Фонетический шум, ч. 3

* * *

О смерти думай, дуралей,
Не жирно ешь, не сладко пей,
А все смотри туда в окно,
Где брезжит тайное оно,

И шевеля тугим умом
Неспешно думай о другом –
Ином пространстве этих дней –
Что из- за там всего видней.

И всех забот твоих туман
Всего лишь мизерный обман,
Щепоть золы, и легкий пар,
В земной размером плоский шар.

И посему оставь свой сон,
Что закрывает небосклон,
Уткнувшись оком в отчий край,
По еле-еле умирай.


15 апреля 2002



В ВАТИКАНЕ

Господи, стадом побыть
Преблагородное дело,
Сразу вливается в тело
Полузабытая прыть.

В беге на купол Петра
Дышится еле воздушно,
Часто и не равнодушно
Ночью, но лучше с утра.

И замирает душа,
Словно ты в лете и тяге.
Сонно верхом на бумаге
Крыша летает крыша.


22 апреля 2002 Рим



* * *

Рим мерцающий в ночи,
Мир погашенный  давно,
Пламя робкое свечи,
И зеленое сукно.

Кто Вы, ангел неземной,
Почему дрожит рука,
В эту полночь вы со мной
Плачете издалека.

И всю ночь до самых рос,
Сквозь мерцание в окне,
На не заданный вопрос
Отвечаете не мне.

23 апреля 2002 Рим.


* * *

Флоренция Давида, и не Данте,
Со скрипкой электрической в окне,
И Медичи суровым каманданте
На бронзово – засиженном коне.

И люди, как назойливые мухи,
На площади, в щелях и на мостах,
Ползущие старинные старухи
С печалью в нарисованных глазах.

И я, как все сучу проворно ножкой,
Жужжу в усы с шести и до шести.
О Господи, повремени немножко,
Хотя б полсвета дай мне оползти.

28 апреля 2002  Сан Марино


* * *
Домов Венеции повторы
Бегут нестройной чередой,
И стен обшарпанных просторы
Перемежаютя с водой.

И лак гондол так нов и черен,
Так ослепительно уныл,
И гондольер как чиж проворен,
Весь вдохновение и пыл.

И что приспичило пииту
Средь плесени залечь на дно,
И прислоняясь спиной к граниту
Тонуть с пространством заодно.

29 апреля 2002 Римини



* * *


Олимп на гребне Палатина,
Где дом разрушенный давно,
Где Август или Августина
Смотрели медленно в окно.

На дно земли – на Капитолий,
На храм, триумф и рев трибун,
Смотрели в мареве магнолий,
Касаясь еле жильных струн.

И думали себя жалея,
Что век их короток, увы,
Ну разве что слегка вечнее,
Чем век Парижа и Москвы.

29 апреля 2002  Римини



* * *

Римини, корсо августо,
Море, феллини, весна,
Денег и жизни не густо,
В предвосхищении сна.

Ты в ожидании чуда,
Я в ненадежде на то,
Чтобы вернуться оттуда
В черно-зеленом пальто –

С тростью размером обычным,
В шляпе в наклон – канотье,
Этаким гостем столичным,
Мелким, но все же рантье.

И закрутить тебя вволю,
Выдохом грешной души,
Лету доверяясь и полю
В полузабытой глуши.

29 апреля 2002 Сан Марино


* * *


Божий зрак мерцая и жалея,
Смотрит вниз на скопище меня,
Ниже храма, выше  мавзолея
На закате праздничного дня.

Смотрит зрак в мою уставясь душу,
И насквозь до выдоха пронзен,
Вижу я не море и не сушу,
А кривую радугу Вязем.

Где впервые вздрогнуло пространство,
От чужого грешного луча,
Вздохом и движением шаманства,
Как от ветра слабая свеча.

Где я брел, не спрашивая меры,
Отдавал, не менее чем брал,
Где глоток полубезумной веры,
Был горяч и короток и ал.

Где я нес, не ощущая веса,
Где спешил, не ведая дорог.
Где звучала не органа месса,
Хоть играл самозабвенно Бог.

1 мая 2002 Болонья


* * *

Птица кружится высоко,
Море ветрено вполне,
И луны кривое око
Снисходительно ко мне.

Площадь  имени авгУста,
До рассвета три версты,
В кошельке и мыслях пусто
В целом мире я да ты.

Спит равнина, словно птица,
В темноте и на лету,
Что же нам, мой друг, не спится,
В эту ночь, как прежде в ту.

Пальцев дрожь, вина полкружки,
По пол яблока в руке,
Да палят беззвучно пушки
В петербургском далекЕ.

1 мая 2002  Болонья



* * *


1

Еще горит свеча,еще луна в зените,
Еще последний лист дрожит и не летит,
Любезные друзья, уйти повремените,
Из местного мирка ужасного на вид.

В нем тайна и тепло  и даже капля Бога,
В ней встречи долгий миг, нездешний и смешной.
И даже невзначай бессмертия немного,
Между живой войной и мертвою войной.

Еще в нем тишина похожая на маску,
Ушедших в никуда тысячилетий дней,
И новый умный шут рассказывает сказку,
Чем далее назад, тем боле длинней.

Еще горит свеча и стеарина  слезы
На красное сукно торопятся истечь.
Ах, только бы еще развалины и розы,
Ах, только бы еще и выдохи и речь.

2 мая 2002 Римини




2

Еще свеча горит, еще огонь не знает,
Что в свой черед ему погаснуть суждено
Еще над головой небесный свет витает,
Кому – то без него печально и темно.

