Сырые куски снов

Глаза смотрят
в отраженье глаз.
Красные прожилки,
тусклый зрачок,
сон кусками.
Мне говорил отец,
что я буду ненавидеть себя
изо дня в день,
соскабливая с щеки щетину.
Мне было шестнадцать,
когда я впервые
сбрил усы.
Смываю с лезвия
грязную пену.
Срезанная кожа над губой
отпускает каплю крови.
От воды светлеет
течет быстрой струйкой,
падает в раковину.
Стою в тишине,
Наблюдая, как капает
бледная кровь.
Восемь часов утра.
Среда.

Моя одежда
 преисполнена силы.
Ворот
закрывает горло,
черные волокна
закрывают грудь.
Рукава скрывают
бледные пястья.
Рваные джинсы. Ботинки. Пальто.
Я выхожу.

В тот первый взгляд
она была по утреннему медлительна,
медленные мускулы лица,
медленные вспухшие слегка
веки,
с прикосновением
черного ободка ресниц.
в кафе Никого
кроме нас,
только солнце
с Пушкинской,
напротив.

Каждое утро,
скрываясь за дверьми стеклянными,
становясь на витрины,
мертвыми манекенами,
я смотрю на проходящих мимо
глажу взглядом их затылки.
Дни измеряются не мыслями,
а секундами.
думаешь о медлительности времени,
которое не терпит к себе
пристального внимания,
отвечая на это онемением,
медлительностью.
Время изучено и измучено.

Люди шевелят губами,
немые рыбы окружают меня
и разрывают меня
острыми зубами.
К концу дня
от меня
остаются лишь ошметки.
Собирая их в кучу,
остаешься вновь
наедине со временем.

Я смотрю в отраженье своих глаз.
В них я искривлен и невзрачен.
Белки в трещинах вен.

Когда действительность бедна на события,
питаешься в сухомятку
сырыми кусками снов.
Теперь стоя здесь перед зеркалом,
мне почему-то кажется,
что этот кусок вполне мог и не быть сном.
Но вместе с тем,
я помню, как открыл глаза,
в порыве вырваться из сна,
и заснул вновь.
 

Я встречал её не часто.
Пить маленькими глотками
черное горькое - медленно –
не всегда есть много времени.
Она появлялась неизменно
перед моим уходом,
мы обычно сталкивались в дверях.

Я вижу отражение в её глазах.
Там отражается утро
и я –
пристально всматривающийся.
Так мы стоим мучительно долго.
Движения наши замедленны,
звуки твердеют
и зависают в воздухе.
Кончиками пальцев
прикасаешься к молчанию
человеческого голоса.
Но неизменно она проходит мимо.
Я оказываюсь на улице,
смотрю через стекло витрины
на её сонный столик.
Она ставит чашку.
 Вешает пальто на спинку,
поднимает взгляд,
и когда замечает меня,
я уже отвернут,
только затылок,
только русые ёжики.

Я со страхом смотрю
как в черном небе
скользят черные облака.
Я не могу заснуть
от бесшумности силы ветра
в прямоугольнике окна,
я лежу в прямоугольнике кровати,
зачарованный,
неподвижный.
Закрывая глаза,
я вижу облака отчетливей.
Их скольжение
заменяет мне память.

Она улыбается.
Она смеется над моим именем.
Я допиваю кофе.
Мы выходим из кафе вместе
и прикоснувшись на прощание
расходимся
в разные стороны.

Утро начинается.
Утро уже есть.
Я засыпаю,
лишь чтобы почувствовать муки
при пробуждении.
Рот кривиться.
Я запираюсь в ванной,
долго смотрю
на струйку холодной воды
не прикасаясь.
Механизм внутри щелкает,
я размеренно,
привычно
начинаю жить.
Брею щеки,
сквозь пену проступает
красное.
Жизнь.