Мой сын тобой, чечня, распятый на кресте...

Я видела -- глаза закрыло небо --
Взглянув в глаза, распятых на крестах --
Двух русских юных мальчиков-солдат,
С его очами... да...-- с очами неба...

Когда, глумясь, шакалы распинали
Тела на перекладинах креста --
Услышав вздох от ужаса, Христа --
В моём лесу берёзы застонали...

С прикушенными в злости языками --
Кровь -- не слюна -- текла по бородам...
(И не Аллах бил камнем по гвоздям...) --
Отродье беса -- зло вершило в храме,

Где небо то с закрытыми глазами --
(Пролить не в силах в ужасе слезу...
Забыв, что может принести грозу...) --
Вздыхало молча над двумя Христами!..

Выкапывали болями минуты...
Но сердце, не желая отдавать
Покою -- Душу, билось почему-то...
Да, сердце у Христа -- должно страдать!

Нет! -- я не верю, что Аллах ТАК злобен...
"Аллах-Акбар" -- не для шакалов песнь!..
Ведь, если справедливость в мире есть --
Аллах убил бы тех зверей в утробе!

Знай -- сколько слёз, Чечня, ты не пролей --
Мне не забыть -- ты кровь МОЮ пролИла...
Чечня -- бессмертье сыну подарила!..
А мне -- бессмертье ненависти к ней!

Да, знаю я, родившись во Христе --
Грешны все те, обид кто не прощает...
Но боль Христа забыть мне запрещает --
Мой сын, тобой распятый на кресте!..



Уважаемые читатели! Стихотворение было написано после прочтения очерка Алексей Борзенко "ЧЕЧНЯ НЕТЕЛЕВИЗИОННАЯ", напечатанной в Журнале писателей России "НАШ СОВРЕМЕННИК" №4 2002г.
Представляю Вам возможность ознакомиться с этим очерком (в сокращённом варианте).


Алексей Борзенко
ЧЕЧНЯ НЕТЕЛЕВИЗИОННАЯ
................................Посвящается "Гюрзе" и "Кобре",
................................бесстрашным разведчикам
................................генерала Владимира Шаманова.

                ПАСХА

-- Я думал, что умру как угодно, но только не так... Почему я редко ходил в церковь и окрестился  в двадцать пять лет? Наверное, поэтому и такая смерть? Кровь сочится медленно, не так, как от пулевого ранения, буду умирать долго... -- Сергей с трудом вдохнул воздух полной грудью. Это всё, что он мог сделать. В желудке уже пятые сутки не было ни крошки, но он не хотел есть. Нестерпимая боль в пробитых насквозь руках и ногах временно прошла.
 -- Как же далеко витдно с этой высоты, как красив мир! -- подумал сержант. Две недели он не видел ничего, кроме земли и бетонированных стен подвалов, превращённых в зинданы. Пулемётчик был взят в плен разведчиками боевиков, когда лежал без сознания на опушке ближайшего леса, контуженный внезапным выстрелом из "Мухи!.
   И вот он уже два часа парит в воздухе на лёгком ветру. В небе ни облачка, нестерпимая весенняя синева. Прямо под ним, у струящихся неровной змейкой окопов боевиков разворачивается серьёзный бой.
..................Сергей пришёл в себя от удара ногой в лицо.... Последний вопрос тебе, кафир: если примешь ислам душой и расстреляешь сейчас своего товарища, будешь жить.
  Тут только Сергей увидел ещё одного связанного пленника, молодого русского парня лет восемнадцати. Его он не знал. У мальчишки руки были связаны за спиной, и он, как баран перед закланием, уже лежал на боку, скорчившись в ожидании смерти.
        Мгновение растянулось в целую минуту.
        -- Нет, -- слово вылилось изо рта, как свинец.
        -- Я так и думал, расстрелять... лаконично ответил полевой командир.
        -- Эй, Руслан! Зачем такого хорошего парня расстреливать? Есть предложение получше! Вспомни историю, что делали гимры, наши предки, более ста лет назад.
   Сергей со своими отбитыми почками мечтал тихо заснуть и умереть. Больше всего он не хотел, чтобы ему ножом перед видеокамерой перерезали горло и живому отрезали уши.
         "Ну, уж застрелите как человека, сволочи! -- подкмал про себя солдатик. -- Я заслужил это.
   Боевик подощел к Сергею и пытливо посмотрел ему в глаза, видимо, чтобы увидеть страх. Пулеметчик ответил ему спокойным взглядом голубых глаз.
        -- У кафиров сегодя праздник, Христова Пасха. Так распни его, Руслан. Прямо здесь, перед окопами. В честь праздника! Пусть кафиры порадуются!
.....................................................
     Кресты соорудили из подручных телеграфных столбов и мусульманских погребальных досок, которые набили поперёк и наискось, подражая церковным крестам.
     Сержанта положили на крест, сняв с него всю одежду, кроме трусов. Гвозди оказались " сотка", крупнее не нашли в селе, поэтому вбивали их в руки и ноги по нескольку штук сразу. Сергей тихо стонал, пока прибивали руки. Ему уже было всё равно. Но громко закричал, когда первый гвоздь пробил ногу. Он потерял сзнание. и остальные гвозди вколачивали уже в неподвижное тело. Никто не знал, как прибивать ноги -- напрямую или накрест, захлестнув левую на правую. Прибили напрямую. Боевики поняли, что на таких гвоздях тело всё равно не удержится, поэтому сначала привязали Сергея за обе руки к горизонтальной доске, а затем и притянули ноги к столбу.
     Он пришёл в себя, когда на голову надели венок из колючей проволоки. Хлынувшая кровь из порванного сосуда залила левый глаз.
        -- Ну, как себя чувствуешь? А, пулемётчик?! Видишь, какую мы тебе смерть придумали на Пасху. Сразу к своему господу попадаешь. Цени! -- улыбался молодой боевик, забивший в правую руку Сергея пять гвоздей.

