мне в ладонь, а большой палец привычным движением крутанул поперечину гарды вокруг собственной оси... Клинок превратился в подобие жала, рукоять которого защищало призрачное кольцо вращающейся гарды...

Почувствовав на себе его взгляд, я поднял глаза. Впервые за очень долгое время я увидел, как Трэнт улыбается... Он был очень скуп на движения и эмоции.

– Неплохо.... Только всё это надо делать более четко, более плавно и быстро.

Он взял клинок у меня из рук, и, сделав едва заметное движение большим пальцем, превратил его в заостренный сверкающий цилиндр, чёрной змейкой извивающийся в руке. Гарда вообще исчезла из поля зрения, став похожей на серебристое кольцо – так быстро она вращалась. Еле заметное движение кистью, и эсток, в мгновение ока пролетев расстояние до дальней стены, вонзился в центр деревянной мишени. И, судя по звуку, не просто пронзил её насквозь, но и воткнулся в камень стены на пару вершков.

– Недаром ты родился с клинком в колыбели – произнёс он с некоторым удовлетворением, явно относящимся к моей персоне.

– Если ты сможешь проделать такое и без оружия, это будет неплохо...

Задумавшись, я не заметил, что он уже направляется к двери...




АДЕПТ СПОКОЙНОЙ ПУСТОТЫ ИЛИ КОРРЕКТОР НЕИЗБЕЖНОСТИ

Мягкая испаряющаяся дымка еле заметным туманом тихо кружилась над океаном Вечности. Принимая самые разнообразные формы, она будоражила воображение, пробегая перезвоном тысячи слов между его мыслями.

Кто он? Зачем он?

Лишь тени смысловых оттенков увиденного отражались в кривых зеркалах получившихся слов. Вряд ли получится лучше... Лучше не говорить...

Плавно текущий водопад его мыслей был неожиданно прерван движением Наставника.

– Ты опять отвлёкся!? – не сказал, а только подумал Отец...

Он... Учитель, Наставник... Есть ли разница – как называть. Самые изящные формы слов не способны были передать его отношения к Старшему... Старшему во всём... По Духу, Знанию, Ответственности...

По крайней мере, он думал так, и лишь Создатель мог быть для него Судьёй... Вселенная и Создатель... Мать и Отец... Учитель и Наставник... Родина и Любящая Мать... Не важно... Назвать можно как угодно. Всё равно словами нельзя передать даже и тени смысла... Смысла, Любви и Ненависти...

Ненависти?..

А что это?

Наставник говорил, что есть и такое чувство... Говорил и то, что оно может быть даже сильнее Любви!

Сильнее Любви?!.

Не может быть!

Никто не может испытывать чувства глубже его Любви к Матери, любви ко Вселенной, к Родине, к её Созидателю.

Вереница беспокойных мыслей пробежала мимо него, всколыхнув Океан, изменив весь рисунок на небе. Теперь сквозь пепельно-серые, рваные облака к земле устремилось серебро необыкновенно яркой Луны.

– Время. Концентрация. Действие. Когда происходит что-то, не должно быть совсем ничего – абсолютно – в твоей голове...


Небо,
открытое небо,
на небе ни облачка...


Так говорил Трэнт.

– Концентрация. Пустота. Это всё, что должен уметь понимать Воин. Это, и более ничего... Не должно быть мыслей, эмоций, сомнений... Нет действия, нет противника. Враг у тебя один – это ты сам. Больше никто и ничто не может тебе помешать. Великая Изначальная Пустота, из которой всё появилось, и куда всё исчезает – мать и отец всего сущего... Это то, что ты должен понять... Она старше Отца и Вселенной. Имя её – Вечность...

Гибкая, словно пантера и неприступная, как скала, фигура мягко опустилась на колени и коснулась земли своим лбом.

Ритуальный поклон Величайшему...

Младшему ещё никогда не доводилось слышать подобных фраз своего Наставника, поэтому он не нашёл ничего лучшего, кроме как повторить его действия...

Бело-серебристый свет призрачной дымкой пробежал по океану вдоль – до горизонта и застыл, словно ожидая чего-то.

Чёрный силуэт, монументальный, как скала, казался неожиданно гибким. Переливался из одного состояния в другое с грацией чёрной пантеры, буквально пропадая из поля зрения тогда, когда смещение центра его «я» в пространстве превышало один шаг...

Наглядная демонстрация слияния пространства-времени в единое целое, и взаимодействие оного с высшим «Я» выглядело завораживающе красиво...

Отец. Учитель. Наставник. Младший не знал, что было для него важнее. Он был для него всем. Всем тем, что дополняло мир окружающей его Матери до изначального, неделимого целого, высшего «Я», отлитого в форму Создателя...




ГОЛУБОЙ ЛЁД

multimedia –
http://srbn00001.narod.ru/p10040.jpg


Темнота... Только белые пушистые хлопья нежно мерцающего снега танцуют вокруг. Тысячи неповторимых Вселенных, переливаясь в темноте миллиардами граней, ложатся на белоснежную твердь.

Северный полюс планеты?.. Наверное... Хотя, нет... Скорее – заполярный круг, ибо под тоннами снега чувствовалось не клокотание гиганта – Борея, а неповторимое дыхание Земли-Матушки... Дыхание любимой планеты... Магический белый круг, сверкающий мириадами малых зеркал... в темноте...

Но нет... Уже не в темноте... Там, вдалеке, из темноты стали медленно проступать какие-то неопределённые контуры, плавно текущие формы... Тёмно-голубые оттенки... Всё ближе и ближе...

Могучие очертания мягко светящихся в темноте узоров...

Пронзающие небо и плавно опадающие контуры...

Словно из небытия возник Замок Снежной Королевы – сине-голубого льда в едином порядке мировой гармонии... Гармонии Вселенной...

Лёд, из которого маленький мальчик смог собрать слово: «Вечность...»

Волшебные ледяные мгновения, только что обретшие формы, постепенно теряли свою, кажущуюся необоримой, монолитность... В толще холодной материи почудилось движение... и вдруг... она расцвела сиянием быстрой, непостижимой жизни... Внутри тонких, как иглы, шпилей, горных пиков и плавно стекающих с них холмов... Мелькали полузаметные образы чего-то, напоминающего туннели и лифты, скоростные пешеходные магистрали эскалаторов и еле заметные фигуры на них... Кто это? Люди?.. Жизнь внутри Ледяного Города также была расцвечена сине-голубыми красками, благодаря чему он напоминал огромное растение с живущими в нём микроскопическими симбионтами...

Быть может, это – паранормы, ушедшие от неуспевающего за ними потока времён на бесконечные просторы заполярного круга; существующие в гармонии с окружающей ледяной пустыней... А может, изживающие древнюю карму падшие ангелы, прозревшие, наконец, всю безысходность Чёрной Дороги и ставшие на Путь Истинный... Кто знает... В любом случае, в городе Голубого Льда ощущалась гармония Жизни... Гармония Вселенной... Гармония Создателя...

Маленький мальчик, собирающий из синего льда слово: «Вечность...»