Tannhauser

О, златая Венера, тебе воспоет моя лира.
Ты прекрасна, богиня, в сиянье своей наготы.
В твой чертог благодатный вхожу я, владычица мира,
Чтоб припасть истомленной душой к алтарю красоты.

Не томи, не круши уязвленное сердце печалью:
Не по воле своей был я долго вдали от тебя.
Я победу тебе завоевывал песней и сталью
И губил свою душу, тебя беззаветно любя.

Твой Тангейзер вернулся, покрытый позором и славой
Что ж ты медлишь, о Венус?
         что ж в гроте не слышен твой смех?
...Но полны ее сладкие речи какой-то отравой,
Обнаженные плечи окутал искрящийся мех.

"Я дрожу, мой Тангейзер, я чувствую холод разлуки.
Я богиня, и, значит, я вижу немного вперед:
В тот же час, как окончатся, нежный мой друг, твои муки,
Папский посох покроется листьями и расцветет.

Но скажи, разве свет и тепло ты отделишь от лета?
Разве ты от зимы отделить мог бы лед или снег?
Мы одно - и Венера, и кроткая Елизавета,
И земную любовь от святой не отделишь вовек..."

Так сказала она. И, речами ее заворожен,
Опустился Тангейзер на устланный бархатом пол.
И был взгляд миннезингера грустен - но так бестревожен,
Словно тайны любви наконец он разгадку нашел.