Сон 11. болезнь

                XР0Н

                "Ч У Ж И Е   С Н Ы"


СОН N°11
-------
БОЛЕЗНЬ.


Тело била мелкая дрожь.  Пальцы предательски дрожали и
готовы были раздавить хрупкое стекло.  В мозгу вдруг ясно
проступила картина.  Пальцы давят прозрачную округлость и она
лопается.  Прозрачные осколки врезаются в плоть, становясь
мутными и черными.  Черным от крови.  Черная кровь стекает с
обломка стакана, торчащего из середины ладони и падает на
половые доски, собираясь в маленькую лужицу.  Лужица на полу
становится все больше и пузырится.  Пузыри, лопаясь с шипением,
изрыгают едкий зеленоватый дымок, собирающийся в облачко
удушливого туманчика.  Туманчик растекается по полу и, покрыв
всю доступную площадь, поднимается выше, еще выше.
Послышался звон бьющегося стекла.  Мелкие сверкающие
остатки стакана усыпали пол и поблескивают.  Рука, секунду назад
сжимавшая опасный предмет, онемела и покрылась розовыми пятнами
с вплетенными в них синими прожилками.  В мозгу застыл отпечаток
стакана, медленно приближающегося к фатальной поверхности.
Очень медленно.  Кажется, он никогда до нее не доберется.  Он
почти не перемещается.  Ну, когда же?!  Он уже должен был десять
раз упасть.  Ну почему он так медленно падает?!  Он должен
упасть!  Упасть и разлететься на тысячи осколков, которые
усыплют пол снежным бисером.  Он просто обязан это сделать!  И
немедленно!  И почему из него ничего не вылилось до сих пор?  Ни
единой капли.  Капли...черной крови.  Опять эта кровь.  И она
должна быть...черной.  Да, черной.  Потому, что красная кровь не
может выливаться тягучей мутной лентой и не издает этот шелест.
Шелест, который давит на перепонки, заставляя их вибрировать и
входить в резонанс.  А потом они лопаются.  А после того, как
они лопнут, после того, как раздастся этот ужасный звук рвущейся
соломы, после того, как мозг проткнет ржавая игла боли, после
этого настанет тишина.  Долгожданная тишина.  Тишина успокоит и
убаюкает.  Она не страшная.  И уже можно не обращать внимания на
холодные струйки чего-то липкого, стекающего по шее на грудь и
спину.  Чего-то, что издает этот тугой зовущий запах.  Запах
черной крови.
Глаза закрывать нельзя.  Потому, что если их закрыть,
появятся большие рыжие пятна с фиолетовым периметром.  Они
начнут медленно двигаться.  Медленно и неумолимо.  Они
перемещаются и меняют очертания, переливаются всеми оттенками
красного и черного, превращаясь из самих себя в самих себя.  Это
движение невозможно остановить.  Оно затягивает и вовлекает в
свой бесконечный цикл.  В этот круг.  В этот тугой танец.  В
танец черной крови.  И шелест.  Шелест крови в венах.  Шелест
раздается в такт упругим ритмичным толчкам.  Это шелестят
миллионы черных частичек тугой липкой жидкости, проталкиваемой
по тесным каналам.  Он похож на шелест множества черных
сверкающих червей, копошащихся в плотном клубке.  Червей, из
которых состоит черная кровь.
Дверь в комнату открылась.  Нет, она еще только начала
приоткрываться, рождая расширяющуюся полоску желтого жгучего
света.  Эта полоска отхватывала себе все большую территорию и
скорость этого захвата все нарастала.  В движении ядовито-желтой
полоски была незавершенность и бесконечность.  Скорость все
нарастала, а эта трещина в сумраке комнаты расширялась, разжигая
спокойную прохладу, и конца этому, очевидно, не предвиделось.
Ну зачем же нужно так быстро открывать дверь и не открывать ее
совсем?!  Дверь вот-вот сорвется с петель или вылетит вместе с
косяком.  Хватит.  Остановите это!
Дверь, наконец, открылась.  На пороге стоял силуэт.
Знакомый силуэт.  Очень знакомый.  И чужой.  Чужой, потому, что
он двигался.  Двигался и плавно менял свои очертания.  Очень
плавно.  Туго и быстро.  И плавно.  И он приближался.  Нет!  Не
надо!  Движение черного силуэта рождало шелест, который
разрастался, как снежный ком и заполнял все вокруг.  Шелест
снежного кома, пропитанного черной кровью.

* * *

Женщина распахнула дверь в комнату сына.  Ее привлек
странный звук.  Звук был похож на звон бьющегося стекла.  Открыв
дверь, она обнаружила, что в комнате темно.  Свет из-за ее спины
через дверной проем выхватил дрожащий серенький комочек,
забившийся в угол у окна.  Женщина быстро подошла к сыну и взяла
его на руки.  Ребенка лихорадило.  Она торопливо ощупала его
влажный и горячий лоб.  Только сейчас она заметила, что на
кровати поперек лежит ее муж.  Перегаром несло издалека.  На
окне стояла недопитая бутылка.  Стакана не было.  Женщина
отнесла мальчика в другую комнату и уложила в постель, заботливо
укутав одеялом.  Поразмыслив, она достала из верхнего ящика
стола коробку и, покопавшись в ней немного, достала то, что
искала.  Затем, она прошла на кухню и вернулась с чашкой теплого
чая.  Еще секунду помешкав, она сходила за бутылкой на окне в
темной комнате, плеснула немного водки в чай и бросила туда
таблетку...
Полная луна заглядывает через квадрат окна в комнату,
освещая угол детской кровати.  На кровати, поперек ее, лежит
мужчина.  Комната наполнена тяжелым винным перегаром, доводящим
до рвоты.  Ноги мужчины, обутые в высокие шнурованные ботинки,
скомкали простыню и подпирают белизну подушки.  С другого края
кровати безжизненно свисает рука, покрытая розовыми пятнами с
вплетенными в них синими прожилками.  На большом пальце руки
медленно собирается в большую тугую каплю темная липкая жидкость.
Слышен слабый шелест.  Шелест мириад черных блестящих червей,
переплетенных в тугой клубок и танцующих свой ужасный танец.
Танец, который никогда не закончится.  Капля медленно и
неуклонно наливается черным соком, слабо поблескивая...

24-25.02.97