Кошка

У него была кошка… Симпатичная такая, веселая, задорная кошачья морда тыкалась ему в шею по утрам, холодным влажным носом лезла в ухо и что-то ласково нашептывала. Когда он просыпался и вставал с теплой постели, постели на которой повсюду были следы ее шерсти, она приветствовала его своим нежным «мряв»… и шла следом в ванную, потом на кухню, потом на балкон, потом в прихожую… яростно сражалась со шнурками его давно нечищеных ботинок, и непонимающе смотрела на захлопывающуюся дверь. Когда он уходил, она ложилась на его любимый свитер и, согреваясь, засыпала. Вечером, минут за 7 до скрежета в замке, она тихонько подходила к двери и ложилась там на коврик… она знала, что он придет. И он приходил, принося с собой сотни новостей с улицы, целый букет запахов… Он брал ее на руки, прижимал к щеке и они вместе мурлыкали… за это она была ему предана… предана по-кошачьи.
Так повторялось изо дня в день…. Она его будила, провожала, спала, встречала, мурлыкала, была предана…
А потом она заболела, и умерла. И он долго плакал.
Вечером, поворачивая ключ в замке, он непроизвольно вспоминал теплые кошачьи объятья, вспоминал как она обнюхивала его с ног до головы, словно хотела прожить с ним весь день заново, словно хотела знать обо всем, что с ним произошло, словно она могла что-то изменить…
Ему было очень плохо… ему было пусто…
Наступила зима. Асфальт покрылся коркой льда, ветер отшлифовал эту корку и превратил в зеркало… и в это зеркало каждое утро затылком смотрел кто-нибудь их прохожих. Он, как и раньше, просыпался около восьми, повторял свой обычный ритуал, за исключением некоторых нюансов, таких как охота за пальцами ног под одеялом, облизывание уха шершавым языком и швыряние подушкой вслед серому хвосту, но он все же просыпался и шел по делам. Ему везло на кошек. Каждое утро у подъезда его встречала бездомная… облезлая… грязная особа, и не было в ней ничего примечательного, и до его любимицы дворовой кошке было ой как далеко, все же… взгляд его не раз останавливался на выцветшей шерсти, кусками свисающей с боков, давно незаживающей ране над глазом, разноцветных ушах и никогда нестриженных когтях, скребущих по деревянному забору…
Каждый вечер становилось все холоднее и холоднее… и на улице… и у него в душе. И как-то раз он решил пригласить «бездомную» себе в гости… Взяв под мышку окоченевший от холода серо-рыжий комочек, он принес ее в свою квартиру, опустил на пол посреди комнаты, предлагая самостоятельно выбрать свой уголок. У этой дамы был поразительный взгляд… она смотрела на него так, будто он был ей должен… должен килограмм любви, грамм двести ласки и телегу жратвы. И он ей поверил. Через минуту перед дворовой принцессой появилась королевская миска с вареной курицей, еще одна миска с консервированной кукурузой и еще одна с чистой отфильтрованной водой. Пока она поглощала подношения, он тихонько гладил ее по спинке, лаская ободранную живую плоть… ей не то чтобы нравилось или не нравилось.. она скорее не замечала его прикосновений, ведь ей не было больно, ей не было холодно, ей не было страшно… а все остальное не было интересно. В его доме до сих пор пахло ухоженной кошкой… любимой кошкой… ушедшей кошкой. Бездомная, конечно же, почувствовала этот запах, но решила не утруждать себя деталями. Наевшись, она посмотрела на него взглядом «…достаточно, убери свои руки…», и направилась в сторону бархатной подушки в углу рядом с батареей. Словно у себя дома, Бездомная влезла на его реликвию, свернулась калачиком и мирно засопела. А когда проснулась, еще раз опустошила миску с едой, подошла к двери и истошно завопила…Аудиенция закончена. Пришлось открыть дверь. Она уходила не оглядываясь, не спеша… будто еще вернется, на лестничном пролете вдруг остановилась и посмотрела ему прямо в глаза, постояв так секунд десять (ему показалось десять минут), она пошла дальше, цокая когтями о бетонные ступеньки. Он вернулся в квартиру, помыл миски с мылом, пропылесосил ковер, вытер следы на паркете, оставалась только бархатная подушка с клочьями шерсти Бездомной и волосками его любимицы... и здесь…. он сел на кровать и зарыдал… Они обе были теперь неразрывно связаны. Одну он любил, другую ненавидел, и надо было отказаться от обеих сразу…