Харе фима! харе харя! или мурло тюремного аристократа

Написать настоящую статью меня побудил безграмотнейший опус провинциального «критика», выступающего под псевдонимом Фима Жиганец, размещенный 25.06.03 и 26.06.03 в рубрике Общие Вопросы (второй адрес: http://www.stihi.ru/rec.html?2003/06/26-15 ). Замечу, я уже вывешивал этот ответ в ОВ, но так как Фима недавно (11.01.04) разместил свои вздорные измышления на собственной странице, вынужден повторить здесь, ибо отвечать под Фиминым пасквилем на здравый смысл смысла не имеет. По свидетельству Ю.М.Тильмана дешевый критикан Жиганец с некоторого времени как зеницу ока бережет свое очко – и блокирует всех, от кого реально пострадал. Тем не менее, не отреагировать не могу – ведь даже здесь на Стихире редко удаётся встретить столь представительное нагромождение разнообразных заблуждений и нелепостей.

Приношу извинения за ненормативную лексику, но если поднять материалы, легко доказать, что иных слов, еще не наученный жизнью Жиганец, в период первых публикаций попросту не понимал. И концентрация брани в адрес распоясавшегося графомана Фимы не превышает пределов необходимой самообороны.

Начну со знакового по накалу идиотизма заявления самопального «исследователя» Жиганца: «… я… пожалуй, написал бы критическую статью «Типология пошлости»…Но поскольку считаю глупостью доказывать очевидное, ограничусь лишь отдельными штрихами…» Полагаю, это типичное высказывание импотента, грозящего заведённой публике мифической статьёй (впрочем, невозможной ввиду обострения творческого простатита), следует понимать так: «Поскольку я считаю глупым доказывать очевидные истины, я всё же стану их доказывать!»

Дорогой дурачок Фима, (никакая деревня немыслима без дурачка, ведь он – признанная обществом точка отсчёта) было время – очевидным казался факт хождения Солнца вокруг Земли. Чего ж Вы прибедняетесь со своими штрихами, чего ж Вы пытаетесь продать, как выразился мой батя, то, чем не владеете?

Тем не менее, откуда всё же у г-на Жиганца беспредельная уверенность в истинности своей оценки? Может быть она подкреплена статистическим или научным исследованием? Вовсе нет. Это всего лишь самоуверенность идиота, помноженная на его же глупость.

В самом деле, из всех выступивших под опусом г-на Шилина (на июнь месяц 2003 г. – И.А.К.) только 10 человек выказали негативное мнение о номинации, 13 высказались нейтрально, 15 (!) – положительно. Другое дело, что негативисты (по меткому выражению Анны Систер) попросту подняли больший шум. Имели место 52 негативные реплики, 26 нейтральных и только 39 положительных. Само собой, негативные реплики превосходили позитивные по объёму и по «яркости» интонационной окраски. Тот же самозваный филолог Жиганец попросту выражался нецензурно.

Это явление было предсказано в статье Андрея Арбатского сопровождавшей номинацию (http://www.stihi.ru/rec.html?2003/06/14-497 ).

А сам феномен  в одной из реплик был метко назван Анной Систер «обезьяний пиар» (http://www.stihi.ru/rec.html?2003/06/15-423 ). Она заметила: «…Подобное можно наблюдать в обезьяньем стаде. Там порой вожаком становится не тот, кто сильнее всех, а тот, кто громче шумит. Читала про это в книге об общественном устройстве групп шимпанзе. В ней описывалось, как один из физически заурядных самцов обнаружил пустую бочку, оставленную людьми, и поднял такой шум, что был немедленно признан «диктатором» и оставался им до самой смерти. Несмотря на то, что вокруг было полно гораздо более сильных особей, все они в любой момент были готовы вступиться за своего «фюрера»…»

Статья г-на Шилина явилась дрожжами отменного качества, которые подбросили в деревенский сортир под Ростовом (где доселе обитают непуганые жиганцы). Дерьмо и полезло изо всех щелей!

Так какую книгу Вы грозились написать, г-н Жиганец, когда Вы не в состоянии корректно подвести итоги баталий? Замечу, четверо критиков, оценивших статью г-на Шилина негативно, всё же признали достоинства его стихов. Вы говорите, все они ненормальны. Но тогда Вы ненормальны девятнадцатикратно (я учитываю ещё 15 рецензентов, положительно оценивших факт номинации).