Но гаснет в небе тьма, и звезды стали ближе,
И птица чертит след, как веткой на снегу.
И постаревший дом в неправильном Париже,
Уходит в никуда из жизни на бегу.

3 мая 2002 Римини, мост Тиберия


 * *

Равенна, Данте, пункт ухода
Из неоткуда в никуда,
Изгнанье тоже несвобода,
Хотя полезна иногда.

И дверь открыв  в приют печальный,
За почерневшее кольцо,
Смотрю с улыбкой виртуальной
На безразличное лицо.

3 мая 2002 Равенна


































* * *

Что-то музыка дрожала 
В бедной крохотной руке,
Тише ветра, тоньше жала
Скрипка пела вдалеке.

Зрак мадонны был нездешен,
Темен, нежен и раним.
Не реален, неутешен
С бровью светлою над ним.

Как она играла долго,
Что сгорело две луны,
Пересохла где-то Волга
На краю другой страны,

Жизнь прошла эпохи Рима,
Третий Рим  к финалу тек.
И знакомый ангел мимо
Плыл, как планер, на восток.

3 мая 2002   Равенна



* * *

У лавок море копошится мелко,
У мола катер движется едва.
Звенит себе над берегом звонелка,
Примерно на исходе Покрова.

И русской речи различимы звуки,
Среди разбитых вавилонских плит,
Топорщатся средь хОлмы виадуки,
И тлена запах в воздухе разлит.

Холмы и дни, окрестности в разрухе,
Стада людей пасутся средь колонн.
Их пастыри слепы, смешны и глухи,
Россия. Рим. Провинция и сон.

3 мая  2002 Равенна



Новый свет



1

Призраки Бахчисарая,
Тени бытия,
Преисподня  рая,
Родина моя.

Сера. Клочья дыма,
Птичий голосок,
Средь развалин Крыма
Пена и песок.

И навзрыд до боли
Невишневый сад
В той же самой роли,
Что и жизнь назад.

25 июня 2002 Ялта


2
Валуны, дорога,
Камни да волна
Да еще немного
Теплого вина.

И еще пол столько
Счастья невзначай,
Кипарисы, полька
И зеленый чай.

Облака и страны,
Тихий полусвет
То ли польки Анны,
То ли прошлых лет.

25 июня 2002 Ялта


 
3
Террасами к воде спускается гора,
И сумрак грота тих, и гулок, и высок,
Расплавила гранит июльская жара,
И тянет из жары, хотя бы на восток.

Под камнем тишина, и тени темный свет
Спасителен еще для  темени и плеч,
Такая тишина, как будто мира нет,
И даже шум волны – не более чем речь.

27 июня 2002 Алушта
 

4
Вокал угас, фонетика иссякла,
Тираж шумов распродан за гроши,
В гурзуфе  дремлет  чеховская сакля –
Живая тень постпушкинской  души.

И средь каменьев потаенной бухты,
Под крики чаек в полудневный зной,
Старуха продает устало фрухты
Пред бесконечной вдаль голубизной.

И галька шелестит свежо и глухо,
И все молчит, что говорить должно,
Лишь божий мир немолчно лезет в ухо,
Лия в песок горячее вино.
 

29 июня 2002
 

5
Дорога, даль, несуетно и  странно
Бежать и  течь куда-то никуда
И понимать, что жизнь еще желанна
И ворожит как в омуте вода.

Еще трава желтеет у порога,
Еще родник торопится истечь,
И слабый отзвук на закате Бога
Преображен не в музыку, но речь.

Дышать легко, надеяться просторно,
Смычок вести по рыжей голове,
И добиваться  тихо и упорно
Свеченья тени в вышней синеве.

И видеть мир, пестреющий в округе,
Вот в этом влажном солнечном дыму,
В ленивом и кочующем досуге,
Понятный только Богу одному.

2 июля 2002
 

6

Не надо знать, что жизнь небесконечна,
Не надо верить яви никогда,
С упругих скал ты прыгаешь беспечно
Туда, где дном кончается вода.

И чаек крик не ниже и не выше,
И новый свет колеблется на дне,
И тень несолнца в бесконечной нише
На теплых лапах движется ко мне.

И где-то там, за ржавым перелеском,
За перевалом скошенной горы
Продлится  жизнь с невыразимым блеском,
Сокрытая от ока до поры.
   


3 июля 2002   Новый свет

 
7

Дали душу – не скупясь на сроки,
Дали тело – временем в обрез,
И еще, похоже, без мороки
И надежды самой малой без –

Эту явь, доступную рассудку,
Эти сны, сокрывшие ответ,
Равные смешному промежутку, 
Кратно – да и бесконечно – нет.

И еще, чтоб подсластить пилюлю,
Дали шанс – неволе вопреки –
Сократить томление  на пулю
Нежным повелением руки…

3 июля 2002 Новый свет
 

8

Почерк сна не очевиден в яви,
И не мне разгадку угадать,
По колено – жизнь на переправе
И по шею – смерти благодать.

Кто мне дышит осторожно в спину,
Робкий зов невыразимо – чей,
Я вас добровольно не покину,
И жара, и солнце, и ручей.

Сколько смуты на крупицу веры,
Сколько тела на испуг души,
Знать бы  мне единственную меру,
Что жила бы вне – не согреши.

Где найти и помысла, и власти,
Свет пока  небесный не погас
Вод над этой, не червонной масти,
Темной силой,  мучающей нас.


5 июля 2002 Новый Свет