Многие чеченцы пришли поглазеть на старинную римскую казнь из чистого любопытства. Что только не делали на их глазах с пленниками, но распинали на кресте в первый раз. Они улыбались, повторяя меж собой: "Пасха! Пасха!"
    Второго пленника также положили на крест и стали забивать гвозди.
    -- Аааааа!
    Удар молотком по голове прекратил крики. Мальчишке пробили ноги, когда он был уже без сознания.
......................................................
    -- Как русские рассвирепеют! Это на Пасху им подарок от Руслана! Будешь долго висеть, сержант, пока тебя твои же не пришлёпнут... из христианского милосердия. -- Боевик, вязавший окровавленные ноги пулемётчика к столбу, раскатисто засмеялся хриплым смехом.
    Напоследок он надел обоим пленникам поверх колючей проволоки и российские каски на голову, чтобы в лагере генерала Шаманова уже не сомневались, кого распял на окраине села полевой командир Руслан Гелаев.
     Кресты вынесли на передовую, поставили стоя, вкопали прямо в кучи земли от вырытых окопов. Получалось, что они были перед окопами, под ними располагалась пулемётная точка боевиков.
    Сергей закрыл глаза. Почему-то он представил, что две тысячи лет назад до него так же в одиночестве, окружённый враждебной толпой, страдал на кресте ещё один человек. Божий сын Иисус. Он простил всем, искупил их вину, претерпел казнь.
     -- А я смогу простить чеченцам всё? -- вдруг задал он себе вопрос.
  один молодой боевик вдруг остановился под крестом, поднял голову.
      -- Страдаешь, кафир? Страдай, твой Бог так тебе завещал!
      -- Не кощунствуй! Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его! -- сурово  произнес другой боевик, ударив по щеке юнца.
      -- Так я смогу простить чеченцам? Он бы так хотел... Вряд ли после всего, что они здесь сделали...
Пуля от СВД щелкнула по доске, рядом с правой рукой.
      -- Случайно? -- Внизу уже вовсю разгораля бой.
Вдруг пуля снова щёлкнула по доске рядом с правой рукой. Сергей понял -- это было приглашение к разговору от одного из наших снайперов.
      -- Мы ещё живы! Мы можем продержаться еще пару часов! Впереди окопов "духовское! минное поле! -- проартикулировал  в тишине Сергей. Он зна, где-то в прямой видимости сидит наш снайпер. Он готов в оптический прице читать его по губам. Пулемётчик медленно повторил свои слова три раза. Пуля снова щёлкнула по тому же месту.
     "Слава Богу, поняли!" -- подумал сержант.
      -- Аааа! -- застонал рядовой на втором кресте. Видимо, боль была настолько нестерпимой, что мальчишка стал кричать на боевиков.
      -- Уроды, чехи поганые! Пристрилете меня, ну пристрелите же!
  Внизу один из боевиков поднял голову.
       -- Виси, кафир! Когда будет приках отходить, я сам выстрелю тебе в живот, чтобы ты не умер, но ещё часок помучился, пока твои придут. Не надейся, мы не дадим вас освободить!
   Ещё одна пуля от СВД, как новое приглашение к разговору, отщепила кусок доски. Вопрос был ясен для для пулемётчика.
       -- Пристрелите парня. Чтобы он не мучился. Пристрелите! Он сам просит об этом, -- беззвучно, как рыба, произнёс Сергей.
      -- Эй, братишка! Ты ещё жив? Приготовься к смерти, родной!..
Рядовой на втором кресте так и не успел ответить пулемётчику. Снайперская пуля ударила его прямо в сердце, затем вторая, туда же. Мальчишка больше не стонал.
      -- Спасибо, ребята! -- ответил пулемётчик, кивая головой.
Четвёртая пуля ударила в доску. Сергей понял и этот вопрос.
      -- Погоди! Я ещё хочу вам помочь. Позже пристрелишь, я ещё могу терпеть, -- ответил смотрящему в мощную оптику снайперу сержант
Ещё долгое, мучительно-долгое время сержант координировал действия свои, ведя безмолвную беседу со снайпером...
     Сергей чувствовал, что начинает терять сознание от потери крови. Исход боя был ясен, наши прорвали оборону гелаевцев с двух сторон и уже входят в село. Фактически они уже закрепились на его окраине.
        -- Братцы, теперь можно, пристрелите меня! -- почему-то вслух и очень громко сказал пулемётчик.
   Через мгновение пуля щёлкнула по правой доске. Снайпер понял просьбу сержанта.
       Сергей вздохнул, в глазах плавали чёрные круги, а сознание отчаянно цеплялось за солнечный свет, яркую синеву неба, борясь с одолевающим сном. Шли мгновения, снайпер медлил.
       -- Почему медлишь, браток? -- спросил Сергей у всё видящего в оптику снайпера.
В этот момент Сергей увидел, что за него, висящего на кресте, разгорается целый бой.
   -- Только бы успеть, не прощу себе этого, -- "Кобра" бежал с пулемётом наперевес, стреляя по окопу. Пули свистели над головой, но разведчики этого не замечали. Они были в ярости. Не всякий знает -- даже из тех, кто воевал, -- какких глубин и какой мощи достигает человеческая ярость. Когда десантники увидели, как боевики подняли на крестах наших пленных, никто не проронил ни слова, никто не выругался даже матом. Молчал и генерал Шаманов. Эта ярость была пострашнее любой ненависти к врагу.
       -- Вперёд, -- тихо произнёс "Гюрза", и разведка Шаманова пошла на Гойское.


