Одна их сотни погибших душ

Девяносто четвертый год я встретила в шумной компании друзей. Мы слонялись по улицам, мы не знали, что такое сигареты и водка, мы никогда не пробовали красной икры, а конфеты ели только по праздникам. Мы были одни на этом свете, мы были сиротами. И тогда нам просто хотелось праздника. А на улице был снег, много-много снега. Нас на несколько часов выпустили из Дома. Самим воспитателям хотелось отдохнуть от нас, хоть немножко.
У меня была сестра, младше меня на 7 лет. Иногда мне казалось, что она взрослее меня, потому что была шустрой и сметливой не по годам.
Девяносто пятый год я встретила  в баре. Я работала официанткой в каком-то жутком заведении, но лучшего тогда, не имея никакого опыта, я не могла найти. Так как мне уже исполнилось 18 лет, я должна была уйти из Дома во взрослую жизнь. Светку мне пришлось оставить в Доме, я не сумела бы ее прокормить на те гроши, которые зарабатывала, но я часто навещала ее. В Доме меня все любили и всегда радовались, когда я приходила. Жила я в квартире одной старушки, которая приютила меня у себя. Она была одна на этом свете, как и я. Я покупала ей лекарства и продукты, убирала квартиру и стирала ее немногочисленные вещи. За это я была вознаграждена ее лаской и симпатией. Я занимала совсем не много места: две полки в шкафу и маленький диванчик. А большего мне и не надо было на то время. Так прошел весь год... Я всегда была очень осторожна, потому что знала, что нужна двум людям: Светке и Нине Николаевне. Но однажды случилась беда. Я переходила улицу, был жуткий снегопад.… Наверное, водитель не заметил моей миниатюрной фигурки сквозь стену снега, а я эти яркие фары запомнила на всю жизнь …
Девяносто шестой год я провела в больнице. У меня были переломы и ушибы, сотрясение мозга. Некому было меня навещать, некому было за мной ухаживать. Кроме одного человека. С первых же дней пребывания в больнице мы с ним очень подружились. Он был студентом медицинского вуза и проходил практику в отделении хирургии. Он был веселый и милый, добрый и отзывчивый. На свою скудную стипендию он умудрялся покупать мне фрукты, баловал меня шоколадками. Не раз приводил ко мне Светку из Дома. Он знал обо мне всё, абсолютно всё. И он был первым молодым человеком, который не отвернулся от меня, узнав, что я сирота, что воспитывалась в детдоме и что работаю официанткой в баре. Мне с ним было легко. Он знал море анекдотов, он всегда был весел и добр. И по мере возможности он всегда был со мной. Я влюбилась, первый раз в жизни, влюбилась безмолвно и безнадеждно. Так проходили месяцы…  Мы все больше привязывались друг к другу. О нас знала вся больница, и нам помогали, как могли. Сашкины родители не знали про меня. По-крайней мере, мне так казалось. Я почему-то думала, что ему стыдно признаться им, что его любимая -  сирота, да теперь еще и калека. Я хромала на правую ногу. Сашка…  Он был такой смешной. Он обещал мне, что когда станет хирургом, то обязательно прооперирует мою ногу, и я снова смогу бегать, танцевать, быть такой, как все. Эти его обещания меня вдохновляли. И вот закончилась его практика, я стала реже его видеть. Прошел еще месяц, и меня выписали. Вернувшись домой, то есть в квартиру Нины Николаевны, я не узнала этой маленькой  и уютной квартирки. Там хозяйничали какие-то чужие люди, а на мои вопросы о старушке одна страшная женщина ответила: «Сдохла!». Вот на Земле стало меньше на одного человека, которому я была нужна. Беда за бедой, горе за горем. Я не знала, что творилось в мире. Зачем все эти испытания? Я позвонила Сашке, сказала ему, что мне теперь негде жить, что он – мой последний шанс. Сашка помог мне снять комнату. Нигде не хотели слышать о хромой официантке. Я пошла работать в ларек, надо было как-то кормить себя. Сашка меня любил, он дарил мне цветы. Он был моим первым мужчиной, самым лучшим мужчиной на свете.
Девяносто седьмой год мы встретили вместе. Мы зажгли свечи и ели мороженое. Все было так мило и романтично. Я вспоминаю об этом времени, как о лучшем времени в жизни, несмотря на то, что нам было необыкновенно тяжело. На нас давила бедность. Сашка нашел работу грузчика. Ему надо было писать диплом, а он таскал ящики на складе. Мне было обидно за него, он был великолепным врачом! Но за работу санитара платили еще меньше. Было сложно, так сложно, что иногда хотелось заснуть и не проснуться. В сентябре у Сашки умер отец, а Светка заболела туберкулезом. Нужно было много денег на лекарства. Я днями и ночами работала, я мыла полы парадных, носила почту, сидела в ларьке, продовала пирожки на рынке. Светку спасти не удалось.
