Анны и проза жизни

(В последних записях В. Маяковского
 осталось четверостишье***

Я вам не мешаю,
К чему оскорбленья,
Я только стих,
Я только душа,…***
…………………………
Платья подол,
из комнаты
выскользнул,
к иным наслаждениям спеша.
………………………
Молчала как камень,
не упреков ни жалоб
и только из самого омута глаз,
неожиданно,
(но очень эффектно),
возник ниоткуда,
слезинки алмаз.

Взорвалась
не выдержала,
(целила, в самое сердце),
-«Я вас не люблю,
ну, при чем здесь стихи…»,
(ах, как удачно,
ею были подобраны
к этой самой минуте духи).
………………………………………
Володя, Владимир,
я знаю,
не дело,
нам лезть,
в эту влажную дрянь,
но плотно вошел,
элегантно-беспечный,
патрон,
в вороненую сталь.

Зачем это нужно,
вращать до крушенья,
и слушать последний щелчок…
Ты помнишь их лица?
что ставили ставки,
как палец на гладкий курок.

Давай всё отложим,
пускай - потеряют…
В далекой глухой стороне,
тебя как родного
на время укроет,
старик в обветшалом ските.

Смотри,
вот он к улью неслышно подходит,
и молча следит за пчелой,
и только дворнягу,
как видно тревожит,
одно, - «Не случился бы рой».

Отважные гуси,
певуче гогочут,
от запаха чистой воды,
коза уминает,
с застенчивым хрустом,
капустные листья с гряды.

Иди по тропинке
босыми ногами
и, с яблони яблоки рви
и воздух лиловый до горизонта,
весь в тучах,
ноздрями лови.

Под вечер, Володя,
дед книгу достанет,
сверлЁнную нАсквозь жучком,
и пальцами
буквы разглаживать станет
и вторить губами притом.

Как сына,
на русскую печку уложит,
среди тюфяков и овчин,
рубиновым светом,
дрожащей лампады,
заполнен его строгий мир.

На утро,
он чая на травах заварит,
прозрачного меда нальет,
и с хлебным сухариком в чае,
растает,
что так беспокоит и жжет.

Проводит крестясь,
до неближней осины,
напомнит:
-Забыл ли чего?
и только прощаясь,
небесного цвета,
заметишь глаза у него...
……………………………..

Вернешься веселый,
в прокуренный вечер,
с усмешкой расскажешь про сон,
как рыжая тётка,
(Полонская, что ли)?
кружила,
со стаей ворон.

(Примечания: имя Полонской - Вероника Витольдовна)