Семья. 8. Глава 6. Голодомор

Глава шестая. Голодомор

Прошло не так уж много лет,
А общежитье в доме деда
Редеет помаленьку... Нет,
Здесь, поначалу, не о бедах

Рассказ. Пока что нет причин
Для ужасанья, слава Богу!
Вначале Эрлихи в Тульчин
Перебрались. Нашли работу.

И Самуил отныне -- босс,
Есть перспективы и надежность --
На швейной фабрике -- завхоз...
А что? В местечке это -- должность!

Представьте, Шева помнит год
Двадцать девятый -- свадьбу Фейги.
Из дома мебель -- в огород,
В светелках лишь столы, скамейки.

Невеста высока, стройна...
Жених из тех, что крепок в спорах.
Блондин, хотя уже видна
И лысина. Он Липсман Борух,

Колхозный ездовой, коней
Едва ль не больше, чем невесту,
Он любит, хоть и "сох" по ней...
(Возможно, это здесь не к месту...)

На свадьбе гости пьют, едят,
Поют и водят хороводы.
А малыши на все глядят
С рук мам -- и помнят через годы.

Все помнят: как народ хмелел,
Плясал хмелея -- все ж событье!
Как Борух безголосый пел
В заметном, как и все, подпитьи:

Нисел, толстый отпрыск Шаи,
Праздничный обед вкушая,
Сочной костью мозговою
Наслаждался... С головою
Он в нее проникнуть жаждал,
Облизал бы выступ каждый,
Каждую б всосал жиринку,
Жиром капая в ширинку.

Мозговая кость гордится:
Все ли видят, как трудиться
Нисел продолжал над нею,
Над любимицей своею?
-- Посмотрите, кто не видел,
Как меня целует Нисел,
Как он жаден, как он страстен,
Как от сладострастья красен.

Как, влюбленный безоглядно.
Он целует плотоядно.
Отодвинься, вся посуда!
Для такой любви остуда
Совершенно не опасна.
Нисел мой любимый! Ясно?

 -- Ясно! -- Шепчет банка с хреном:
-- Без мозгов уже -- и с креном
Все, как есть, воспринимает...
Обсосав ее, бросает
Нисел -- в ящик для отбросов...
Нет любви и нет вопросов,
Но осталась песня в книге
О безмозглой мосолыге...












Уходит Фейга к мужу в дом.
По слову: бедному собраться...
Дом на "проспекте" пред мостом,
А там уж за рекой -- и Брацлав.

А тут и Шика учудил:
-- Отец, гостей опять позвать бы...
По правде, нет в семействе сил,
Чтоб разом вытянуть две свадьбы.

Но, что поделать -- первый, блин,
Помощник. Не к монаху ж в келью
Его послать!
               -- Быть свадьбе, сын!
А он в невесты выбрал Кейлу.

Две свадьбы в доме кузнеца,
Торжественны, хоть небогаты...

Тем часом большевисткий царь,
Непревзойденно подловатый

Придумал, чем прижать народ --
И взялся за дела с напором.
И гибнет Украина под
Безжалостным голодомором.

Нет в доме хлеба. Нет сенца
Корове. И остыли печки.
И вымирают до конца
Деревни, города, местечки.

К примеру, Янкл Осадчук,
Семьи кормилец и опора,
Из близких к Цвилингам лачуг --
Одна из жертв голодомора

Неважно, от каких невзгод
Народ в реальности звереет.
А снова старый оборот
В ходу: мол, все из-за евреев.









О, Украино-ненько, боль
Не затихает давних бедствий.
Что ж гады сделали с тобой,
Коль узнаем о людоедстве?

Да, но евреи здесь причем?
Они не голодали разве?
Ни пирогом ни калачом
Никто же иудейства ради

Отдельно их не наделял.
И померло тогда без счета...

И тут Иосиф подкачал:
Опух и слег. Уже работа

Не дастся. Молот не поднять,
Да и не дошагать до кузни...

Господь послал спасенье. Мать
Зовут в колхоз стряпухой. Кухни

По счастью, в том колхозе нет.
Котел вмонтировали в печку
В стряпухи доме. Здесь обед
Нехитрый варят: щи да сечку.

Понятно, хоть по ложке тем
Перепадало, кто был в доме...
Посмейте только бросить тень
На Лею -- мать семейства!
                Кроме

Тех щей и каши -- хлеб пекла
В печи своей для трактористов...
Вот так семью свою спасла...
Иосиф, чуть покушав, быстро













Бессилье превозмог и встал
Вновь к наковаленке и горну.
И лучшей музыкой звучал
Стук молота его упорный.

Чего-то тоже для семьи
Он добывал натуроплатой.
Вот так, как говорят, свели
Концы с концами в год проклятый.

Весной колхозники, в страду,
На полевом ютятся стане.
Здесь и готовят им еду.
Отсюда Лея не достанет

Колхозным черпаком до ртов
Своих детишек отощавших,
Не знавших кремовых тортов,
А счастьем суп пустой считавших.

