Семья. 22. Глава 18. Освобождение

Глава восемнадцатая. Освобождение

Зима... "Мело по всей земле...",
Декабрь обиженный сердился.
Год уходящий тихо тлел,
Метелью по Аляске вился.

А там, где пламенел восход
Зарей над Тихим океаном, --
Уже на старте Новый год
В челне мерцающе-туманном.

Уже готовит Дед Мороз
Оленью быструю упряжку...
Извечный деточкин вопрос:
-- А что подарят мне? -- украдкой

Любой живущий задает --
И юный и уже поживший...
С надеждой встретим Новый Год,
Да будет лучше он, чем бывший,

Пусть больше мира и любви
Просыплется на человеков,
Пусть больше комплиментов и
Заздравных тостов, чем наветов.

Пусть больше песен и цветов,
А меньше взрывов и поджогов,
Пусть больше у меня стихов
И меньше стрессов и подвохов.

Пусть старики мои живут
Во здравье добром и покое,
А то, о чем писал я тут --
Не повторяется такое.














Пусть ныне повезет сынку --
В его надеждах воплощенных,
Да будет на его веку
Дней светлых много, мало -- черных.

Пусть та, кого любил, люблю,
Моя звезда-печаль по вере,
О ком я Господа молю,
Сияет счастьем -- Гуттиерэ...

Пусть каждого, кто ночью мой
Читает здесь бессонно томик,
И просветляется душой,
Он освежает словно тоник.

...И Новый сорок третий год
В Мурафе порождал надежды
На жизнь и на войны исход,
Дарил предчувствие Победы.

Хоть смерть по-прежнему близка.
Душа задвинута за граты --
Уже слышны издалека
Еще неявные раскаты.

Пожалуй, даже не слышны.
Но ощущаются как грезы.
Уже порой приходят в сны
Весенние ручьи и грозы

И обновляется душа
Надеждою на свет и волю...
А год проходит, не спеша
Их рабскую неволю-долю

Смыть грозовою той волной,
Что надвигается неявно...
И возвратить их в дом родной...
О, как давно, хоть и недавно












Та жизнь была, что в эти дни
Им вспоминается, как счастье...
В их мирном домике огни
Задуты мировым ненастьем.

Мурафа. Гетто. Кто -- кого?
Фашисты ли со всей армадой
Погубят всех до одного
Иль все же вырвутся из ада?

А перемен все нет и нет,
И враг, все ту же цель лелея,
Запутывает новых бед
Узлы для каждого еврея.

Однажды взяли молодежь,
Подростков, подраставших в гетто,
И увезли. И не найдешь.
И все. Их нет. Пропали где-то.

Из той ловушки прорвалась
Лишь Таня Осадчук, что Шеве
Была подругой. Сволочь, мразь,
"Свой" полицай, достойный гнева,

Ее пинками затолкал
Обратно в ту толпу подростков...
Господь, должно быть, не желал,
Чтоб ей в тот день погибнуть. Горстку

Девчонок вывел из толпы
Охранник и оставил в гетто...
Фашисты мерзки и тупы...
Предатель подлый, мерзкий, где ты?

Неужто жив еще, свинья,
Людского рода оскорбленье?
Неужто до сих пор земля
Все носит это порожденье











Геенны, на себе терпя?...
Поди, рассказывал, скотина,
Как в гетто мучился? Тебя
Бы надо резать перочинным

Тупым заржавленным ножом
На мелкие куски публично...
Господь прости мне гнев... Ужом
Прополз тот гад и жил отлично

В соседстве с жертвами... Пугал,
Поди, расправой, тех, кто помнил
Звериный прихвостня оскал
В Мурафе... Мразь с душою темной,

Да будь ты проклят навсегда!

Еще о том, как выживали
В Мурафе Цвилинги тогда:
Заметим, что не сплоховали.

Открылись в каждом из родни
Таланты, что нужнее нужных
Считались в те крутые дни...
Кому-то Борух с Шуней -- нужник,

Кому-то погреб шли копать
Отец -- с раздавленной рукою,
Сын -- малолетка. Что с них взять?
А вот -- словчились. Эти двое

Мужчин опорою семьи
В те годы горестные были.
А Фейга мастерством швеи,
Вязаньем -- Шева -- хлеб добыли

Насушный... Лея пироги
Пекла простые на продажу...
Кто что умел -- творил. Враги
Их духа не сломили. Даже









Окрепли духом. И скажу:
Их подвиг выживанья -- важный
Урок, которым дорожу:
И стар и мал вносили -- каждый --

Свой вклад -- в спасение семьи,
Куска послаще, пожирнее
Никто не рвал, чтоб дни свои
Продлить, другого не жалея.

По осени пошли гурьбой
Выкапывать в полях картошку
Крестьянам местным. Кто с собой
Давал, а кто лишь за кормежку

Их нанимал -- и то -- добро.
Но столько той простой картопли
Заробили семьею впрок,
Что и за год не съесть, хоть лопни.

Ее помалу у крестьян
Они, по надобности, брали...
Вот так, с "печенкою" в горстях
Без разносолов выживали.

