***мне повтори...

Мне повтори формулировку,
робея, даже слишком робко,
смотря на божью коровку,
положенную на коробку.

Положено взять в руку пальцы
твоей руки и их погладить
и в голубые глаза глядя,
и напевая тебе вальсы,

поведать о любви и страсти,
и об ожоге непременно,
что даже масло не погасит,
поскольку он родился в венах.

Ах, Вена. Легкая планета
кружится для тебя и только
сменяет вальс шальная полька
и я хочу туда, где лето.

Там солнце, польская девчонка,
там тихий городок Варшава
и никогда не рвется пленка,
и не твердят: «Она – шалава».

И там не говорят по-русски,
не жили в общем-то этруски,
где налегают на закуски,
снимая вымокшие блузки.

Мне нравится, мне так приятно,
что ты со мною откровенна,
что твое имя пани Лена
и я влюблен невероятно.

Неверно думать, что я пьян,
но назовешь «не слишком трезвым»,
укажет в миг Альдебаран,
что я уж, не такой и бездарь.

Иди в кольцо усталых рук,
объятья раздаю по средам,
пускай конец любви неведом,
ты хочешь испытать испуг?

Ну что же может быть страннее?
Ну что же может быть срамнее?
Когда любить ты не умеешь
и никогда лобок не бреешь.

Летит по коже голубок,
краснеет в клювике сердечко,
а я на станции конечной
ем горький, плавленый сырок.

Ах, этот бесконечный стих
читает ветер, раз он стих.
О нас двоих,
О вас – троих.