Я рождаюсь вот здесь...
По ним видно, как быстро рос поэт мировоззренчески. Стихотворение "Ветераны" относится к 1983 году. Оно очень эмоционально и искренне, но еще достаточно традиционно-плакатно:
"За надежды,
Что были до мая,
За убитых и проклятых нас
Я уже никогда не снимаю
Окровавленных
Дней ордена..."
Хотя... стоп! Уже здесь есть строчка, резко нарушающая общепринятое в те годы восприятие итогов войны:
"За убитых и проклятых нас..."
Роман Виктора Астафьева "Прокляты и убиты" был опубликован в начале девяностых годов. Но "Предвестный свет", откуда взято стихотворение "Ветераны", вышел в 1985. Получается, что Астафьев и Сопин, каждый в своем жанре, шли в сходном направлении.
В 1987 году мысль углубляется, а краски сгущаются, становятся мрачнее:
"Так народится гриб-гибрид,
Зачатый страхом и пороком.
И мост Истории сгорит,
Края обуглив
Двум дорогам..."
Поэт будет заглядывать в Историю не только бесстрашнее и глубже, но и мудрее.
"Я по крику,
По хрипу,
По шепоту
Различу своего и врага..." -
пишет он о себе - подростке военного поколения. Несколькими годами позже:
"На стон своих я отозвался,
Затем услышал крик чужих".
А потом - вообще:
"... Бой отгремел.
В подлунном мире
Ни белых, ни большевиков".
Подобно Марине Цветаевой, он любит жизнь прощанием. Он и в жизни все время чувствовал себя на все время на краю, от лирического:
"Стою над обрывом. Улыбчиво плачу о чем-то..."
до трагического:
"Здесь жаждал я воли!
И вот от немыслимой воли
Как будто у края
Разверстой завис полыньи".
И я в семейной жизни с ним часто чувствовала возможность близкой разлуки навсегда, хотя, к счастью, пока Бог рассудил наоборот...
Хорошо зная строчки:
"Дай силу мысль моя, заступница,
На самом смертном в жизни рубеже!"
(2003 год)
- я открыла изданный двадцатью годами ранее "Предвестный свет" и даже с некоторым удивлением прочитала почти на то же самое, в смягченном варианте:
"... Так много здесь прошло бесследно
На этой горестной земле,
На рубеже моем последнем...»
Ощущение созрело уже тогда и не отпускает, но становятся более выразительными поэтические средства.
И еще одна особенность, которая сопровождает практически все творчество Сопина. Я иногда его спрашивала: "Как ты пишешь?" - "А я вижу то, что пишу. Смотрю и описываю". Но находясь мысленно в прошлом, он всегда знает, чем все это кончится и дает оценку, как правило, жесткую. Нежность обрывается трагедией:
"Гляну в зеркало. Вздрогну. И сам от себя отшатнусь..."
Он почти всегда смотрит на события с двух точек зрения: из прошлого и настоящего, иногда из будущего. Это делает стихи объемными, рождает стерео-эффект.
Интересно, что в его стихах нет столь любимого практически всеми пишущими обращения к раннему детству. (Исключением можно назвать стихотворение "Ударю в ладони", доработанное по настоянию Е.Ш. Галимовой). Это, конечно, не значит, что у маленького Миши не осталось довоенных впечатлений. Но 1941 год дал такой резкий сбой, что поэт обозначит другую дату своего рождения:
"Я рождаюсь вот здесь, в сорок первом..."
И самого начала войны у него нет. В сорок первом Миша уже достаточно большой - десять лет; наверняка он слушал военные сводки, участвовал в проводах на фронт. И все же для ребенка это пока достаточно абстрактно. Он рассказывал, что начало войны у него связывается с разбеганием по степи коней - начинались бомбежки. Первое настоящее эмоциональное потрясение:
"Исход коней с трагической земли..."
("1941")
И снова появляется двойное зрение:
" Я жив еще.
И до конца не знаю,
Как это все
Пройдет через меня".
Мальчик, конечно, не знает - разве что тревожно предчувствует. А автор знает очень много...
* * *
Ветряки пламенели
От червонного
Цвета заката.
Мужики собирались
И пели –
До стыни в груди!
Про зозулю-кукушку,
Что летела
Над отчею хатой...