Уважаемые господа, полагаю, всё проще! Мой батя – Альфред Иосифович Крейк крепко прищемил гениталии первому же из выявленных критиков графоманов. Тот даже призывал его заключить некое пари, но когда батя согласился, спорщика и след простыл. И тут же в ОВ появилась сия глупейшая статейка Фимы Жиганца. Ей-Богу, получился анекдот про однояйцовых близнецов, имеющих одну репродуктивную железу на двоих. Первый возопил, когда ущемили второго.

Впрочем, вернёмся собственно к исследованию г-ном Жиганцом творчества Вл.Шилина. Как-то Анна Систер удивительно точно обозначила подобные изыскания «откровениями от критиканствующего кретина». И это действительно «откровения» для человека мало-мальски осведомлённого в вопросах стиховедения.

Начну с того, что на основании надёрганных цитат из г-на Шилина невозможно составить определённое мнение о его творчестве в целом. У любого сколь угодно крупного поэта имеются откровенно неудачные стихи или строки (у Пушкина нетрудно обнаружить вирши хуже приведённых шилинских). И высмеять их по рецепту Фимы не составляет труда. Тем более, когда допустимы купюры. Под номинацией статьи г-на Шилина, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор ( http://www.stihi.ru/2002/03/26-210 ), мой батя выпорол за подобные выкрутасы г-на Родионова (тот приписал Пушкину фразу «рубит он у дуба сук», двусмысленность которой очевидна). Посему весь труд Фимы можно было бы сразу использовать в качестве туалетной бумаги: он даже не удосужился дать ссылки на цитируемые сочинения, дабы публика смогла убедиться, а так ли уж всё плохо – нет ли в упомянутых стихотворениях чего-то своего – шилинского.

Впрочем, даже если произвести анализ жиганецких изысканий, абстрагируясь от заведомой Фиминой недобросовестности, все его суждения почти без исключений оказываются наивными до улыбки умиления, будто рассуждения рассерженного ребёнка.

Большинство обвинений горе критика Жиганца касаются недостаточно смелых рифм. Но сам по себе факт отсутствия изощрённой рифмовки ничего не значит, тем более что «простые» рифмы, скорее всего, были умышленно сконцентрированы на небольшом пространстве статьи (повторюсь, Фима не удосужился ни дать ссылки, ни процитировать сочинения целиком).

Достаточно вспомнить элементарные в смысле рифмовки строки Николая Рубцова, витающие ныне над всей Россией:

Я буду долго
Гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов.
И подарю букет
Той девушке, которую люблю…

Понятие «затасканная рифма» (рифма-штамп) я, например, признаю лишь со значительными оговорками. Основной вред, причиняемый подобными рифмами – ненужные для стихотворения ассоциации. «Хорошая» рифма не должна их вызывать. В то же время, допустимо использование рифм уже использовавшихся в поэтических образцах именно с целью «навести мосты» между произведениями.

Воспользуюсь несколькими суждениями о рифме, высказанными в одной из статей принадлежащих мощному перу Андрея Арбатского. Ведь тут имеется серьёзная психологическая проблема недоступная скудному уму заурядного ростовского журналиста. Предположим, Вы заядлый читатель современных стихотворений в той же сети. Вполне возможно, здесь Вы встретите многократно повторённую рифму «любовь-кровь» или какую-нибудь другую ещё более «популярную». Представьте, после этого Вы прочли одно из лучших стихотворений Блока, которое до того не попадалось Вам на глаза:

Я — Гамлет. Холодеет кровь,
Когда плетет коварство сети,
И в сердце — первая любовь
Жива — к единственной на свете.

Тебя, Офелию мою,
Увел далёко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю,
Клинком отравленным заколот.

Вопрос, снижает ли субъективную ценность этого стихотворения, включённого, кстати, во многие антологии, тот факт, что в нём использована рифма уже набившая Вам оскомину?.. Может ли распространённость рифмы среди посредственных стихотворений дискредитировать шедевр?!. А ведь приведённое стихотворение было написано во времена, когда пресловутая рифма уже обрела ореол анекдотичной. Думаю, сам принцип ранжирования ценности технических деталей по дате прочтения (создания) (то есть, раньше эта рифма была хороша, а теперь стала плоха) приводит к очевидному абсурду.

