На столе стоит бутыль, в зеркале стакана...

На столе стоит бутыль, в зеркале стакана
Отражается лицо пьяницы-буяна
Он моргает глазом мне, криво строит рожи
И купается в вине, с ним мы не похожи...

Только что произошло — не могу понять я:
Подошла к нему жена, расстегнула платье,
Юбку скинула с себя и к нему прильнула
Что же, значит, и она мужа обманула?

С ней расписывались мы по весне когда-то,
Распускалися цветы, хор звучал пернатых.
Было в сердце хорошо, душу грела нега...
Поезд счастия ушел. Развались, телега.

На столе стоит бутыль, в зеркале стакана
Отражается жена в лапах великана
Он ее терзает, мнет, а она — хохочет
Я его пырну в живот, сердце крови хочет.

Звон стекла, и крик жены, и стакан разбитый
И осколки тишины падают на плиты
Растеклося по столу, будто кровь, винище
Я валяюсь на полу. В небе ворон рыщет...


Рецензии
Это что , набор голых рифм с намёком на суть ?
Уж больно толстая ирония !

Моё мнение такое.

Владимир Жгулев -Поздравления   06.03.2004 15:41     Заявить о нарушении
Ирония, возможно, и вправду толстовата. Направлена она была большей частью на собирательный образ Глубокоуважаемого Литературного Критика.
Имела мето "стилистическая фигура: выражение насмешки или лукавства посредством иносказания".
Автор попытался провести параллели между бытовой и поэтической сторонами жизни. В данном контексте мы не можем не заметить аллегорические построения:
жена - Муза;
бутыль - сознание автора;
винище - поэтические строки, рожденные из глубин сознания автора;
и, наконец, самая ключевая и, я бы даже рискнул заметить, зловещая фигура:
ворон - Глубокоуважаемый Литературный Критик.

С Уважением,

Берман Антон   06.03.2004 16:42   Заявить о нарушении