Как лихих запорожцев
Атаман Дорошенко водил...
Пахло осенью терпко.
И возраста не было в теле.
Жизнь была еще вечностью.
Сердце не знало тоски.
Над осенними вербами
Птицы летели,
Летели,
В чистом небе вечернем
На степь развернув косяки.
Закачалась земля.
А потом
В тишине
Кто-то просто
«Умираю...» - сказал.
(Я скорее прочел по губам).
Разбегались стада.
Табуны торопились по просу.
Начиналась война.
Счет иной
Открывала судьба.
Пахло гарью и горечью
Поле под Красной Яругой.
Крестокрылые
Небо взорвали,
Мою тишину.
А потом
Много жизней
Пройду я,
Сомкнув круг за кругом.
Гляну в зеркало.
Вздрогну.
И сам от себя отшатнусь.
ДОЖДЬ СОРОК ПЕРВОГО ГОДА
Низкое небо.
Подводы.
Ночь. Непокой. Неуют.
Дождь сорок первого года
Падает в память мою.
Медленно.
Косо.
Отвесно.
Кажется –
Вечность шуршит
Каплями будущих песен
В детское поле души.
Будто бы хочет впечатать
Все, что кончается здесь:
Неповторимость печалей,
Неповторимость дождей.
Неповторимое детство –
Этот мгновенный пролог,
Зная,
Как долго мне греться
Памятью этих дорог.
1941
Ни седоков,
Ни окриков погони –
Видений бег?
Сквозь лунный хуторок
В ночное поле
Скачут,
Скачут кони
В ночное поле.
В призрачность дорог.
Вбирает даль,
Распахнутая настежь,
Безумный бег,
Срывающийся всхлип.
Им несть числа!
Ночной единой масти
Исход коней
С трагической земли.
Багровый свет –
То знаменье иль знамя?
Предвестный свет
Грядущего огня...
Я жив еще
И до конца не знаю,
Как это все
Пройдет через меня.
АВГУСТ
Медленно падает
В землю крестом колокольня.
Падает вечность
На белые лица солдат.
Огненным было
В том августе
Небо и поле.
Красные травы.
И красная в речке вода.
Тем, кто останется,
Будут иные рассветы.
В тех, кто уходит,
Понятья уже смещены.
Жизнь, что за болью,
Теперь непонятного цвета:
Августа,
Смерти,
Пожара,
Ночей
И войны.
Я не ушел.
Но в сегодняшнем
Мире великом
Вдруг задохнусь
Давним августом
В красной пыли
И закричу,
Раздираемый сотнями криков
Тех, что живыми
Сквозь август
Пройти не смогли.
* * *
Что случилось,
Молодость,
С тобою?
Говори
И не щади меня.
Расстреляв последнюю обойму,
Почему не вышла из огня?
Почему,
Взрывая крепость быта,
В сердце бьют
Обугленные дни?
Скольких мы оставили убитых,
Так и не успев
Похоронить!
Поле, поле...
Поле не пустое.
Я до самой смерти
Пронесу –
Жители,
Спешившие на стоны,
Псов голодных
Видели в лесу.
Я поверю
Снам и ворожеям.
Молодость,
У скорбного села
Почему осталась в окруженьи
И ко мне
Пробиться не смогла?!
Вспомню – плачу.
Не могу.
Нет власти:
Слышу,
Вижу,
Как идут бои.
На бегу
Редеющие части –
Годы отходящие мои.
ОГНЕВАЯ СТРАНА
Забери меня, память,
Домой пусти,
К тем дымам,
Что гуляли в овсе.
Огневая страна моей юности,
Ты во мне –
Навсегда, насовсем.
Обними меня
Давними стужами,
Чтоб не смог я
Уйти никуда!
Ослепленный тобой
И контуженный,
Не в свои
Завернул я года.
Ни огня.
Ни окопа.
Ни выстрела.
Раскаленный
Подай карабин!
И дождями
Бинты мои выстирай,
Забери ты меня,
Не губи.
Что ж ты, Родина,
Что же ты,
Что же ты?..
Никогда я не бил наугад.
Я по крику,
По хрипу,
По шепоту
Различу
Своего
И врага.
Свидетельство о публикации №104032800396