Воспоминание о крысе у края холста о китае по японски

Мне позвонили из женского журнала и сказали
- А слабо политическому обозревателю написать что либо эротическое для нас?
- Нет, - они поймали меня на слабо и я тут же нашарашил...

- Атмосфера. Ты почувствовал атмосферу в ее работах? Провинциального Китая. Ее живопись сдержана, но способна увлекать именно в старые китайские дворики, взяв за руку, вести в полутень деревьев, где любопытная прислуга наблюдает за любовными утехами господина и госпожи. Лиц не видно. Ножки госпожи в деревянных колодочках вздернуты к небу. И время от времени мужчина поглядывает именно на них. В порыве страсти он опять забыл снять эти колодочки, чтобы полюбоваться самым интимным у своей супруги - маленькими ступнями. Эти колодочки родители надели на нее еще в пять лет. С тех пор ее ножек никто никогда не видел. До свадьбы она снимала колодочки в темноте, на ночь. И потом - со временем - лишь для того, чтобы любовался ее господин. Конечно, ноги болели, и ходить порой было невмоготу, но многие говорили, что именно ее ножки самые маленькие в городе. Какие маленькие! Мужчины в их провинции завидовали ее мужу, как никому другому.
- Какие крошечные, как они восхищают…
Конечно, муж любил и ее маленькую грудь, всегда целовал ее. Живот тоже. Правда, редко когда при соитии он распахивал кимоно полностью. Да и зачем открывать все потаенные места, зачем знать все закоулочки ее тела? Пусть лучше любуется лилиями в пруду, которые напоминают место, которым занята его волшебная флейта.
Полутень сада, подглядывающая служанка, ступни в колодочках, устремленные в небо, и лишь легкая обнаженность.., китайская эротическая живопись не отличалась разнообразием сюжета, но была предельно целомудренна. Так это понимали в Китае. Не было буйства фантазии, как в племенах монголов. Где любовью занимались, сидя в седле диких коней, на полном скаку, где в лицах влюбленных читалась ярость и необузданность, где не знали лилий в прудах и нежных интимных прикосновений. Не было и буйства красок, как в Японии, где тела влюбленных всегда ярко оранжевые и обнажены. Да, да, милый, о Японии слишком много говорят и спорят, она, как любая мода, манит прикоснуться к поверхности, но ее эротическая живопись подстать картинкам из глянцевых журналов. Все яркое, большое, выставленное напоказ. Если нефритовый стержень, то обязательно толщиной с этот бокал вина, нависающий над женщиной, скорее как орудие убийства, запачканное кровью врага. А какие нелепые позы? Какое выражение лица, всегда открытого, скуластого и обветренного. Увы, стремление японских женщин выбелить свои лица, чтобы в полутьме дома их не искажали тени светильников или лучи солнца, редко проникающие сквозь ветви сакуры и сёдзи, не получило своего продолжения в японской эротике. Да и яркие краски художников на самом деле ложь. Дань традиции, поглощающей и засасывающей с головой. Культура японского жилища, прежде всего - полутени, однотонный минимализм, где цвет татами, стен и потолка всегда один. И еще большая тьма в токонома. Цвет в японском жилище теряется, несмело пробиваясь лишь на какэмоно.
А помнишь, на одной из картин художницы крысу, наблюдающую у края холста за происходящим? Подглядывание - особенность Китая, целая культура, воспетая как в живописи, так и в литературе. Японцы воспевали строгость однополой любви, на Тибете раскладывали любовь по многочисленным полочкам, вазочкам и шкатулкам. Китайцы любили подглядывание - больше того, что видели. «Ветка персика» - трактат не научный. Впрочем, это не имеет никакого значения.
За служанкой мог подглядывать соседний мальчишка, ожидая, когда ее руки потянуться к лилии и начнут играть с зернышком женьшеня. И пусть он не будет видеть ее действий, но он увидит выражение ее лица, движение губ, дрожащие ресницы. Может заметить, как ее ступни под кимоно сожмутся и задрожат. И пусть они не такие маленькие, как говорят про ступни ее госпожи. Мальчишке достаточно и этого. За ним может наблюдать его младшая сестренка, в свою очередь, ожидая проявлений его подростковых желаний. Улыбаясь и погрызывая свой детский ноготок на указательном пальчике. Она еще не знает, что происходит, но ей уже любопытно. Почему же руки ее брата так странно и быстро движутся в хакама? Почему на лбу появились капли пота, и такие жадные зрачки? Она обязательно спросит у старших сестер или подруг. И они ей обязательно все объяснят... смеясь. Умильный персонаж сценки - котенок, внимательно наблюдающий за девочкой. Он-то совсем еще глупенький, никакого смысла, казалось, в его присутствии нет. Но таковы уж традиции, фантазии наивных художников прошлого, которые переходят в наши дни и увлекают в неизвестные уголки сознания.

Она сделала последний глоток и поставила пустой бокал на пол. Мне захотелось обнять ее и в дальнейшем не повторять ошибок японских художников…
Под утро, когда мы вернулись из долгих странствий, я свернулся под одеялом разваренной картофелиной, и быстро уснул, боясь растерять все, что нашел в пути. Мне приснился маленький китайский городок, «сад расходящихся тропок», где под тенью деревьев супруги придавались любви. Я видел служанку. Слышал ее приглушенный стон. Заметил мальчика и понял, что он уже почти взрослый. Но долго, долго я все ж таки любовался его младшей сестрой. Я был тем глупым котенком. О, это только с виду я был мал и глуп. Это только по воле живописца я не понимал ничего, и глаза мои были наивно восторженными. На самом деле, я учился китайскому искусству подглядывания, и прекрасно знал, чего хочу от этой смешной девчонки…