8

Однажды ночью мне захотелось выпить пива. После вчерашнего вечера у меня оставались ещё две банки, это я помнил точно. Открыв холодильник, я был, однако, весьма удивлён, не обнаружив там ни одной. Нехорошее предчувствие охватило меня, и я осторожно открыл морозилку. Так и есть! Морозилка была наполнена рыхлым коричневым снегом, и на верху этого сугроба донышком вверх топорщилась несчастная банка, раздутая и разорванная. Поковырявшись в этом сугробе, я вырыл вторую банку, и - о чудо! - она оказалась хоть и безобразно раздутой, но целой. Чтобы побыстрее растопить лёд, я бросил банку в раковину и включил горячую воду.
Геннадий Рождественский дирижировал оркестром министерства культуры СССР, исполнявшим вторую симфонию Шнитке, а Стивен Дедал, накачивающийся в компании прочих студиозусов, встретился с Леопольдом Блумом, когда я, наконец, спохватился и кинулся спасать своё спасение. Спасение было температуры текущей на него воды, то есть градусов девяносто. Остудив несчастную банку до температуры, когда я мог взять её и не обжечься, под струёй холодной воды, я сноеа положил её в морозилку и повернул ручку регулятора на максимум. Холодильник взревел, и из щели, отделяющей его заднюю стенку от стены, потянуло пыльной бурей.
Рождественский дирижировал уже четвёртую симфонию, а Дедал прощался с Блумом на пороге его дома, в котором миссис Блум думала о своём любовнике, когда я опомнился, вынул банку из морозилки и попытался её открыть. Открыться она не захотела. Я со всей силы потянул за кольцо. Кольцо согнулось, а в тончайшую щелочку вылезло немного снежной каши. Я длинно и витиевато выматерился и снова сунул банку под струю горячей воды. На этот раз я держал банку в руке, чтобы контролировать её температуру, и в тот момент, когда я счёл её самой подходящей, струя попала мне на пальцы. Я заорал и выронил банку, затем закрыл горячую воду и открыл холодную, чтобы сунуть под неё обожжённую руку и хоть немного унять боль. Через некоторое время рука перестала гореть и начала мёрзнуть, и тут только я заметил, что щель в крышке хоть и мала, но её достаточно для того, чтобы пиво медленно просачивалось наружу, а вода внутрь. Я длинно и витиевато выматерился и вынул банку из раковины. На сей раз она открылась без проблем, и я, заранее закатывая глаза от предстоящего мне удовольствия, сделал пгрвый глоток. Это напоминало по вкусу жжёный чай с пылью, не содержало ни газа, ни алкоголя, и было комнатной температуры. Я длинно и витиевато выматерился и вылил эту бурду в унитаз, минуя посредника в лице моего организма.