И первый абсурдист попавшийся на удочку собственной, замуднённой провинциальным затишьем логики, был г-н Жиганец. Показательно, сам Фима позднее в ответе на реплику г-на Горькова заметил, что он вовсе не против ПРОСТЫХ рифм, а против рифм ПОШЛЫХ. Однако самозваный «литературовед» так и не сумел разъяснить, в чём же состоит их различие. Он ограничился лишь пространным суждением вроде следующей реплики из сочинений г-д Стругацких: «…Я не имею ничего против евреев, я ненавижу жидов…»

А я, например, считаю, что рифма «любовь-кровь» в настоящее время незаслуженно подвергнута остракизму. Немногие из современных читателей сходу припомнят классические стихотворения, где бы она использовалась. Стало быть, по существу, не имеют места «вредоносные» ассоциации с классикой. Сопоставлений же с современниками я бы поостерёгся. В конце концов, возможно изо всех произведений со «злополучной» рифмой выживет лишь одно.

В-сущности, над общественным сознанием современных поэтов довлеет анекдот о рифме «любовь-кровь», а не её истинная «затасканность». Но даже и «затасканность», если она действительно имеет место, может быть использована в художественных целях, что артистично показал ещё Пушкин:

…И вот уже трещат морозы
И серебрятся средь полей...
(Читатель ждет уж рифмы розы;
На, вот возьми ее скорей!..)

В наше время совсем уж «банальная» рифма «ботинки-полуботинки» была таки использована именно в качестве рифмы, хотя бы для создания комического эффекта в известном сатирическом сочинении.

Ещё одна цитата из «критика» Жиганца. Впрочем, почему критика? Он и псевдоним-то выбрал себе по-вертухайски приблатнённый, ведь не Жиган, а всего-то Жиганец. Если же вглядеться в размещенную на его страничке репродукцию, иллюстрирующую его образ, возникают очевидные реминисценции с героем фильма «Место встречи изменить нельзя» - воровской шестеркой Промокашкой. И вот в чём он упрекает литератора Шилина: «…Дядюшка родимый, СВЕТ льётся! Отсвет литься никак не может, он для того и отсвет, чтобы отсвечивать…»

Итак, по мнению этого дешевого персонажа следует писать: «отсвет отсвечивает». Не буду сразу посылать невежу на эрегированный детородный орган кита, а лишь процитирую профессора Ожегова:

ОТСВЕТ – Отблеск, отражённый свет. Отсвет луны.

Фима, отсвет – это отражённый свет. И уж, коль скоро, по Вашим же словам свет может таки литься, то отчего же свет отраженный утрачивает сие свойство. Фраза г-на Шилина логически эквивалентна следующей: «Льётся отражённый свет» Думаю, теперь даже дебил Фима не осмелится возражать против оной.

Следующее откровение от критиканствующего Фимы «…Ну, то, что туман «серебристый», само собой. А какой же ишшо?..»

Фима, непросто говорить с недоделанными типажами вроде тебя, но бывает еще: густой туман, сплошной туман, серый туман, глухой, ненастный, прозрачный, оранжевый, рыжий, лживый, ядовитый, влажный, голубой, сырой, седой, лазоревый, бархатный, даже гуманистический и т.д. И к большинству этих определений применимо твоё одебиленное: «А какой же ишшо?..» Кстати, если ты ещё не совсем безнадёжный идиот, подскажи-ка, где ты «ишшо» встречал словосочетание «серебристый туман»?..

Стоит обратить внимание на некоторые особенности речи Фимы Жиганца. Он постоянно искажает слова, вероятно, пытаясь эмоционально окрасить высказывания, ввиду бедности изобразительных средств собственного языка. Знаете, кто говорит подобным образом? Подростки в период возмудения. Они таким нехитрым способом пытаются сделать свою речь выделяющейся, необычной. Именно так они пытаются «посвящать» сверстников в таинства деторождения. Фима точно также учит творить уже  ценности художественные.

