Паровоз - Япония - Париж

Машинистов не слушают. Машинистов не вешают
Их даже не подслушивают. Их фотографии не вывешивают
Вот только если он заорёт, пригородный электрический люд
Шушукая, беспокоится начнёт и выбросит несчастного в пруд

Кстати, не летает в электричках, сюда – туда
Царство аристократии на растительном масле
Их похороны церемониальны, как Тундра…
Они, как ресницы, элегантны в массе
Мёртвые звёзды чреваты исполнением желаний         
Мёртвые люди вызывают холод в ладонях
Не хватает мёртвым, конечно, знаний
Вот их и хоронят спросонья

Но это не о машинисте, что лезет из пруда на сушу
И пытается выскочить из недр, не очень страшного леса
У бедняги заложило уши
И опрелость у подмышечного плебса

А летний лес, свежий, только что промытый дождем
В обманчивом головокружительном запахе грибов и детства
В паутине из солнечных бликов
машинист в нём
Там где, цветные звери, баба Яга и её милые злодейства

Машинисту скорей бы в электричку – это его дом
Скорее прятаться, гоняться, отсиживаться и грустить
Звать друзей, хлеба, музыку… пить ром
Ухать в Париж… на мосты, на стены… там и жить
Шёпотом обласкать старые улочки с их подозрительным уютом
Понюхать полуэтажные домики прошлого столетия
Зачерпнуть чужих снов и насладится супом
Тенями протёртых ступеней и кварталов плетью

Зеленеющие брёвна заглядывают в окна
в поисках давно уже ушедших

Всё живо, хорошо,
лишь только рыбки мёртвыми глазами помолчат о смерти

Что по себе уже насилие,
сразу бежит французский психиатр поседевший
Кричит французским образом – не верьте, не верьте!

А машинист и не верит, он верит в биенье людских тел
Которое рождает звук, который нам не слышен
А он расслышать их сумел.
Французские и то не слышат крыши.
Но слышен там, на облаках и выше!
чуть слышен тем, кому уже не слышен…

На кладбище «Пэр ля Шез» хоронили симфонический труп
и брусничный торт

За гробом идёт мадам «Ледо», мадам «Молен Руж»
и господин «Де Голь - аэропорт»

Вдруг тянет машиниста за ремень гарсон-разврат,
мадмуазель в колготках бесподобных.

Его ведёт в подземный сладкий сад
и там в велюр кладёт укромный

Наш машинист мужик толковый и кондовый,
по паспорту с окраин Пскова
Считает, что у каждой женщины есть трещина -
либо плати, либо получай затрещину

Всё это проза жизни… а что делать?
Не тушеваться же, пред этим стадом порно-клизм

И машинист не стал вокзально медлить
и удовлетворил свой примитивно-первородный организм
Не может, гад, в одной и той же позе,
расчёсывать оргазм туда-сюда

Хоть до истерики, давай в стихах и в прозе,
и вкривь и в кровь, и жёстко и слюна

Оторопев от сладости такой, француженка ему сама платила.
А машинист-то парень не скупой, ещё разок -
зашёл - пошёл! , что было силы
Полученный мужицкий гонорар,
увлёк французский роскошь – ресторан

Орлы и куропатки, а приправы… мой пожар,
уныло-вежливо из устрицы торчит банан
Куски говядины, сыров и прочее блаженство,
безумно омывает красное вино
У официантов всё надменно без кокетства,
как чёрно-белое французское кино

Всё впереди, без всяких там иллюзий,
очнулся машинист в скупой канаве
Мечты упали в сырость,
дождище мысль сузил и уж не плещется вино в бокале

Внезапно выросла зима.

Мгновенно нет свечей и нет коньков.
Продрогла холодом спина, не видно в озере мальков
Побрёл шалело, на родной душе, в висок, в восток,
где есть инструментальные японские импровизации.
Где плед, где одиночество и жгучий сок, где есть тепло, где есть начальника поезда нотации.

Не слышно мыслей всю ту ночь, пока бежал, искал свой океан
Усталость гонит леший прочь, из туч торчит пожарный кран.

Манеры ложные, когда борьба за жизнь, подумал машинист – Как хорошо, что не женщина я!!!

Уж тем живой!
Преодолев земли облезлой синь, он повстречал японского коня
И вот в Японии он…
Его успокоил брутальный дракон …

В огромном шёлке и в новом поезде блестящем,
уехал машинист... дорогой в образное счастье.


2001-12-16.