Что ж, Идл с Яшею в колхоз
Немедля записались тоже.
Но финт подобный не принес
Им и следа жирка под кожей.

Поскольку и в колхозе блюд
Хватало только для "аристо-
Кратов". Пялься, люд --
Обеды лишь для трактористов.

Но голь на выдумки хитра:
Ребята прибегали к Лее,
Напиться, дескать, из ведра.
Она же в кружку им скорее
















Супешник жиденький нальет.
Те выпьют -- полегчает малость.
А после под кустом найдет
Краюху парень. Доставалась

Она оставшимся в дому.
Вот так секретно выживали.
Не пожелаю никому
Изведать то, что испытали

Иосиф, дети... Не вздохнуть...
А что познать досталось Лее?
По слову "Лучше стала жуть
И даже стала веселее!"

И тот -- воистину -- герой,
Кто вынес дьявольскую шкоду...
В тот жуткий год тридцать второй
Пошла впервые Шева в школу.

У Фейги с Борухом сынок
Не сглазить -- богатырь родился.
Он Шуня, он счастливчик. Бог
Дал сил ему -- на все б сгодился.

У Шики с Кейлою сынок,
Смешной пацан. Назвали Даней.
Второй у Ривы, Борька... Срок
Для одного из испытаний

Знать завершается... Народ
Вновь обретает передышку.
Дает чего-то огород,
Вновь куры, гуси... Но мыслишку

Об эмиграции кузнец
Уже и не лелеет. Поздно!
Железный занавес. Конец.
Закрепощен народ колхозный.











По счастью, нашим удалось
Из злых клыков колхозной пасти
Успешно вырваться. Пришлось,
Поди, платить продажной власти?

-- Продажной? Слышь, молокосос,
Нет в мире власти идеальней!...

А Шика наш, гляди, -- завхоз
На Фабрике на одеяльной

В Забужье. Кейла там -- швея.
Просторней в доме, но скучнее.
Не уменьшается семья,
А расселяется. Роднее

Те, кто уходит. Вспоминать
Привыкла вечерами Шева
На сон грядущий их. Писать
Учила мама письма. Слева

Направо -- русское письмо,
А коль наоборот -- на идиш...
-- Письмо напишется само,
Когда внутри себя увидишь

Сестру иль брата. Что сказать
При встрече надо?
                -- Здравствуй, Шика!
-- Любимый, -- нужно добавлять,
Так учит нас святая Книга.

Потом ты спросишь, как живет
Твой брат, и Кейла, и Данилка.
Потом расскажешь, что дает
Вам в школе первая "училка".

Потом напишешь, как мы здесь
Живем, Барух Хашем, неспешно,
Мол, Шику спрашивали днесь
Дружки его по жизни здешней.









Потом попросишь, чтоб писал
Нам письма каждую неделю,
Чтоб Даника поцеловал,
И что не позабыл, надеюсь,

Что Фейге с Ривою писать
Он также должен аккуратно...
Теперь: "Целую...". Отослать
В конверте с маркой, чтоб обратно

Нечитанным к тебе письмо
Не возвратилось из Забужья.
Чтоб братец Шика сразу мог
Узнать скорей, что так же дружно

Живем, как жили и при нем
Что, слава Богу, все здоровы,
Не голодаем, вволю пьем
От новой -- молочка -- коровы,

Что Идл вернулся в магазин,
А Яша нынче -- зав. пекарней...
Пусть знает старший брат и сын,
Что молодцы все наши парни.

Они -- семейству верный щит,
Что Шева помогает маме,
Отец все в кузнице стучит,
Здоров, Барух Хашем, ногами...

Мы снова завели гусей.
Они -- хозяева Бокая --
И щиплют всех, как есть, гостей...
А жизнь хорошая такая...

Пред завершением главы
Позвольте Вас спросить, Читатель:
Неужто не устали Вы
Глотать сию бурду?  Кропатель











Сего и рад бы отложить
Навечно труд сей никчемушный,
Да опасается: дружить
С ним перестанет родич ушлый.

Он угрожает: дескать, долг
На мне лежит пред целым родом.
Он льстит, что если будет толк --
Прославит перед всем народом.

По городам и весям шум
Пойдет -- и всяк меня узнает...
Не шибко верю, но пишу,
Пишу, а вас кто заставляет

Читать сию белиберду?
А впрочем, как хотите. Может,
И в Вашем значились роду
Те, кем гордитесь с детства. Гложет

И вас неутолимо страсть
К истории и души предков
Зовут. Им без вести пропасть
Нельзя бесчестно, что нередко

Увы, случалось в той стране,
Где человек гроша не стоил.
Пишу... И было б легче мне
Когда б я в одиночку строил

В песках Египта пирамид
С десяток . Но строку строкою
Я погоняю каждый миг
Уже уставшею рукой.

Еще один открылся факт
И поразительный и точный...
Но полагается антракт
И мне, хотя бы краткосрочный...