Жмурки, или выбор способа, как лежать до и после смерти. Гане То

ЖМУРКИ, ИЛИ ВЫБОР СПОСОБА, КАК ЛЕЖАТЬ ДО И ПОСЛЕ СМЕРТИ
Изорван-издерган всеведущими невеждами,
изгнан и проклят ничтожествами, никтожествами,
лежу уставясь в противный, нечищенный
закопченный противень потолка,
напоминающий небо в лихое ненастье -
опрокинутое, неумытое,
нерадушное, мрачнодушное,
и становится не по себе
мне, лежащему навзничь, в думы спеленутому, -
что, если именно так начинается вечный покой?

Не следует без причины
лежать неподвижно навзничь,
конечно, конечно,
не следует,
и даже ни в коем случае,
особенно если напротив нечто непроницаемое
застит бескрайние дали,
отнимает у взора безбрежность.
Все-таки это, гайдуцкое: “Камень
в изголовье, а тернии - ложе” -
больше подходит тем, кто проклят
и исстрадался по отдыху.

В последний раз повторяю вам:
навзничь лежать - привилегия
мертвых и хоронимых,
чьи глаза иссякают
от напряженного взгляда
кверху, к верху земли.
Им же
(то бишь: мертвым и хоронимым)
со всем их бессилием
приподнять или сдвинуть
неподъемное бремя земли
в судорожной последней попытке -
что живыми не практикуется -
остается только мечтать, обратив лицо
кверху, к окаменелому верху
из-под свода недолгой печали
и толщи сырой земли,
которой присыпана их могилка с цветами,
напоенными жизненным соком,
жадно высосаннным из мечтаний
беспечно прилегших навзничь...

Лежанием навзничь не превозможешь
подземную скуку мертвых,
равно как и хоронимых.
Мы ведь знаем, что устремление кверху
не утешает, и даже
то, что зовется мечтой, -
не более чем отчаяние бессильных.
Черви и слизни, ящерицы и мокрицы,
козявки, жучки и букашки
и прочая шушера-мушера -
выполняют свой триумфальный план
по глоданию-обгрызанию.
Нужно ли здесь доказывать
то, что мощь обгрызающих -
в немощи обгрызаемых?
Вправе ли мы приземлять
ничтожных подземных тварей
за то, что они столь неспешны?
Стоит ли гневаться
на этих крошечных триумфаторов
что ничтоже сумняшеся обгладывают черепа,
выедают глазные впадины,
вершат свое кропотливое дело,
- за то, что одно лишь стремление кверху
останется от всего, что было, и все же
есть кое-что нетленное?
Как бы там ни было - берегитесь!
не смейте при жизни
ложиться навзничь,
не смейте, особенно в одиночестве,
не смейте, особенно взаперти,
не смейте и там, где не заперто,
особенно если вас сводит с ума свод потолка
или вам небосклон кажется неблагосклонным,
не смейте - от этого веет могилой,
а могила может исправить
только горбатых.


ТРИО
Полдень. Дорога. Прогулка пешком.
Шутки и смех, болтовня - и снова
остроты, беседа о том о сем.
Лишь о присутствующих - ни слова.

И так, покуда один не скажет: пока!
Стоит ему исчезнуть из поля зрения -
у двоих уже новая тема для обсуждения.


БЕЛАЯ БАБОЧКА - ТАК Я НАЗВАЛ ЛЮБОВЬ МОЮ

Белая бабочка, гостья моих темных снов
с крыльев весну стряхнет - и поминай как звали.
Знаю - тебя унесет круговерть ветров,
а я, как в кошмарный сон, в черноту вечеров
шагну из синих утренних далей.

Дитя апреля, разыграй меня, подшути:
воскреси, как в сказке, где все так легко и стройно -
паутиной серебряных снов меня оплети
и, как в зимнюю ночь, мои смутные страхи прочти -
о мечтах потаенных, предчувствиях беспокойных.

Жил-был ребенок, странный по нашим понятиям -
мучимый сотней желаний, на перепутье стоящий.
То журавлика в небе хотелось поймать ему,
то, с синицей в руках, он погружался в объятия
полусна-полуправды неясного настоящего.

А в неясности кроется зло и добро. Что мы, грешные,
знаем о жизни и о том, как прожить ее правильно?
И вот выбираем - ничтожества безутешные,
на порочных страстях и на мелких желаньях помешанные -
между проклятым и святым - запретное и неправедное.

Но за сомненья, за выбор, за все подобает платить -
и самая долгая сказка однажды кончается.
Так вот, чтобы тайную дверцу чуть-чуть приоткрыть,
скажу - суждено ему было на свете жить,
рожденному в мае - метаться, мыкаться, маяться.

Белая бабочка, гостья снов моих темных,
улетай в небылое, даже если ты и была,
и пусть остается горечь - по мере прощённых
грехов несодеянных, злодеяний несовершённых -
след тончайшей пыльцы с твоего крыла.