Интонация

Сквозь оконный крест пробивается зябкий ветер.
Подчинение времени, а во времени – эпизоду.
Парадоксально.
Строение рам напоминает о смерти,
с выходом через форточку в гипотетическую свободу.
Повторяя все время: «Я завишу от грубой реальности»,
тем не менее, в подсознании прячешь
желание вялотекущей трагичности...
Ведь на самом деле благоприобретенные странности -
не более чем игра в нивелировку «творческой личности».
Из античности в голову приходят строки
типа «ненавижу и люблю…», а «…следовательно – существую»,
размышленья о боге, о сроке, о незавершенной дороге,
но, как правило, все впустую.
Рисуя
штриховкой фон, похожий на предгрозовую погоду,
оглядываешься на форточку –
авось не захлопнул ветер.
Парадоксально.
За окном гипотетическая свобода,
схожая, по длительности падения,
с предощущеньем смерти.
Тишина.
Кажется сегодня праздник,
или, по крайней мере, предпраздничное затишье
С одной стороны –
спокойно, вольготно, лениво - праздно,
а с другой стороны –
достаточно дискомфортно ощущать себя временнО лишним.
Но определяя собственную судьбу
Эхом случайного разговора,
Вынося на горбу ссоры, обиды
и прочую мелочь,
Разве я знал что тоже
подвержен нравственному переделу,
зависящему от выкрика:
"Ну ты, жидовская рожа".
В общем - беззлобно.
Скорее всего - по привычке.
По привычке - Христос,
и кулаки в карманах.
Вопросом на каждый вопрос.
И неосознанное ожидание манны,
С постоянной надеждой, что будет когда-то лучше.
От этой чуши
Душа принимает форму цветка
и раскрывается навстречу лжи,
Но, обнажив душу,
глупо надеяться на ответное.
И покуда сознание
ожиданием чуда блажит -
Я плюю против ветра.
И это событие есть бытие, но оно реально
Лишь настолько, насколько хотим.
Выкрикнув: "Конгениально ",
Понимаешь - пора идти
По тропинке ужимок,
ужавшись до уровня гнома,
До уровня персонажа
прочитанных в детстве книг.
И если реальность узнаваема и знакома
Значит начитанность выше среднего.
Там, у них
все развивается в соответствии с Мопассаном.
Подсознательный Достоевский разочарованно смотрит в окно
За которым, прогуливаясь, Иван Алексаныч
Тростью сбивает ромашки. Но
он не купит собаку, а я не увижу камина
И промокнУв ладони батистовым женским платком
Он превратит реальность в иллюстрации к Лоэнгрину
А я извращу реальность в соответствии с языком.
Ибо нация, зависит от интонации,
От картавого "Р" рычащего с броневика,
От шелестящего, как ветхие ассигнации,
Матом убитого языка,
От прилагательных к телу.
И сослагательных всуе,
От сострадательных "ой", и полупьяных "у"
От нескольких букв, которые дети рисуют
Определяя собственную судьбу.
И в протяжном "ё" копилка мирской печали,
А в небрежном "Х" попытка расстаться с душой
Я жил в этой стране.
Она меня воспитала
Впрыснув в кровь шипящее ежедневное "хорошо".
И поэтому, в другой стране, просыпаясь утром,
Прислушиваясь к звукам, бьющимся пульсом в районе виска
Понимаешь, что теперь уже никуда не уйти от сути
Определяемой лексикой раздвоенного языка...