Низложение мифа, или антикритика статьи О. Чернорицкой Литератур

Бесподобная статья Ольги Чернорицкой вызвала во мне бурю восторга и, с другой стороны, заставила взглянуть на традицию карнавала с новой точки зрения. Я не буду критиковать подход Бахтина, с которым я солидарна, а попытаюсь углубиться в истоки карнавала как праздника, чтобы доказать его первичность по отношению к любому мифу.
В романских странах Западной Европы  карнавал - весенний народный праздник, сопровождающийся маскировкой и мимическими играми, который соответствует русской масленице. Проще говоря, карнавал – это и есть масленица в традиционном её понимании в католических странах. Даже в английском языке слово «carnival» имеет значение «масленица». Этот очень древний кельтский праздник, посвященный проводам зимы и наступлению весны, родился задолго до Священной Римской Империи и цивилизации эллинов, которые не могли так просто отмахнуться от наследия варваров и праздновали его на свой лад. В тёплом Риме, карнавал представлял собой праздничную революционно-политическую демонстрацию с аллегорическими изображениями лозунгов.
Поскольку карнавал имеет такие древние корни, сейчас уже сложно проследить этимологию его названия. Если остановиться на латинских корнях carn-, что означает «плотоядный» и val- (сильный, имеющий власть), то становится понятным смысл ритуального праздника, когда огонь (плотоядный) пожирает чучело (плоть) зимы. Здесь также можно провести параллели с русской масленицей, когда буквально поедаются блины, специально испеченные для этого праздника.
Почему же я настаиваю на первичности карнавала?..  Любой философ справедливо заметит, что если бы не было мифа, не было бы и подоплеки праздновать карнавал.  Миф по определению считается первой ступенькой, первой формой духовной культуры. Но в любом архаическом обществе миф является символьно-знаковым явлением, его нужно уметь рассказать и пересказать, чтобы его услышали и сохранили в памяти потомки. Мы же знаем очень много первобытных племен с языками, словарных запас которых составлял несколько десятков слов, которые при описании мира вместо слов использовали мимику, жесты и танцы – предтечи карнавала. По сути, танец – это высшая форма игры без слов, которую члены архаического общества переняли из игр животных.
Следовательно, карнавал, как понятие первичен, а миф – вторичен.
Поэтому Ольга Чернорицкая права, утверждая, что традиции карнавала ближе к абсурду, чем к чистой поэзии. Абсурд, как эллинский Хаос, существует сам по себе, без нашего знания о нем. Абсурд обнажает душу, но и карнавал, как не странно, тоже! Чернорицкая пишет:
«Однако, как только мы сталкиваемся с особенностями карнавала, начинаем смотреть на карнавал, как на игру своеобразную, на ремизовскую в своей сути игру, — общие черты с поэтикой абсурда найти становится все труднее». И далее «В свою очередь для карнавального действа вовсе необязательным является элемент обнажения, в то время, как поэтика абсурда срывает покровы с человеческой души и человеческих идей — без такого обнажения она попросту неосуществима». Здесь именитый литературовед единственный раз заходит в тупик, из которого не может выбраться в силу общепринятого логического мышления. Ведь если человек без карнавальной маски - это не значит, что он обнажён перед социумом. К нему относятся так, как о нём думают, навязывая ему свои представления о нём. Человеческая плоть – это тоже маска!
Поэтому, чтобы полностью «обнажиться», нужно напялить на себя карнавальный костюм, в котором тебя не узнАют и будут судить тебя только по твоим жестам и поступкам.
Чернорицкая интересно трактует творчество Маяковского и Цветаевой, которые «не соблазняют читателя словом, а отпугивают его, и, претендуя на роль всевышнего, изгоняют читателя из рая», и, тем самым, «обнажают суть красивых понятий».
В этой трактовке превалирует фоносемантический подход, когда обыденные слова приобретают новые оттенки и смыслы. В приведенном отрывке Цветаевой для использования «правоты» Бога используются холодные и отталкивающие с точки зрения фоносемантического анализа звуки: градом-смрадом-гадом, которые не вяжутся у обывателя с понятием Бога, который есть Любовь и Доброта. Таким противоречием срываются все маски, и разум читателя погружается в мир хаоса, именуемого в литературе абсурдом.
Я больше не хочу заниматься окололитературными спекуляциями, а предлагаю всем желающим познакомиться со статьей Ольги Чернорицкой, чтобы каждый мог вынести свое суждение о ней «за пределами карнавала».