Плохие места

Я молился богам черных листьев и пепельных трав,
Я кричал, я хрипел, веки сжав,
Я старался не видеть, не слышать, не знать…
Я бы мог не заметить, что небо пытается снова из темной могилы поднять,

Ведь я мог в те далекие дни это все не понять…
Мог бы я, но пришлось. И теперь остается мне только рыдать,
Выть на золото в небе ночном, с ветром в сердце лесов говорить…
Остается лишь ждать. И смотреть,

И себя проклинать. И бродить средь крестов,
И скулить у дверей, и просить, чтоб впустили,
И внутрь заходить, и встречаться с огнем в очаге,
Слушать долгие песни у полночи угольно-черной среди этих спящих… Все песни – на древнем чужом языке…

Мне теперь остается лишь Ночь,
Только Ночь и едва различимый, едва уловимый осенний рассвет вдалеке,
Только цепь из следов на холодном песке,
Лишь стволы, корни, ветви, лишь норы.

Лишь дупла и черные дыры в израненной стрелами долгих дождей
Липкой темной земле,
Только звезды в глазах. Это мед или красное что-то на бледных губах?
Только слезы…

Лишь древний, неведомый страх.
Просто замок в огне, просто странные тени в зеленых болотных огнях,
Просто боги чернеющей где-то у самого неба шумящей листвы,
Просто демоны тихо поющих в степях мутно-пепельных трав.