Сон в полнолуние

Пародия на раннее творчество
известного туапсинского поэта Володи Беляева


Мой рогатый Пегас нёс меня на Парнас.
Не донёс, сбросил в Лету, стервец.
Ну, козёл, погоди! Месть моя - впереди.
Ты покойник, клянусь, ты мертвец!

Ухмыляется тот с недоступных высот,
Зубоскалит исчадие зла:
"Ну ты, брат, насмешил! Я тебя уронил,
Но чего ты хотел от козла?!

Зад целуй мне, что жив.
Неспортивен, плешив,
Ну куда, брат, тебе на Парнас?!
У любого спроси: там та-акие лоси...
А вот Лета тебе - в самый раз!"

---
Я у Леты живу и счастливцем слыву:
Здесь я самый известный поэт.
Возле вечной реки барды дохнут с тоски,
Потому конкуренции нет.

Как-то раз майской ночью при полной луне,
Вдалеке от людского жилья
Я сидел и мечтал: стать бы ангелом мне!
Вот тогда порезвился бы я!

На святых небесах кой-кого б потеснил,
Кой-кого в ад бы выгнал взашей
И с земли, потонувшей в грехах, пригласил
Трёх поэтов, моих корешей.

Пригласил бы девчонок - куда же без них! -
И лохнесских чудовищ семью,
Старых скрюченных ведьм и уродов слепых,
Чтобы весело было в раю.

Кто плясал бы на пне,
Кто б лежал на бревне
И горланил от скуки псалмы.
Так в небесной стране
Наяву и во сне
День и ночь развлекались бы мы.

Лес шумел и журчала в овраге река,
И кусались, визжа, комары.
За скопленьями звёзд зорким взглядом стрелка
Прозревал я иные миры.

Мне казалось, я вижу средь сонма планет,
Не открытых никем до сих пор,
Ту, где мирно сияет божественный свет,
Гимн слагает мне ангельский хор,

А повсюду цветут золотые сады,
Круглый год там клубника растёт...
Весь во власти фруктово-плодовой мечты,
Из кармана я вынул блокнот.

Так добротно ложилась строка за строкой
На листок, как на гравий - асфальт,
Что мне чудилось - пишут моею рукой
То Лонгфелло, то Оскар Уайльд.

Но не смог завершить я последней строки:
Круто взяли меня в оборот
Длинноногая дочь топора и пеньки
И хромой одноглазый урод.

Матерясь, затолкали в алмазный мешок,
Чуть присыпали сверху землёй,
Протрубили прощально мне в лунный рожок
И слиняли, заразы, домой!

---
Третьи сутки сижу я в проклятом мешке,
И проблемы мои велики:
Не дала дописать мне два слова в строке
Злая дочь топора и пеньки!

Я страдаю от жажды, мне жизнь не мила!
Эх, глотнуть бы винца с мышьяком!..
Вдруг - о чудо! - явился в обличье козла
Бес, с которым давно я знаком.

Слышал я из мешка, как он пел про Парнас
(М-да...Признаться, мой друг не Орфей...)
И сварливо бранился потом битый час
С перепуганной тенью своей.

Бесам тень не положена. Трудно сказать,
Где её раздобыл этот псих,
Но доподлинно знаю: он любит гулять
С ней по аду, прельщая чертих.

Я шаляпинским басом воззвал из мешка:
"Пропадаю, братан, помоги!
Не успею окончить две строчки стишка,
Чтоб ту дочь топора и пеньки!..."

Бес испуганно взвыл и, вскочив, что есть сил
Как кувалдой, копытом - в мешок.
"Ну козёл!.." - я вздохнул, и мой дух упорхнул
В край, где нет ни забот, ни тревог...

---
Голубая строка, воровской карандаш.
Вам - листочки венка, мне - ваш дружеский шарж.
У реки на бревне я икаю во сне.
И приснится ж такое на полной луне!

2004 г.