Песнь благодарности

Благодарю тебя, о юная травяная плоть,
Что с упорством сумасшедшего пробивала зернистый асфальт,
Разбивая в кровь мягкую цветочную голову
И все же ползла вверх, хоть знала, что задохнется,
Не достигнув света,
Не глотнув ветра,
Не услышав воздуха
Знала, что черный расплавленный ковер
Прибили гвоздями города к твоему небу,
Закрыв тебе солнце горячей пыльной дорогой
И теперь, грохоча, по ней несутся огненные колесницы
Различных цветов и модификаций
Ты знала, что не получится,
Но ты бездумно протискивалась вверх.

Благодарю тебя, о ржавая железная дверь,
Что каждый день множество раз открывалась,
Надеясь впустить того единственного,
Который (ты знала) никогда не придет
И все же, прищуривая от боли замочные скважины
Ты собирала последние силы
И впускала всех тех – не тех:
Мужчин в коричневых фетровых шляпах
С глазами клерков в банке, где все счета
Заморожены, как первый невыпавший снег
И женщин в ситцевых платьях
С длинными ногтями, на которых паяльной
Лампой выжжено слово «любовь?»
И ответ «где?»,
И детей с такими взрослыми покатыми лбами
И рассеченными надбровными дугами,
Как у боксеров, которым отбили мозги
В последнем великом бою –
Спасибо тебе, о дверь, за то, что ты открывалась…

Благодарю тебя, о молодая белокурая швея,
Что состарилась в надежде отыскать ткань,
Из которой можно было бы сшить покрывало
Для серых прибрежных камней
И укрыть, укрыть их от мысли,
Что они не красивы и не мягки
И влюбленные никогда не прилягут на них
И отзвуки их поцелуев никогда не согреют
Их добрые скалистые тела
Спасибо тебе, о седая швея, что всю жизнь
Собирала цветные лоскутья и тихо плакала над ними
Прошив крепкой стальной иглой
Строку стихотворения сиреневой нитью
Прямо в моей ладони…

Благодарю, благодарю всех троих:
Зеленый росток, Ржавую дверь и Швею.
Росток – за то, что в тот миг, когда
Дыхание покинуло нежную зеленую грудь
По воле судьбы ли, бога ли
Или воли, маленькой детской воли
Он сделал последний рывок и словно корку на заледеневшем озере
Вскрыл толстый горделивый асфальт и увидел солнце
И увидел, как огненные колесницы несутся мимо
И женщины, высовываясь из окон, улыбаются ему - цветку,
Что пробил асфальт прямо на белой разделительной полосе
И потому никто никогда не заденет его!
И он расцветет прямо здесь красными треугольными лепестками
И выхлопные газы будут для него лучше горного воздуха
И улыбки женщин – чище, чем вода из горной реки…

И ржавой Двери возношу благодарность за то,
Что когда осознала все о дурацкой Надежде:
О том, что надежда, как правда – абсолютно полая
и по ней можно стучать,
Извлекая ненужные звуки,
Поняла  и застыла в ржавом бессилии
И слабая песня колокольчика уже не коснулась ее скважины
И ключ давно уже был потерян –
Но что-то все-таки осталось!
На самом дне тяжелой ржавой двери
И не то, чтобы с целью открыться – с целью умереть,
Она застонала в последний раз,
Хоть и знала, что за дверью нет никого,
А вот и нет.
Там оказался Он.

И тебя, тебя, седая Швея,
Что уснула сном безнадежности у старого-старого Зингера
Благодарю за то, что последнюю нить
Ты не вынула из иглы –
Пусть не было в твоем жесте никакой веры в счастье,
А все же не вынула!..
И, проснувшись, ты увидела легкую серую ткань,
Прозрачную, как весеннее небо,
Мягкую, как пух  с июльских тополей,
Нежную, как губы того, кто стоял за ржавой дверью,
Кто вошел внутрь, кто взял меня за руку и повел на берег –
Кто, расстелив покрывало на голых прибрежных камнях,
Сотворил колыбель, мягче которой не было и нет на Земле.

Спасибо за Всё.