Маме Сашки было очень одиноко, она догадывалась о наших с ним отношениях и была только рада счастью сына. У них в семье главой был отец, он надеялся на блестящее будущее сына и уже подобрал ему «подходящую» невесту; когда же он услышал отказ сына от свадьбы и то, что он вместо того, чтобы писать диплом, горбатиться на складе, чтобы как-то помогать мне, он выгнал Сашку. Теперь отца не стало, мама попросила Сашку вернуться. Мы переехали в квартиру его родителей. С Валентиной Георгиевной мы сразу подружились, и через полгода я называла ее мамой.
Девяносто восьмой год мы встретили в семейном кругу. Было много родственников, и я впервые почувтсвовала себя частью семьи. Это было неповторимое чувство. Я много думала о Светке, винила себя в ее смерти, не могла простить себе, что из-за меня у нее не было нужных лекарств. Будь я богатой, может быть, Светка бы поправилась. Сашка получил диплом и теперь был хирургом одной из лучших больниц города. Связи отца помогли ему устроиться на такую хорошую работу. Вскоре мы расписались, я ждала ребенка. Жили мы скромно, но счастливо. Я ни в чем не нуждалась. У меня была мама, был муж, был дом и уют, а скоро у нас появился сын.
Девяносто девятый год мы встретили в хлопотах о маленьком Славике. Все души в нем не чаяли. В жизни не видела более красивого ребенка! Наш карапуз был такой очаровательный и совсем некапризный. Сашка стал больше зарабатывать, мы радовались его карьерным успехам. Он приходил домой очень усталый, но всегда старался не показывать этого и пытался помогать по дому. Я его беззаветно любила.
Наступал новый год, двухтысячный год. Он предвещал много нового! В канун праздника Сашка дежурил в больнице, мы с Валентиной Георгиевной пили дома шампанское. У меня было предчувтсвие, что с наступлением нового века, в моей жизни должо было что-то измениться. Я ждала перемен, а они всё никак не проявлялись. Славик подрастал, я стала более свободной, могла идти работать, но Сашка убедил меня, что надо учиться, что без образования теперь - никуда. Долго мучалась я, решая, кем же я все-таки хочу стать, и выбор мой был вполне банальным. Я пошла в экономический вуз, изучала менеджмент, мне нравилось.
Первый год третьего тысячилетия я встретила в заботах о сессии. Никогда не думала, что учиться так сложно! Дни и ночи я проводила над учебниками и тетрадками. Мне хотелось учиться на «отлично», чтобы Сашка и Славик могли гордиться мамой. Так хотелось чего-то добиться самой. Я не зря старалась, у меня получалось учиться, а самое главное – мне действительно нравилось заниматься. Познавая что-то новое, у меня в голове всегда рождалась идея за идеей. Я начала искать работу: несмотря ни на какие уговоры Сашки, я понимала - нам нужны были деньги. Устроилась секретарем в фирму. Первое время было очень сложно. Надо было успевать всё: и работать, и быть с ребенком, и следить за домом.
Две тысячи второй год мы встретили с друзьями. (Помнится, я праздновала так новый год лет шесть тому назад). Да, у нас с Сашкой появилось много друзей: кто-то с моей работы, кто-то из сашкиной больницы, друзья его детства и несколько человек из Дома. Было очень душевно и спокойно, но в то же время невероятно весело!!!! Зеленая ёлка, разноцветное конфетти,  шум хлопушек, море шампанского, мандарины и даже бутерброды с красной икрой. Боже мой, как поменялась моя жизнь. Разве могла я подумать 5 лет тому назад, что у меня будет семья, ребенок и красная икра! Я теперь понимала, что я счастлива и что мне больше ничего не нужно. Я смогла выйти из детдома человеком, я смогла состояться. Не зря говорят: сделай себя сам. Я сделала….
На следующий Новый год мы поехали в Чехию. Славика оставили с Валентиной Георгиевной, а сами с Сашкой рванули на отдых! Я никогда не была за границей, да я вообще нигде не была. Все было впервые. Полет на самолете, мой собственный заграничный паспорт, иностранцы, шикарная гостиница, великолепная Прага! Мы считали эту поездку нашим свадебным путешествием. Наконец-то мы смогли себе его позволить. Впервые в жизни я отдыхала по-настоящему! В сам праздник мы были вдвоем. Всё это мне снова навеяло о прошлом… Хоть на улице и не было снега, мы устроили себе его сами. Вся комната в отеле была усыпана кокосовой стружкой. Было немножко стыдно перед горничной, но ведь можно побыть детьми хоть раз в году. В те счастливые дни мне казалось, что я нахожусь где-то в центре Вселенной и являюсь ее неотъемлемой частью, что всё вокруг только для меня…
Две тысячи четвертый год мы были дома, никуда не хотелось ехать. Мы продали старую квартиру и купили новую. У нас был новый дом, такой уютный и светлый. Никогда еще мы не жили так счастливо.
А 14 февраля мы пошли всей семьей в аквапарк... Может, это был знак Божий, что последний день наших жизней был днем всех влюбленных...