Командор

I. "Не Триумфальная арка"


Не Триумфальная арка
и не периметр парка,–
а худощавость щеки,
серость, щетина, мешки.

Не запустение склепа
и не вторжение неба,
не провалившийся лаз –
а выражение глаз.

Не было средневековья
с ветреной, сильной любовью
к ангелам, – низенький свод –
стершийся лоб или рот.

Не обесточенный город,
в кровоподтеках весь, вспорот.
В горле засохла река.
Краном подъемным рука.

Статуя. Каменный гость.
Вышел некстати как гвоздь.
Черный железный монах
полу шевелит впотьмах.

В поисках темной души
собственный облик крошит;
прошлое, тело, сурово
каплей долбит он без слова.

Каменных мускул и жил –
сам для себя он сложил –
тяжесть, гармонию, меру,
свет, постоянство и веру.

Мысли зернистый гранит.
И проживет, простоит
всюду он без кислорода.
Время – одна лишь природа.

В каменной мощи покой,
что не проймет никакой
ветер и лиственный шелест
мрачную мысль, будто челюсть.

Страж безъязыкий, и страх
многоголосый в глазах
скрыт в этой мути бездонной.
Сам – неприступный, законный.





II. "А перед ним Донна Анна"


А перед ним Донна Анна
падает в грех постоянно,
полумертва и бледна,
и полуобнажена.

А перед ним суетливо
жизнь распадалась, красива
и полуобнажена,
в обморок пала жена.

А перед ним в голом парке
лиц человечьих помарки,
все расплывалось в пятно –
большего им не дано.

В парке, где пасмурно, тускло, –
водоросли, нити мускул.
Стайкой – туда и сюда –
бывшие рыбы. Вода.

Серых и призрачных истин
серые, жухлые листья –
сути не видящих глаз
гнойных, гнилых – в самый раз.

Взгляд этих жизней изрезан
правдой, раскромсан железом,
будто бы пальцем, гвоздя;
ржавою кровью дождя

был окроплен и запятнан.
Вялых, оборванных, ватных
теплых обличий и тел
ветер намел, насвистел.

Пятна, улыбки сквозные.
Бедра, тоской налитые,
соединиться, хвосты
вырастив, с плотью воды

жаждут. И жизней коленки
глаз привлекают как деньги,
что одолжить, потерять
легче, чем в кучу собрать.

Жизни глухие, слепые
ловят друг друга, гнилые
сети раскинув, – рыбак
сам же, как рыба, дурак.

Жизней размыты понятья.
Только слепые объятья –
малый достаток тепла,
после которых зола.

Жизней разбитые кисти
плетью тяжелой повисли,
коих единственный труд
щупать друг дружку и зуд.

Жизней пролистанных книга.
Даже мольбы или крика,
иль тишины там, где ложь
мысли одни, не найдешь.

Жизней костюмы, пижамы.
Рыщут толпой донжуаны
в парке, где крепки одни
каменные скамьи.


8.03.1999