Мы

Красноглазые с белыми лицами
Плотными стаями, тучами, птицами
Сели на выступы черной скалы.
Зубы скалят, мигают, молчат.

Восхождения лун в тишине долгой ждут,
Озираясь, по бледным листам своих крыльев скребут…

Размножаются, слушают ветер.
Но знаешь, что смертные их не заметят –
Они не увидят, они не узнают, и, может быть,
Только услышат, как странные тени белесые долго и тонко кричат.

Не почувствуют страх в их глазах,
Не проникнут в скопления звезд золотых в темно-синих, укутанных сном небесах…

Слишком много осталось для тайн,
Слишком мало укрылось в заветных местах –
В безграничных прохладных лесах,
Среди туч, под водой, в развалившихся старых домах,

Но остались в пещерах, в подпольях и норах,
И в выступах серых безжизненных фьордов, и в пламени, в свете – на позднего лета полей золоченых просторах…

Безглазыми, темными, долгими.
Возле канав, на болотах, подернутых
Легкою дымкой холодных туманов –
Устали, устали; о, как ждать устали

Начала конца и восхода,
Открытых дорог и причалов, и правильных, в самом начале указанных линий созвездий на темной груди небосвода…

И шелест в квартирах, и черные стрелки, и стук –
Замедление хода. Все реже, все глуше…
Лишь слышат шаги полусонные кошки,
И чувствуют нас молодые собаки,

И дети, деревья, вареные раки, распятые на позолоченных блюд скользкой дыбе,
И шлюхи, священники, боги… А может быть, только Василий Шандыбин…

Мы – призраки. Дымка и вздохи,
И платья невест в непрогляднейшем мраке –
Как легкие, светлые, белые точки.
Мы все – одиночество, мечемся в бешеном ужасе, в медленном танце…

Мы – реки кровавые, синие тонкие плети,
Скрипящие дверцы и пыль, и гротескные складки парчи, и холода полный, невидимый ветер…

Все вместе – лишь звезды, свечения, луны,
Лишь спелые, полные слез покрасневшие тучи.
Не хуже, не лучше. Не ниже, не выше,
Чем острые крыши, чем древние руны.

Ползущие ветви и белые зубы,
И шерсть золотая, и хрупкие кости – от нас, все от нас; мы же знаем, что может заставить опять задрожать эти мокрые  губы…

Чем старше – тем чаще,
Чем глубже – тем чище, тем ярче, богаче
Огонь в белых лапах и дым над остывшем давно пепелищем,
И странные тысячеглазые звери скрываются в чаще,

Ведь все мы – всего лишь мечтания ваши:
Прозрачные, легкие, влажные, страшные, может быть, даже проснемся однажды…

Сейчас – красноглазые, ждущие, бледные,
Мелом покрытые, ненастоящие,
В желтых огнях мы едва различимые,
Еле заметные, полуприкрытые. Пальцы из олова, волосы медные…

Просто горгульи, безвестные демоны, просто костюмы.
Всего лишь следы бесконечных раздумий, всего лишь одежда монахини на позолоченном
стуле, всего лишь плащи серых крыльев на белых плечах.