Семья. 18. Глава 14. В бою

Глава четырнадцатая. В бою

Рассказ продолжится... Пока
Переплавляю факты в строки,
Все ближе, ближе Ханука...
Живой истории уроки

Тот праздник сопрягает с днем
Сегодняшним  -- и он мне дорог
Когда я растворяюсь в нем,
То забываю о раздорах,

О мелкой, зрящной суете,
В которой пребываю часто,
И будто воскресают те,
В чьих именах и честь и счастье,

Достоинство... Народ Торы
Веками славит Маккавеев,
И свет священной меноры
Победу гордую евреев

Над силами беды и зла
Всеместно олицетворяет
И новых воинов дела
Нерядовые озаряет...

Евреям не было пути
К карьере в Армии Советской
Но и при этом: лишь сочти
Начальствующих лиц еврейской

Национальности. В зачет --
И маршал "с пятою графою",
И генералов -- до двухсот,
С десяток адмиралов. Что я













Всем этим подчеркнуть хочу,
Понять легко: в бою с врагами
Евреи-воины ничуть
Иных не хуже. Полагаю,

Что даже лучше во сто крат.
К тому есть веская причина:
Вооружен еврей-солдат
Моралью, честью -- чин по чину,

То есть, сознанием того,
Как жить и умирать достойно...
Есть у евреев за кого
Мстить беспощадно... Только стоном

Солдат порою выдаст боль
Страдания, что гложет душу.
Еврей идет с надеждой в бой:
-- Ведь если я в бою не струшу,

Ведь если я врага убью
В безудержной атаке грозной,
То может быть семью свою
Спасу, а если слишком поздно,

За боль, за каждую слезу,
За каждую кровинку близких
Заплатит недруг. Зуб за зуб...
Мы все внесем в возмездья списки...

Покуда Лея с дочерьми
По воле Божьей выживают,
Мужчины их большой семьи
Сражаются -- и побеждают.

Да, побеждают, Хоть пока
Не знают, как горька Победа...
Но менора, но Ханука
Их души озаряют светом












Неугасимым и они
В бою -- под стягом Маккавеев.
О, щит Давида, заслони
Идущих на врага евреев!

И было их -- не два, не пять --
Зятьев, племянников, кузенов.
Не так-то просто сосчитать
По обстоятельствам -- военных --

Всех представителей родни,
Надевших серые шинели,
В те, кровью пахнущие, дни...
Иного смысла нет и цели --

Как только одолеть чуму,
Уже сожравшую полмира.
Европа погрузилась в тьму...
Но гордо Русская Пальмира,

Непобедимый Ленинград
Сопротивляется напасти...
Здесь каждый камень, как солдат,
Не поддавался вражьей власти.

Зима... Морозы и пурга...
Болезни, артобстрелы, голод...
Крутым пособником врага
Становится зимою холод.

И тот же северный мороз
Защитникам поможет в дружбу.
Замерзла Ладога. Извоз
Военный
             лед берет на службу.

Как суетливые жуки,
Минуя ямы и торосы,
Ползут по льду грузовики.
В них -- хлеб, мука и папиросы









Для ленинградцев, много дней
Кормившихся лишь духом святым.
Ползут ночами без огней.
И не смыкают глаз солдаты...

-- Иван, не спи, открой глаза!
-- Да ладно, старшина, не сплю я.
Ах, если б можно по газам --
До места бы домчали пулей.

Но лед, конечно, не бетон
И полыньи кругом, ловушки.
И непрестанно лупит он,
То есть фашист, по нам из пушки.

Прорвемся, Ладно, старшина,
Нам не впервой...
                -- Прорвемся, Ваня...
-- Когда закончится война
Ты, Яша, чем  займешься?
                -- Ранят

Вопросы эти. Ведь мои
Остались у врагов паршивых...
-- Ты, Яша, Господа моли --
И сохранит. И будут живы.

Молитву с горем пополам
Одну хоть помнишь?
                -- Как-то смутно...
Вначале "Мелех аолам...
-- Что помнишь -- повторяй попутно...

Господь услышит -- и поймет,
Ведь он читает в душах наших...
-- Опять попали в артналет...
-- Молись -- и мы прорвемся, Яша...













Окличут зимнее "шоссе"
Дорогой жизни очень скоро.
Дорогой жизни -- не для всех,
Дорогой смерти  -- для шоферов.

