Самому белому вину

Кто попадал в точила, в тьму сырую,
тот знает, щурясь, прыгая в стакан,
когда о счастье речь - его воруют.
Я Деточкин. Я Гамлет, капитан.

Когда лицо вина подносит к свету
и некто появляется из-за -
то это рампа. Угол парапета.
И груда ламп, направленных в глаза.

Когда вдоль света и стекла завился,
когда тебя к самим губам несут,
всем клавдиям скажи, что ты явился
не счастия искать, но только суть.

Я буду чокаться. С тобою. Не с тобою.
Звук сткла о сткло. Причинный, тихий звук,
пока меня опять сольют с губою
четыре капитана, восемь рук,

и языка вбирающее лоно
сплетется из каких-то жалких жал.
Какого я не соблюдал закона?
И чтобы здесь я делать продолжал?

Зачем у простоты просить прощенья,
и каково - повапливать гробы,
тому, кто это испытал вращенье
и ножки свесил со стекла судьбы.

Вот он сидит, бессмысленный, по сути,
помноженный на счастье во сто крат.
Простите Деточкина, дети - судьи.
Он виноват. Но он - не виноват!

«Буду чокаться с тобою тихим чоком сткла о сткло?» Марина Цветаева.