хвост павлина на раскаленной крыше часть2

            Второе соло

Киллер проводил, понимающим взглядом, группу черных иномарок. Вздохнул и начал разбирать свою отлаженную, дорогостоющую технику. Уложив винтовку и оптику в кейс, он присел полюбоваться весенним видом на дорожку надел, висевшую на вбитом в перекрытие гвозде, черную куртку и пошел через чердак к лифту. Это был аккуратно одетый, худощавый брюнет среднего роста, с цепким взглядом карих глаз. Кроме куртки на нем были теплая рубашка и просторные джинсы. Неслышно ступая в своих мягких серых туфлях, он подошел к дверям лифта и нажал кнопку вызова.
   Но лифт внезапно подъехал сам и из него вышел тот самый, в белом кимано с чем-то длинным в руках и обернутым куском искусственной кожи.
Они обменялись взглядами и разошлись.
  Семён, так звали киллера, спустился вниз, вышел из подъезда и сел в припаркованную белую девятку, чтобы ехать домой. Он не испытывал к тому в кимоно какой-то неприязни, скорее наоборот, он ценил свои жертвы. В душе он был декоратор и любил эстетику во всем. И в этот раз ему так захотелось поставить красное пятно на этом белом кимоно среди буйства весенней зелени, что ну никак он не мог отказать себе в этом удовольствии.
  Больше всего Семен  любил себя и свои удовольствия. Удавка удовольствий, стягивающая ему шею, часто душила его напором желаний. И он, ожидая удовлетворения, придумал целый ритуал в оттягивании сладостной минуты.
- Когда себя немного поневолишь,- причмокивая, поговаривал он, то удовольствие кажется еще сладостнее, ещё запретнее и вожделеннее. Любил Семен много разных предметов и хорошие вещи, и женщин, и хорошие вина, и качественные наркотики.
Всё что приносило эти вожделенные пульсы кайфа, этого безраздельного восторга упоительного забытья, всё шло в ход.
 Но он был человеком осторожным и поддерживал здоровье. Ну, в общем, Семен любил себя сильно, до самозабвения и все, что позволяло любить свою плоть, снабженную многочисленными рецепторами еще сильнее.
  Позвонив заказчику по мобильному,  и объяснив проблему, он поехал домой в небольшой загородный домик недалеко от МКАД.
Поставив машину в гараж, и пройдя сквозь ухоженный маленький садик с беседкой, садом камней, и бассейном. Он зашёл в дом, поднялся на веранду второго этажа и, отодвинув шелковый гобелен, с летящими аистами, открыл спрятанный там сейф, и вынул свёрток. Положив сверток на журнальный столик маренного дуба, он сел на большой белый кожаный диван, с лежащим на нем красным клетчатым пледом. Сеня откинулся на спинку дивана и стал критически осматривать, сделанную им вчера икэбану.
  Пожалуй, син слегка длинноват, да и вспомогательные нужно поправить, подумал он чуть нахмурясь. В чечевицеобразную голубую керамическую плошку, заполненную водой  и стоящей в ней зубчатой держалкой, были вставлены три ветви яблони, с распускающимися чуть розоватыми лепестками. Ветви источали легкий сладковатый аромат, в основание ветвей он положил лазурный мох, не хватало чего-то желтого. Может сорвать цветки мать и мачехи, - стал прикидывать он, - а что это идея. И решив это, пошёл на участок. Справа от дома, недалеко около забора,  недавно распустились несколько кустиков этого ярко-желтого весеннего цветка, который радовал глаз своим оттенком солнечного цвета.
 А я ведь все-таки убийца, - почему-то внезапно пришла эта простая и страшная мысль в голову, но он отогнал её, как отгонял все, что мешало его развлечениям. Он называл себя, тайный корректор, или любитель красных точек, или последней каплей в зависимости от настроения.
  Сорвав, пять цветов и, поднявшись обратно, он обрезал их покороче и воткнул на острия гвоздиков кинзана, чуть выше мха в основании композиции.
- Вот сейчас другое дело, точка поставлена, правда, желтая, но в моем стиле, - с привычным самолюбованием подумал он. И начал разворачивать сверток, в котором лежали: шприцы, пачка ампул и какие-то порошки. Глаза его загорелись, весь он пришёл в сильное возбуждение, язык нервно облизывал губы.
  Хрустнув стеклом ампулы и выбрав шприцом содержимое, он высыпал порошок в стаканчик, развел его водой и выпил содержимое. Потом привычно заголил руку, завернув рукав рубашки, пережал руку жгутом и… бордовая бархотка контроля, распустилась внутри шприца.
  Приход навалился жаркой волчицей, приостановив дыхания. И он полетел сквозь миры и сгустившиеся планы и внезапно оказался перед крутящимся столбом, исходящим откуда-то сверху и исчезающем в бездне. Сверкающие нити, вырывались из столба и окатывали его голубыми волнами холода. Было одновременно холодно и жарко, мучительно и прекрасно. В столбе стремительно менялся калейдоскоп событий.
…Монгольская конница рубила в лапшу, отчаянно сопротивлявшийся отряд русской пехоты. Злобно оскалившийся усатый наездник ударил рослого ратника кривым палашом, но тот парировал удар мечом и ударил по кольчужному боку топором. Усатый завалился и был добит по голове вторым ударом. Схватив лошадь под уздцы, дружинник защитился ей от следующего монгола, и вскочил на коня. Но стрела смертельным жалом вцепилась ему в спину, и он поник, схватившись за гриву, понесшей его сквозь толчею боя лошади…
  Выскочив на мгновение из того пространства, он оказался в комнате, где цветы сияли и пахли необыкновенно весь воздух был соткан из маленьких шариков и рыбок. Только в груди, что-то ныло и горело. Он наклонился и увидел, что-то острое торчит из солнечного сплетения. В голове помутнело и…