                ********************************

Сергей увидел, как по опустевшему окопу к нему бегут разведчики Шаманова, он даже узнал двоих из них. Снайпер так и не выстрелил ему в сердце. Последнее, что увидел сержант, было голубое, голубое до страшной синевы небо. Его сердце быстро затихало и остановилось, перекачивать по венам было уже нечего. Сергея захлестнул какой-то жар, пробежавший напоследок по всему телу.

                ********************************

   Разведчики Шаманова -- "Кобра" и "Гюрза" поклялись отомстить. Сергея и второго солдата бережно сняли с крестов и в надежде, что родители не будут копаться в "цинках", отправили "грузом 200" на родину. Первого -- в СЕргиев Посад, второго -- в Вологду. Их и похоронили, не зная, какую смерть они приняли.
     Случай с распятыми потряс всю армию. Говорили, что это послужило поводом для ответных зверств со стороны федеральных войск. Говорили, что потом двоих гелаевцев незаметно вывезли в лес и зашили живыми  в свиные шкуры: казнённые так и не попадали в рай -- они умирали в шкуре нечистого животного. Эту казнь мусульман придумали 300 лет назад запорожские казаки с Хортицы. Говорили, что с этого момента мёртвым боевикам начали отрезать уши. Однако, это были скорее всего разговоры. Армия просто брезгливо уничтожала боевиков, безо всяких зверств и ужасов.

 Май 1995 года.

ПРОШУ ВСЕХ ПОЧТИТЬ МИНУТОЙ МОЛЧАНИЯ ПАМЯТЬ ПОГИБШИХ В ЭТОЙ СТРАШНОЙ ВОЙНЕ!