Ходили помогать в дому --
Уборка, иль вещей починка...
Кому побелят, а кому --
И постирают...
 Заячивка --

Названье старого села,
К Мурафе близкого. Зимою
Туда "на заробок" пошла
С подругой Дорой Шева. Моют

Хозяйке хату. Прибежал
Сосед:
 -- Облава на евреев
Девчат ховайте срочно. Знал
О Шеве с Дорой. Добродеев











Немало было в те года,
Кто так хотя бы человечье
Предназначенье оправдал...
-- Сидите тихо в хате. Вечер

Придет -- я выпущу. Пока
Побудьте под замком, девчата...
Щелчок тяжелого замка --
Ушла. И страх вползает в хату.

Тревожных мыслей чехарда:
А вдруг?... А если?... Неужели?...
В калитке скрипнет щеколда --
И сердце в пятки... В самом деле --

Известно: ждать да догонять --
Всего труднее, а в ловушке --
Тем более... Нельзя понять
Чужую душу... Не игрушки...

Казалось, вечность пронеслась,
Пока хозяйка возвратилась...
-- Была облава. Вражья власть,
Видать со страху, как взбесилась.

Подай ей молодых парней...
Уж всех давно угнали, звери...
Вечерять, девушки! Огней
Не станем зажигать и двери

Замкнем. Мол, в хате -- никого...
А утро вечера мудрее...

-- Отец небесный, от всего --
И неевреев и евреев --

Недоброго, спаси, укрой
Своей сверхсильною десницей...
Пусть павшие -- в земле сырой
Найдут покой. И пусть продлится










Судьба живущих... Стужей зной,
День днем сменяется исправно...
Вот-вот к порогу год иной,
Шагнет, сорок четвертый, плавно,

Второй год в гетто наступил.
Душа терпеть и ждать устала
Свободы. Тех последних сил
Уже почти и не осталось.

Хоть знак какой-нибудь, намек...
Всевышний, отвори глаза нам!

... Вдруг Изик с криком на порог:
-- Там!... Партизаны!... Партизаны!...

И вновь на улицу. Вослед --
Другие... Не спеша, проулком --
Колонна всадников. Одет
Во что горазд был каждый. Гулко

Копыт ритмичный цокот. Взвод
Иль рота -- четким строем -- мимо...
Взгляд удивленный не найдет
Ни полицая ни румына

Во всей Мурафе. Словно их
Корова языком слизала...
Вот знак Господен! Славный миг!
И вновь надежда воссияла

В уставших душах. Стоит жить...
Ушел отряд своим маршрутом,
Чтоб дальше ворога крушить,
Чтоб отомстить за зверства круто.

Их стали вновь и вновь встречать
В Мурафе и окрестных селах.
Неявно стали ощущать:
Враги теряют власть и скоро










Освобождение грядет.
Однажды Фейга со знакомой
К лесничихе пошли. Живет
В лесу, понятно, та. У дома

Свинарник, хлев и огород,
Курятник, пасека -- хозяйство.
Неплохо, стало быть, живет
Трудом немалым -- без зазнайства.

Вначале банькой угождать,
Чтоб гостьюшкам быстрей согреться,
Затем хозяйка угощать
Их принялась щедрей, от сердца.

Не трюфеля и пармезан --
Пусть по-простому, но по чести.
Потолковали... Партизан
Пообсуждали. В этом месте,

Поди, встречают их порой...
Ни да ни нет на то хозяйка...
-- Ну, ладно, нам пора домой...
-- По лесу ночью? Что вы! -- Зябко

Плечом хозяйка дерг.
 -- Вставать
Вам что ль с рассветом к малым детям?
И оставляет ночевать --
Понятно, лес, куда уж деться?

Сквозь чуткий сон -- негромкий стук
В окошко -- Фейга услыхала.
-- Не бойтесь, свой, из леса... Друг, --
Хозяйка гостьям прошептала.

Ну, легок на помине... Друг?
Выходит, с партизаном дружим?
Вошел гигант. Из крепких рук
На миг не выпустил оружья.










Хозяйка гостьям на полу
Постель простую без запросов
Устроила. Мужик в углу
Прилег, на пол тулупчик бросив...

Задремывает Фейга, а
Соседка ерзает, вздыхает
Мол, неудобно, мол, она
Уснуть не может, замерзает...

Мужик дочухал. Не спеша,
Подполз к страдающей соседке.
И, точно, паровоз, дыша,
То, от чего бывают детки,

С ней куролесил до утра...
Потом исчез -- как не бывало...
-- Ну, вот теперь -- домой пора, --
Нагостевались до отвала...

Ползут часы, проходят дни,
Бегут-торопятся недели...
Сквозь ночи зимние огни
Зарниц военных разглядели

В муравском гетто. Донеслись
Тревожащие душу вести:
При отступленьи немцы жгли
Все лагеря, убив на месте

Их обитателей. Куда
Укрыться? По крестьянским избам
Проситься стали, но -- беда!--
Tех словно подменили. Визгом

И злобной руганью встречать
Те стали мучеников гетто.
Боялись, ясно. Умирать
Кому охота. Рядом где-то











Уже освобожденья час --
А ты из-за евреев гибни...
Пальба внезапно началась.
Фашисты, злобные враги, не

Без боя трудного, борьбы
Свои позиции сдавали...
Немного продержаться бы...
Знакомый был, что Петей звали.