Из всех калибров и стволов
Снаряды чиркают по льдине...
Ночь... Взрывы... Полынья... Готов!
Стекло в осколки -- и в кабине

Вдруг запах смерти -- и Иван,
Последней не закончив фразы,
Смолкает... -- "Мелех аолам...", --
Само собой сказалось сразу --

И перехватывая руль
Из рук погибшего собрата,
Подумал Яша:
              "Сколько пуль
В бою не тронуло солдата

За столько месяцев -- и вот --
Осколок и конец, финита..."
Погиб солдат. Но сам -- живет,
Машина, к счастью, не разбита.

Пусть нет стекла -- и в тонкий лед
На веках слезы наростают,
И полыньи, и артналет --
Враги жестокий продолжают,

Но -- "Мелех аолам..." -- вперед --
Машина не теряет ряда,
Господь спасет, Господь ведет, --
В машине -- хлеб для Ленинграда.

И в общем, в полузабытье
Почти себя не ощущая,
В ночной морозной слепоте,
Каким-то чудом замечая











Во льду провалы-полыньи
И увернувшись от снаряда,
Он прорывался. Эти дни
И ночи битвы Ленинграда

Остались в Яшиной душе
Неустранимой доминантой.
По поведенческим клише --
Всю жизнь -- солдат он. Да не нам-то

Его за это осуждать,
На жесткость сетовать суждений...

Где Ице, Шике воевать
Пришлось, -- не знаем. Нет сомнений,

Однако: долг свой до конца
Они исполнили достойно.
Cыны достойного отца,
Достойных братья. Верим: стойко

Все тяготы войны несли,
Все испытанья претерпели
Не их вина, что их смели
С земли свинцовые метели.

Отважно каждый воевал
За маму, младшую сестренку...
Под Сталинградом Шика пал
(Прислали после похоронку).

А Иця без вести пропал
(Всевышний знает все об Ице)...
К фронтовикам взываю: знал
Их кто-то? Не дадим забыться

Делам их ратным. На войне,
Кто знал их, помнит, напишите --
Их детям, внукам или мне --
Хоть что-нибудь об Ице с Шикой,

Об Эрлихах, коль  кто их знал--
О Самуиле и о Семе --
Отце и сыне -- в наш аннал
Семейный -- дайте фактов. В томе




Да будет все отражено.
Прошу, пишите, не промедлив...
Вы книгу знаете давно,
Которую создал Медведев --

Тот, партизанский командир...
Одной строкой в ней упомянут
Разведчик Эрлих Самуил...
Быть может -- наш... Безвестно канут

В небытие года и дни.
Легендой, светлой песней станут
Бойцы ушедшие, они,
Дела их вечно не увянут...

A в чистоте небесных сфер
Их светлым душам ждать возврата...

Об Идле вспомним. Вот пример
Того, как Бог хранил солдата

Напомним: он минер, сапер,
Разведчик -- по военной доле,
Ведет со смертью вечный спор --
Один из многих в бранном поле.

Опять ушла разведка в рейд,
Но Идл один пришел обратно.
Он выжил, да, но только вред
Ему от той удачи. Внятно

Он командирам доложил,
Как разведвзвод погиб в засаде...
-- А ты как выжил, грязный жид?
-- Сберег Господь...
                -- Уж Бога ради















Ты нам очки здесь не втирай:
Сбежал, чтоб не стрелять в шабате.
Ты выжил здесь, так помирай
Тогда с подонками в штрафбате.

...Приказ штрафбату: взять к утру
Высотку дерзкою атакой...
А Идл чует:
             -- Не умру,
Отец меня хранит, однако.

Ракета яркою звездой
Взлетела над передним краем...
-- Вперед, штрафбат. Проступок свой
В атаке кровью искупаем.

А коль ни в чем не виноват,
Что ж, все равно вперед, ребята,
Одна судьба у нас, солдат,
В штрафбате ли иль вне штрафбата.

А в спины нам заградотряд
Нацелил пулеметы подло.
Штрафбату нет пути назад,
Вперед, штрафбат, на смерть и подвиг!

Прыжком на бруствер и -- в полет,
В атаку, мига не помешкав,
Несется Идл с огнем вперед --
Безостановочной пробежкой.

