Простая болезнь

     Петру Ивановичу Селезнёву был 51 год. Жил он под Москвой, а работал в Москве. Так что ежедневно, кроме, конечно, субботы и воскресения,  добирался он до работы  в три этапа: сначала на электричке до Трёх вокзалов, затем на метро до Киевской и, наконец, пять остановок троллейбусом по набережной.
     Всё было у Петра Ивановича замечательно. Лет, этак, 15 назад у него вообще не было никаких проблем. Судите сами. Зарплата -  стабильная, правительство -  надёжное,  здоровье -  молодое и крепкое. Чего же ещё надо? Правда были вариации: пить или не пить, дать или не дать и брать или не брать, но жилось хорошо, даже очень хорошо, потому что в любой булочной свободно продавалась буханка хлеба за 22 копейки, и на зарплату, которую получал Селезнёв, а получал он 230 рэ в месяц, можно было купить одну тысячу и ещё сорок пять буханок, разделив которые на количество дней в месяце, съедать их ежедневно по 35 штук. Да, жить было великолепно.
     Но прошли годы, и всё перевернулось с ног на голову. Правительство стало верующим, и все бывшие секретари приобщились к церкви, а доллары, за которые раньше сажали на казённый харч, пошли свободно по Москве и другим  городам и весям. Рубль превратился в ничтожество, а заработная плата в минимальное количество минимальных окладов. Теперь Пётр Иванович мог себе позволить приобрести на свою зарплату всего 333 буханки хлеба и съедать  лишь по 11 в день.
     Конечно, жить и сейчас вполне возможно. Куда это целых 11 буханок в день. Один сплошной заворот кишок, да и только. Всё же была у Петра Ивановича одна закавыка – болезнь неприятная. Нет, болей никаких, и болезнь- то почти у каждого пожилого мужика встречается, но ведь не каждый добирается до работы два часа и в три этапа. Раньше проблем не возникало, поскольку туалеты везде были бесплатные, и Селезнёв отмечался на вокзале. Но теперь!!! Теперь за всё плати. Вход 5 рублей. А за кассовым аппаратом –молодая краснощёкая деваха, которая ни за какие коврижки без денег не пропустит, хоть ты обо…, и при получении пятёрки чек почти никогда не пробивает. Плати – проходи.
     И вот представьте себе, подсчитал наш интеллигент туалетные деньги и ужаснулся. Мало того, что на дорогу уходит треть оклада, за квартиру – ещё одна треть, так теперь и на туалет – одна десятая часть.
     - Ну, нет! – решил Пётр Иванович - Что бы я прописал деньги? Никогда. И, будучи умным человеком, приспособился ездить в последнем вагоне. Подойдет электричка к платформе, двери откроются, а Селезнёв сидит и ждёт пока народ весь выйдет. Дождётся, и бегом в конец платформы, и – под платформу; отметится и со спокойной душой в метро. А что? Чистая экономия. Это вам не баран чихнул.
     Н-н-нда! Только вчера незадача вышла. Уже сбежал Пётр Иванович под платформу, уже все дела закончил, а гульфик, молния, как назло, заела. Пока разбирался, опустив голову, сверху прозвучало:
- Ай, ай, ай. Нарушаете гражданин, в общественном месте. Пройдёмте.
Видно караулил, ментовская рожа. Сам-то наверняка -  бесплатно. К нему Иваныч и так, и этак, и про болезнь рассказывал, и просил – не помогло. Пришлось пройти в отделение для выяснения личности. А когда личность выяснили, выписали штраф, который гражданин Селезнёв П.И. и уплатил через сберкассу (сбербанк сейчас называется).
      Таким образом, у Петра Ивановича всё неплохо: говорить и писать он может то, что хочет, а есть и пить – то, что может. Писает же Селезнёв теперь очень мало, так как стал ограничивать себя в смысле потребления жидкости. Правда жажда мучает, но зато – экономия. Да и болезнь-то простая: простатит называется.