Ода прошлогоднему снегу

I
Снег ноябрьский, тот самый, игрушечный,
Хмурость черных полей разрушивший,
Что березок-подружек, бегущих на север,
Укрывал, пеленал, сеял,  веял,
И крепчал, и белел, зимний сон хороня,
Заметал он дорогу к тебе. От  меня.

А растает вот так – в одночасье,
Солнцу вешнему только подвластен.
И бурливой шалуньей-водой
Понесется взапуски с весной.
Переставши  отсчета быть точкой,
Жизнь делившей на миг и бессрочно,

На было и есть, на после и до,
На память и явь, на смысл и на вздор…

II
На последнем зимнем листе
Кистью времени, как на холсте,
Я еще могу рисовать
То, чего не дано забывать.

И мазок мой на краски не скуп –
Сохранит  он  восторженность губ,
Завороженность, трепетность рук,
Неизбежную терпкость разлук,

Сладкой муки несдержанный стон,
Слез ненужных пугающий ком,
Расстояний гремучую смесь,
И хмельного отчаянья взвесь.

Вот оно – мое полотно.
И сюжет замышлялся давно,
Но вгляжусь  – только твой портрет
Нарисован. Вечный сюжет…   


III
Снежный лист уставшей зимы…
На его первозданности  мы
Начертали  прощанья слова
Днем осенним упившись сперва.

Стал он старым, холодный лист,
Ноздреват и не слишком чист.
Загрустивший от тяжких дум,
Что и он был податлив и юн.

Уходя от дневной суеты
Только снегу доверю черты
Муки или извечной мечты
Слов, которые бросил мне ты:

«Только Бога так можно любить…»
Чтобы душу забвенью открыть
Я словами заклятье пишу,
«Правда ль, нет ли?»  Творца я спрошу…

Их  подернет рассветный лед,
В них сомненье мое отойдет,
И пускай их оплавят  лучи
Солнца, что  весной горячи.

Напитавшись талой водой,
Опьянившись вакханкой-весной
Утекут  – ищи да свищи,
По ручьям – беги да журчи!

Пробуривши листвы мертвый пласт
Снег заклятия силу отдаст.
Где вчера поблескивал лед,
Там подснежник вот-вот расцветет.

Хрупкий с виду малютка-цветок
Как пробиться, прорваться ты смог?
Сил придали заклятья слова:
«Человеком любовь лишь жива…»