Легенда о черном времени

Они очень любили другу друга,
Безрассудно, как молодость только
И умеет любить в нашем мире,
Когда нет разделенья на званья,
На чины и на должности в счастье.
Он директором был. Ну и что же?
А она у него секретаршей.
И для них эти вещи стояли,
По всему судя, вне обсужденья.

Только вот угораздило этих
Молодых и безумно влюбленных
В мир явиться в ужасное время,
Когда брат отрекался от брата,
И жена принародно клеймила
Мужа «злейшим врагом», чтобы выжить;
Когда ставни скрывали тревогу,
В каждом доме живущую ночью;
Когда тюрьмы разбухли от пота,
И от слез, от плевков и от крови
Истязаемых зря; когда в ружьях
Не хватало свинца для расстрелов;
И когда осушались болота,
Сотни трупов в себя принимая
Раз за разом, за месяцем месяц;
И когда весь народ в ликованье,
Восхищенье и рукоплесканье
Поклонялся величию силы,
И Россия, крестами щетинясь,
За Отца умереть собиралась…
Что поделаешь? Люди не властны
Выбирать себе жизни эпоху.

Вот и эти два любящих сердца
Повстречались не в лучшее время,
Но парили над миром, считая
Лишь себя своих судеб творцами.
И безмерно счастливый директор
Назначает уже своей юной
Сероглазой и певчей богине
День вступления в брачные узы.
И мечты их вечерней порою
Воспаряли к сияющим звездам,
Рассыпались алмазами счастья,
Озаряя их светлые души.
Но…
В то время нельзя было в чем-то
Полагаться на личные силы.
В Ленинграде в тюрьме оказался
Старший брат жениха секретарши.
И, когда он наутро, нарядный,
С необъятным букетом стучался
В дверь заветную, строгая мама,
Не открыв, из прихожей сказала,
Что с «врагами народа» в их доме
Породниться никто не желает.
Солнце меркло в глазах. Разносился
Ветром брошенный конус цветочный.
И вставало зловещее слово
ВРАГ НАРОДА из плоти и крови.
А невеста, закрытая в спальне,
Безутешно рыдала от горя,
От щемящего звона, с которым
Разбивалось их хрупкое счастье
Под давлением черного, злого
Узаконенного беззаконья.
И никто теперь не разгадает,
Как смогли они встретиться тайно
И, скрываясь, бежать в неизвестность,
Прихватив кусок хлеба в бумаге
И охотничье чье-то ружьишко.

Их искали чекисты, собаки,
Мать невесты и весь городочек
Безуспешно, и лишь через месяц
Двое пьяных наткнулись на трупы.
Возле озера, в строгом молчанье
Черно-белых поникших березок,
На траве они рядом лежали,
Устремив ввысь незрячие лица,
И ружье под дождями ржавело,
Славно сделав бесславное дело.
У неё в волосах укрывался
От дождей лоскуточек бумаги.
И он выплеснул жуткую правду
В протрезвевшие лица нашедших:
«Мы любили друг друга безумно,
Но преследовал черный нас демон.
Знаем точно, что жить теперь вместе
Нам никто не позволит спокойно,
Но одно запретить вы не в силах,
Это – вместе уйти нам из жизни».
А пониже другой почерк плакал:
«Вот и нет сероглазой певуньи.
Я своими руками отправил
Её чистую душу на небо.
Только долго ей ждать не придется –
Докурю папиросу над трупом
Моей жизни и следом отправлю
Я безвинную душу свою».

Эту быль иль легенду, не знаю
Даже как называть её точно,
Рассказала мне бабушка как-то,
Уверяя, что в их городишке
Этот случай был перед войною.
То расскажет она, то поплачет.
Я ей верю, что было такое
В то жестокое черное время.
И мне эта влюбленная пара
Представлялась двумя лебедями –
Ослепительно белые крылья
Взмах за взмахом уносят их в небо
От смердящих доносов, от пыток,
От всеобщего оцепененья,
От покорности рабской, от страха…
Выше, выше чудесные птицы,
И в небесной лазури от солнца
Золотятся их легкие перья,
И растаяли лебеди…
Жалко.
 

1989 г.