 …И взбесившийся, боевой слон встал на дыбы, перебрал в воздухе своими массивными ногами и обрушился на идущую, на него фалангу. Он был весь утыкан копьями и стрелами, глаза его налились кровью, яростно трубя и изрыгая клоки пены, слон стал, мотая головой, поддевать одетых в короткие юбки и доспехи, в шлемах на головах, с мечами и щитами воинов. Один из них подкрался сзади и со всего маха ударил длинным копьем прямо в промежную складку слону. Животное взвилось пуще прежнего и, повернувшись, бросилось, назад сминая индийскую пехоту и топча колесницы… 
…Он поднял взгляд чуть повыше и увидел бескрайнюю долину с цветущими, колыхающимися красными маками, это алое море кончалось у горизонта, где садившееся солнце окрашивало снежные вершины гор в пурпурные цвета. Небо стало нефритово-лазорево-янтарно-розоватым, а в воздухе текли бескрайние узоры, разноцветные ленты, переплетаясь между собой, свивались в лохматые шары, внутри которых трепетали неоном скользкие льдинки рыбок.
 Внезапно это великолепие стало густеть и наваливаться на него, образовав стену пристальных, немигающих глаз, жадно смотрящих прямо ему в сердце. И он полетел, покатился, по убыстряющейся спирали, куда-то в темное никуда, где в серой безнадеге картонного двухмерного мира, его с криком, - Попался, - схватил черный рогатый демон и стал душить, разламывая шею…
    В ужасе, вынырнув из кошмара видения, сластолюбец пополз по полу, держась за горло и хрипя. Полз он по инерции от кошмара охватившего его. Упершись в прозрачное стекло стены веранды, он все-таки осознал, что он дома и пока жив, и начал постепенно успокаиваться.   
  Понял что дома находиться он больше не может, Семен вышел в сад и глядя в таинственный купол ночного неба ощутил невыразимую скорбь и тоску. Надо поехать покататься на машине, скорость и дорога это отвлекает, все-таки находишься в процессе, да и красиво ночью. И сев на тяжелый укатистый мерседесовский джип, он выкатился на лесистую дорогу. Попетляв, попал на ночное шоссе и увидев бескрайнее весеннее небо, со сверкающей россыпью звезд немного успокоился, ощутив себя песчинкой в океане мироздания.
  Дорога, ночная дорога месяц залихватским молодцом радостно блестит в вышине. Пустая ночная трасса, где темнота слегка взбаламучена светлым конусом фар, и ты летишь по черному полотну в темную даль шоссе. Мимо со свистом пролетают редкие яркоглазые машины, и вот ты опять один, вцепившись колесами в дорожное полотно, поедаешь версту за верстой, созерцая бескрайний полог небес. Ветер в приоткрытое окошко холодит и треплет волосы, гибкая струна скорости вибрирует мощным стержнем, где-то посередине груди. И ты растворяешься, превращаясь в чистое движение, скользящее в недрах пространства, ожидая, что там будет впереди.
    А впереди с дороги слева вдруг появилась длинная машина она, внезапно вильнув, пересекла осевую линию и выскочила на встречную полосу. Рефлекторно вывернув руль вправо и затормозив, Семен, скрипя покрышками, перевернулся и полетел в кювет. Очнулся он, когда его вытаскивали из разбитого джипа, ремень безопасности уберег его от сильных повреждений. Болело все тело, рядом стоял покореженный автобус видимо шедший сзади и расплющенная иномарка. Так как документов у него не было, то после осмотра врача, его отправили в КПЗ.