О «логических несуразностях» выявленных Фимой у г-на Шилина умолчу, так как и говорить не о чем, ввиду отсутствия полных текстов. Кстати, во время обсуждения своей статьи Фима обнаружил типичную для дебилов незамысловатую хитроватость (воочию вижу, выдающую его с головой улыбочку на туповатом лице). В ответ на критику его четверостишия г-ном Горьковым он возразил: во-первых, судить о творчестве по одному стихотворению никак нельзя. Во-вторых, нельзя и судить о стихотворении в целом по отрывку. Сам же он делает и то и другое в отношении г-на Шилина перманентно.

Фимина идиотская ирония: «…И впрямь, сколько удивительного на свете для юного дауна!..» - вполне может быть применена к следующему четверостишию Афанасия Фета:

…Ель рукавом мне тропинку завесила.
Ветер. В лесу одному
Шумно, и жутко, и грустно, и весело, —
Я ничего не пойму…

Иван Тургенев уверял, будто Фет в гениальных строках:

«…Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь — но только песня зреет…»

— обнаружил свои телячьи мозги.

Вероятно, уверенность Фимы Жиганца имеет ту же природу. Но, если Тургенев делал глупости нечасто, Фима врёт напропалую, априори выдавая своё дурновкусие за чистую монету.

Но главное не это. Ведь даже, если сочинения г-на Шилина и вызовут неприязнь у большинства читателей (что пока не доказано), непонятно, какое это  отношение имеет к его критической статье и тем более к факту её номинации. Ведь, как убедительно показал г-н Арбатский ( http://www.stihi.ru/rec.html?2003/06/14-497 ), номинатор может преследовать не только рекламные цели. Полагаю, одной из задач обсуждаемой номинации было выявление критически настроенных графоманов и мудаков вроде Фимы Жиганца в частности. Ведь он был уловлен одним из первых и потому отныне может почитаться как будда стихируйного мудизма.

Замечу, большинство выдающихся критиков пытались писать прозу или поэзию. Писали они дурно –  но это не помешало им взрастить свои плоды на ниве российской словесности. Так что, жиганецкая логическая цепочка: плохой поэт – плохой критик – не ценнее урожая деревенского дурака, собранного в зарослях чертополоха.

«…Такие номинации оскорбляют нормального человека…» – выпучив глаза, запугивает обывателей наш полоумный герой. Но это неверно, так как первым оскорбился как раз сам девятнадцатикратно ненормальный Фима Жиганец. Собственно, сам этот его тезис в силу своей ложности и подтверждает ненормальность самого же Фимы. Логический круг замыкается на содержимом его черепной коробки! Я, пожалуй, напишу статью, в которой главным фигурантом будет Фима Ростовский. Статью под названием: «Антология глупости» – богатейшая тема, ибо одной глупости человеческой несть меры.
 
В заключение пройдусь методом Фимы Жиганца по его же собственным виршам. Итак, захожу на его страницу. Парень выставил самопальных регалий будто наколок после нескольких пожизненных сроков. И журналист он, и писатель, и переводчик (чужого времени), и филолог (если не сказать филолох). Впрочем, о его филологических перлах я уже высказался выше. Добавлю только, что однажды он назвал меня частушечником в ответ на мою эпиграмму, написанную ямбом. Фима, частушечный ритм требует ударения на первом слоге – это в дополнение к Вашему недообразованию.

Далее, читаю названия: «Ростову, моему папе». Пошлятина невероятная уже на уровне оглавления. Ну конечно же, Ростов – папа, а Одесса, само собой – мама, а Москва – столица и т.д. До рифм на сей раз так и не дошло. Дальше: СУГЛЫЙ ОТРОК Ахматовой в переводе на блатной, ПИСЬМО ТАТЬЯНЫ ОНЕГИНУ в переводе на блатной, ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН на блатном жаргоне, ПУШКИН. НЕ ПОЙ, КРАСАВИЦА на блатном жаргоне, ПУШКИН. Я ВАС ЛЮБИЛ на блатном жаргоне.

Встречали и мы образчики подобного творчества: «Залупой красной Солнце встало и т.д.» Как-то, кажется, Е.А.Шкловский назвал эссе «Прогулки с Пушкиным» известного диссидента А.Д.Синявского (он же Абрам Терц) «Прогулки хама с Пушкиным». Хамоватый Фима норовит пришвартоваться и к Анне Ахматовой и к Пушкину одновременно. Об этой стороне «литературоведческой» деятельности Фимы кто-то в сети высказался необыкновенно метко: «Жиганец – проктолог русской речи!»

