Она знала арифметику лета

Она любила варенье  из ласк,
Арифметику лета и опыты крови
........Из какой-то современной песенки

Она знала арифметику лета. Каждый день - поцелуй все ниже по позвоночнику. Она - на кровати, полуголая, потому что жара, читала  пошлый любовный роман: он любил ее, она любила другого...Лежа на животе, прилипая мокрым от пота животом к шелковому покрывалу, перелистывала страницы, и не чем-нибудь, а холеным пальцем с длинным ногтем, украшенным какими-то узорами и сережкой - мелочь, но красиво. Он подошел сзади, сел на кровать и стал целовать, от шеи вниз, каждый поцелуй - день лета, каждый поцелуй - солнце, жара, зеленая трава. Где-то в конце июля поцелуи стали более страстные, более сочные; это созрела клубника, и она ела клубнику, беря осторожненько за ножку, боясь запачкать листы книги. Но она все-таки испачкала несколько страниц - уже соком самых первых арбузов. Кисловатые маленькие яблоки вызывали у нее приступы гнева, впрочем, и гнев ее был непродолжителен, как дожди тем летом. Ниже, ниже, поцелуй за поцелуем, так нежно, чтоб она не даже не чувствовала прикосновения губ и не захотела бы, по своей привычке, швырнуть в него что-нибудь и сказать капризным, наигранным голосом: "Опять ты мне мешаешь читать!Ну сколько можно тебе говорить - не тревожь меня во время чтения!" Терпкие ягоды черносливки напоминали ей жесткие слова героев романа, которые обязательно бросали своих невест в самый последний момент - она думала: "Разве можно быть такой дурочкой, чтоб действительно влюбиться, а не давать себя любить?"; красные тугие ягоды красной смородины походили на слезы обманутых героинь, а черные смородинки - на их оленьи глаза, глубокие, карие, с горевшими где-то внутри воспоминаниями детства: лампа, мягкие игрушки, веселые дни рождения с подружками в розовых пышных платьях. И вот последний поцелуй у кромки белых трусов...31 августа....она лениво, неторопливо переворачивается на спину, подставляя под поцелуи свои грудь и живот - и начинается осень...