Старая квартира

С экрана музыка звучала,
виолончель бедром качала...
Старик, укрывшись одеялом,
дремал, младенчески лучист...
И в воске алчущих мелодий –
ключа скрипичного угодий –
минором споро кукловодил
кудесник-виолончелист.

В серванте бал давали чашки:
всей блюдцеюбочной компашкой
учили па, кружились тяжко
за старым треснутым стеклом.
Но эта комнатная старость
ничуть не горбилась устало,
храня в себе шарад и салок,
и ласки верное тепло.

Здесь жили люди, жили вещи.
Здесь снов побаивались вещих.
Под шалью вздрагивали плечи,
пугаясь резкого звонка.
Скрипела  лестничная клетка
осипшей лифта вагонеткой
и смехом пьяненькой соседки,
приведшей в гости мужичка.

Здесь лица святостью светились
в речах о юношеской были,
о том бумажно говорили
альбомы, письма и стихи.
И в кружевах старинных музык
здесь бились бабочками музы.
Но невесомы были узы,
и музы тикали: хи-хи!.. 

Квартира номер «эти двое» -
был адрес векового кроя.
С буфета месиво алоэ
свисало, будто осьминог,
хранящий маленькое море
вещей, мелодий и историй,
и странных пятничных риторик
под самодельное вино.
 
Здесь время вписано в окружность
стола, очков с помятой дужкой.
Здесь всякий гость - mon sher и душка,
и всякий пёс – дай лапу, Джим!..
Была одна лишь из утопий -
своих нашить забыли копий.
Увы, внучатых звонких скопов,
квартира старая, не жди...