Сперва он многим разрешил
От пуль в его избе сховаться,
Потом всех выгнал. С ними был
Фройм Осадчук. Куда податься?

Он только вышел за порог --
Здесь и нашла шальная пуля.
Видать отца Татьяны рок
Таким сложился. Атакуя,

И наши не жалели пуль,
Ну, а уж немцы-то -- тем паче...
Мороз... На плечи старый куль
Набросив, Шева, горько плача,

Сама по улице бредет
Под пулями. Куда -- не знает.
А бой взаправдашний идет
В Мурафе. Видно Бог спасает

Ее от гибели. Кричат
Солдаты наши:
 -- Прячься в хату...
Стучит в одну. Хозяин-гад
Ее -- пощечиной... Куда-то

Все ж надо прятаться. Вползла
В курятник возле этой хаты.
Здесь Таню Осадчук нашла
И брата Тани Вову.
 -- Тато!...








Все повторяли в этот день
Осиротевшие ребята...
Вдруг дверь сарая настежь...
 -- Где
Бабушка?
 Поди сама-то

Укрылась, а ее подлец-
Хозяин вытолкал под пулю.--
Сердился Шуня. Тот малец
За бабушку готов любую

И муку претерпеть и боль...
И он помчался из сарая
Искать бабулю дальше. Роль
Его в спасенье всех такая,

Что до скончания веков
Да будет прославляем Шуня....
Нашел бабулю у стожков,
Что у горы... Да, накануне

Ее хозяин выгнал прочь
Их хаты той, где бедовала.
Там, под горою мерзла ночь,
Укрывшись тонким покрывалом.

Отважный мальчик, отыскал
Бабулю, в хату достучался .
Видать, хозяев стыд пробрал:
Их в дом впустили. Что за счастье

От пуль укрыться за стеной,
И отогреться после стужи!
...А Шеве с братом и сестрой
Осадчуками -- много хуже

В сарае том из горбыля,
Что был для пули -- как картонка
Насквозь промерзшая земля...
Калоши, рваная кофтенка --










Такой у Шевы был "прикид",
У Тани с Вовою -- не лучше...
Бог испытанья норовит,
Одно другого чтобы круче,

Наслать на избранный народ...
Бой за Мурафу продолжался,
Хотя заранее исход
Был предрешен. Фашист сломался

И покатился под уклон,
Хотя и огрызался, сволочь...
Пальба затихла... Только звон
В ушах от тишины. А в полночь

В дверную щель сарая штык
Проник -- и им крючок отщелкнут.
Дверь распахнулась настежь. Вмиг
В сарай ворвался воин. Челку

Под шапкой видно -- молодой,
В шинели, на плечах -- ...погоны?
Чья это форма? Кто такой?
-- Вы кто такие? -- И покорно,

В привычной робости рабов.
Униженно -- в ответ:
 -- Евреи...
У Шевы четверо братов
В Советской Армии...
 -- Живее

На воздух. Кончилась война
Для вас... А почему не в хате
Вы хоронились-то?
 -- А нас
Хозяин выгнал, даже батю












Убило утром пулей...
 -- Гад!
Ну, я ему сейчас!...
 -- Подонок!
Людей под пули выгнал, бес!
Прощайся с жизнью!... --
 Здесь ребенок
Вмешался -- завершилось без

Кровопролитья: Изик-крошка
Прикрыл собою Фейгу:
 -- Нi,
Не треба, дядьку! Дайте трошки
Iще пожити iй й менi,

В мене i в маму не стрiляйте,
В мене i в маму -- нi , нi , нi!
-- О чем он? -- воин, -- объясняйте!
-- Он просит: маму сохрани,

Не убивай...
 -- Мне все понятно,
Как вы тут жили... Нет, герой,
Никто не тронет маму...
 Ладно,
Живи и ты, стервец. Накрой

Нам добрый стол -- поесть охота
Солдату после боя. Днесь
Повоевали славно. Рота
Еще лишь день побудет здесь,

Где в первый раз живых евреев
Освобождать нам довелось...
-- Сержант! Ты хвастал: из трофеев
Набрал и одежонки? Брось!

Не жадничай, отдай вот людям --
С чего-то жизнь им начинать,
А мы с тобой еще добудем,
Ведь правда? Вот и ладно... Вспять









Земля уже не повернется.
Конечно, нам повоевать
Еще быть может с год придется,
Судьба кому-то погибать

В далеких селах и долинах...
А вам здесь жить да поживать,
В садочках ваших соловьиных
С детьми о прошлом толковать,

Об этих днях -- да не истают
Они из памяти живой!
А мы еще свинцом и сталью
Врага попотчуем. Домой

И нам, само собой, охота...
Но не утих накал борьбы.
И, может, мы еще кого-то
Спасем для радостной судьбы...