Land slider Стахановцы

В темной штольне осталось лишь эхо,
Как черные плиты пород, отслоилось от стен,
Отлетело, безводный от страха наполнило рот,
И уже забываешь о солнце, о звездах, о том,
Что вверху где-то, после слоев мутно-серых камней,
Рек, песка и земли все же день. Кто-то ждет…
Что еще кто-то может искать,
По завалам скрести и прогнившие балки
Готов поднимать. Забываешь, что кто-то
Готов раскопать, в свет поднять,
Если эхо, и холод, и ужас вокруг.
Если разницы нет – что открыл ты глаза,
Что закрыл… Положись лишь на чуткость
Дрожащих, покрывшихся угольной пылью
Невидимых рук. Лишь на ощупь, на ощупь,
За стены держась, задевая спиной потолок
Отходить от скрежещущих стоек,
Нагнуться и в мрак отползать,
Вниз спускаться и думать – а если вдруг газ,
Если новый толчок, если новые волны
И рев, и едва ощутимая рябь
На поверхности темных, едва узнаваемых луж?..
Оставаться во тьме,
Ведь не стоит идти далеко: если будут искать,
Если будут кричать – то услышишь, узнаешь, увидишь,
И кажется, будто бы плиты базальта уже высоко –
Обвалилась стена и тоннели открылись
В пещеры и гроты, в проходы до древних узилищ,
В подземные залы… Все это – тебе,
Одному и впервые, и эта извечная Ночь
Не нуждается в имени, знаешь – один.
Только чувствуешь – нет, впереди –
Легкий свет, подгнивающий свет,
Слабый шорох и смех, топот ног…
Справа, слева, задел чей-то рог потолок –
Слышишь скрежет безумия, видишь –
Иссохшие мумии в нишах?
Но все же, но все же…
Ты видишь – они еще дышат, они еще спят
И могут проснуться, коль скоро они захотят,
И свои потемневшие руки протянут,
И схватят, и скрутят!..
Все дальше, и дальше, и дальше идти,
Убегать от лишающей слез темноты. Этот свет – просто призрак,
Лишь марево смерти далекой на долгом пути.
Только слабые, долгие всполохи…
Стуки внизу, громкий свист,
Отойди, не смотри, отвернись…
Отвернись! Ты же видишь глаза –
Это мрачные горные духи в иссушенных тьмою глубинах,
В неведомых смертным и мертвым ходах,
В подподземных мирах, на пустых берегах
Бесконечных подгорных морей, на кристаллах,
На холода полных алмазах,
Среди темноты восседают на стенах –
Прозрачные, легкие, синие вены
И белая кожа. И длинные пальцы –
Уже на руке.
На руке онемевшей твоей.
Ты не видишь, ты знаешь – они,
Словно зрелые грозди, посыпались вниз,
Облепили, сокрыли, сломали,
Телами своими обвили,
Холодными лапами кости твои раздробили
И молча стоят, молча смотрят, что сделаешь.
Слушать хотят, говорить ведь не могут:
Огромные уши и темные зубы,
А тонкие серые листья чешуй
Где-то ниже еще шелестят. И теперь понимаешь, чего
От тебя позабытые светом немые безумцы хотят…