Приzрачное

Сны о солнце в плену бледно-синей луны;
Под деревьями – сумрак, и в кронах – покрытые светом,
Живущие только от тонкой полоски заката до ленты пылающей красным рассвета
Звенящие звезды – цветы,
И в траве, потемневшей от влаги росы уж едва различимы дороги, от плясок неведомых странных созданий круги и следы.


И вокруг – тишина. Глубина океанов вновь вверх поднялась из безглазых пучин,
Расползлась по лесам, по дворам и домам и пригрелась на рамах покрывшихся пылью
картин…
Темнота растворилась в безликих, заполненных илом озерах,
Раскрыла все окна, сожгла эти плотные синие шторы, и небо пришло в этот мир –
Просто черное небо. И Ночи не нужно особых причин для того, чтобы снова и снова сго-нять это солнце под землю.


И вновь в глубине камышей кто-то еле заметный едва различимо шипит,
Кто-то в дуплах под влажными листьями дремлет, и кто-то
На трубах домов уж с полуночных вспышек на дальних болотах сидит, кто-то странный танцует на залитой лунным мерцанием крыше,
И, может быть, кто-то неведомый черною тенью над городом спящим висит,
Кто-то полупрозрачный, едва ощутимый, над белой постелью стоящий, все чаще и
чаще, под тяжестью сине-зеленых  подзвездных туманов склонившийся, дышит.

Лишь кошки и мыши способны все это услышать,
Впустить в изумруды своих округлившихся глаз и в объятия лап заключить…
Может быть, просто кто-то забыл отключить фонари среди сети бесчисленных улиц,
Иль, может быть, ангелы снова на Землю вернулись – забыли кого-то и ищут, зовут и поют,
И сегодня, до первых лучей восходящего солнца, готовы почти все понять и простить, и вернуть?


Иногда в тишине снова кажется –
Просто достаточно вверх посмотреть, просто руки, покрытые пепельным инеем вниз опустить
И забыть, и уснуть… И уйти вслед за бледной луною,
За призрачным, тонким, едва узнаваемым светом,
Струиться с туманами вместе и жить до скончания этого вечного лета, и быть на мгновение старше, чем день; и оставить лишь тень о себе вместо памяти, в черную землю и белые камни, и в траур о гибели древних созвездий одетую…


Ветер вернется, но только лишь с этим безумным рассветом;
Сейчас же вокруг – только Ночь… И цветы, и мерцание, теплый туман, страх уносится прочь, снова кажется, будто бы мертвые в тесных могилах проснулись,
Вновь кажется, будто бы живы они – и пришли, и стоят, улыбаясь, в сиянии звезд у границы лесов,
Говорят и во тьме исчезают, уходят в блестящие замки, в чертоги под сердцем Земли,
Возвращаются в полные шорохов древние залы свои.


И под небом – вода. Просто небо под полным алмазами небом.
И шепчет неведомый темный, проснувшийся возле подножия ив, чуть прикрытый кружа-щимся лиственным снегом,
Что берег так близок, что вверх подниматься по лунной дороге легко, что белесые струи  в ручьях – однорогих зверей молоко,
Что туман – лишь дыхание спящих невинных детей, что все это – лишь сон, но его не увидит уж больше никто,
Что все это – лишь летняя ночь, от границы которой мы слишком ушли далеко, что все это – лишь круглые точки светящихся глаз в почерневшем проеме дверей, просто в этих лесах, может быть, так луна по ветвям забралась высоко…
Просто мир полон вздохов и чуть различаемых шорохов.