Здесь по-хорошему б залечь,
Но не положено штрафбату --
Кто станет штрафников жалеть?
Все против нас. За нас, ребята,

Один Господь... Вперед и вверх...
Фашист патронов не жалеет,
У штрафников короток век,
Крик, стон -- и все... Штрафбат редеет









От жалящих смертельных игл,
Хотя и враг несет потери...
И только там, где мчится Идл,
Незримый коридор. По телу

Как будто легкий холодок,
Волна, толкающая в спину.
Он, как на крыльях -- без дорог --
На бугорок, то в котловину...

Разрывы там, где миг назад,
Он мчался -- невозможно близко...
И сам стреляет автомат,
А Идл лишь меняет диски.

Казалось лишь из трасс огня
Весь мир был в те минуты соткан...
Теперь -- гранаты... Чур меня...
И вот уже под ним высотка.

И бой затих. И враг бежал,
Все бросив. Идл присел устало.
А батальон штрафной лежал
У той высотке всем составом.

Бесславный батальон полег,
В надежде, что творил победу.
И каждый павший так далек
От тех, кто их призвал к ответу.

А кто и в чем был виноват --
Те штрафники иль сами судьи --
(Приказу подчинен солдат) --
Уже нам не дойти до сути.

Кто дерзостью не угодил
Антисемиту-особисту,
Кого ханыга-командир
Подставил ловко, сплавил быстро,











Мол, немец подведет черту...
Один живой из батальона
Наш Идл занял высоту
И с той высотки покоренной

Глядит безрадостно вокруг
Не видя в той атаке смысла...

-- Так... Значит, жив...  Начальник-"друг"
На Идла глядя, молвил кисло.

-- Силен, точней сказать -- хитер,
Но не хитрей меня, однако,
Что ж, заключаем договор:
Плечом к плечу с тобой в атаку

Пойду я сам и особист
Пошлет своих мордоворотов...
Начальник на решенья быстр...

...Передний край. Ракета.
                -- Рота,

Вперед, за Родину! Ур-ра!
И Идл летит вперед со "свитой".
И это вовсе не игра --
Один, другой уже убиты

Из наблюдающих. Они,
Видать, надеялись в сторонку
Вильнуть, да где там. Помяни
Их, особист, да похоронку

Послать родным не позабудь...
В атаке Идл -- гроза грозою...
Но, очевидно, КТО-ТО путь
Ему расчистил в гуще боя.














Все пули -- мимо. А его
Не знает ППШ промашки.
Его удаче боевой
Свидетель -- командир.
                -- В рубашке,

Видать родился... Ну, солдат!...
А ТОТ, КТО ОХРАНЯЕТ Идла,
Осколку расщепить приклад
Позволил и, чтоб лучше видно,

Ясней чтоб было, КЕМ ХРАНИМ,
Позволил пуле сквозь пилотку,
Не тронув Идла, вжик над ним...

-- Пойдем... Эй, ординарец, водку...

Возьмем по чарке -- и прости:
Когда с тобой пошел в огонь я,
Надеясь труса извести,
То что-то о евреях понял.

Ведь ты герой. Не спорь, герой!
Тобой весь полк гордиться должен,
Ты мой товарищ боевой...
Как говорится, лучше позже...

Представлю к ордену... Едва ль
Отвергнет штаб мою бумагу...
Но уж по крайности медаль
Получишь точно -- "За отвагу"...

На фотокарточке тех лет,
На снимке Идл такой усталый...
И ордена, конечно, нет,
Медалька, правда, есть простая...













Что ж, -- на войне -- как на войне:
Жив -- радуйся своей судьбине.
Бьют немцев шпиковские. Мне
Знаком средь них Борис Рабинер.

А Беренштейн-то Леонид,
Уж названный моим сказаньем,
Неужто мною он забыт?
Он стал известным партизаном.

Он -- партизанский командир.
Отряд, ведомый этим парнем,
В рядах фашистских много дыр
Наделал. Он идет опасным

Маршрутом по тылам врага --
Занозой у врага в печенке.
Враг получает по рогам
И по нечетным и по четным.

Поди, не знает Леонид --
Еврея сын и внук еврея,
Что враг им по старинке бит,
Точь в точь по плану Маккавея

Иегуды. Пастух Давид,
Сваливший камнем Голиафа,
Еще пример. И Леонид
Оружье вражье взяв, без страха

Врагу умело наносил
Смертельно точные удары,
Лишая сна, лишая сил...
Еврей-противник -- не подарок...

Здесь есть, о чем поразмышлять,
Повспоминать, поспорить... Ладно...
Вернемся к этому опять
Через главу иль две отрадно...