Наконец, обнаружил заглавие почти нейтральное, вызывающее не немедленную тошноту, а лёгкое недоумение: НАРОД НЕ УМИРАЕТ - ОН КОНЧАЕТСЯ. Захожу, первая же строчка дублирует название: вот как понравилась Фиме его формулировочка! Тут же придумался разговор в магазине:

- Народа хватит?!
- Вы знаете, народ кончается, зайдите завтра!

«…И это как-то буднично случается…» – действительно будни, раз в году ещё и горячую воду отключают. «Он тихо переходит в затухание» – это Фима опять о народе. Убогая тяжеловесность этой фразы оглушает до звона в ушах. Почему бы просто не написать: «Он (народ) затухает…» (а ещё лучше и проще – угасает). Кстати, затухает (тухнет) – это как: как тухлая рыба или наподобие огня. Да, бывают ещё затухающие колебания маятника в физике.

«…Сникая от кипения к терпению,
Народ становится обычной шелупенью…»

О качестве предшествующих рифм умолчу, частью они ничем не лучше шилинских, частью не хуже пушкинских (кончается-случается, вертухания-затухания). Но вот эта пара показательна: «терпению-шелупенью». Тут виден «изыск», плоды «основательной» работы над словом. Не зная, как бы ему обогатить рифмы, автор по простоте взял – да и прибавил лишний слог. Понятно, и почему он это сделал: если бы было «терпенью», нужно было бы в параллель употребить и «кипенья», а это сломало бы размер. Вот так и приходится выкручиваться.

У неприхотливого читателя даже может возникнуть ощущение, что это, в некотором роде, изобретение. Только невдомёк «изобретателю» языковых велосипедов, что подобные фишки были освоены минимум на заре прошлого столетия. Но главное, в соответствии с теорией о доминанте А.А.Ухтомского большинство читателей пропустит сей изыск и прочтет: «Народ становится обычной шелупению…» – а это уже блатная речь в исполнении рафинированного интеллигента.

Концовка (стоящая, впрочем, начала) – убожество первостатейнейшее:

«…Холуи уходят во тьму,
Мудаки уходят во тьму –
Потому
И нетлен в дому
Светлый образ МОЕЙ России…»

Итак, лирический герой помечтал в земле обетованной, спел дубинушку на иврите (это я пересказываю содержание стихотворения), «съел два слоёных пирожка, прочитал кое-что из «Северной пчелы», как высеченный петербургскими немцами гоголевский поручик Пирогов. И мудаки и холуи исчезли как-то так сами собой, и выплыл аки лебедь «светлый образ МОЕЙ России». Кстати, а отчего они (мудаки с холуями) уходят во тьму: электричество кончилось… вместе с народом.

Да еще, а почему светлый (а какой же «ишшо») образ России нетлен только «в дому». На балконе света поболе? Солнышко ведь, слава Богу, не кончается по мановению руки поэтического Чубайса – Жиганца! Умилительно и Фимино усиление слова МОЕЙ посредством простого выделения прописью. Это несомненная авторская находка – новое слово в проставлении поэтических акцентов. Некоторые пишут исключительно строчными буквами – Фима разруливает на велосипеде с заглавными на флаге.

А что, подобная ностальгическая картинка описана (или обоссана) в сотнях сочинений! В предельно сложном варианте содержание стихотворения можно изложить так: «Всё в России – дерьмо, тем не менее, по дому мы скучаем». Между тем, в сочинении Фимы не содержится никаких причин для подобной тоски. А беспричинная тоска (медицинский факт) – признак развивающейся шизофрении. И потому его стихотворение – всё целиком (вместе со всеми потрохами: рифмами внутренними и концевыми, аллитерациями, жаргонными словечками и т.д.) – это пошлятина наинизшей пробы.

Нет, этого «патриота» Фиму непременно нужно на конюшню, и пороть, пороть вожжами пока не завизжит… А когда завизжит, спрашивать: «Так за что ты Родину любишь?!. Или всё же не любишь?!. Правду говори, сука, только правду – запорю!..» Впрочем… что это я! Ни за что не дойдёт дело до подобного правежа. Расколется в момент милай, только вожжи увидит! «Нет, - скажет, – решительно никаких оснований для подобной любви: народ ссучился… порют вот беспричинно и т.д.»

А мы его, ухмыляясь в бороду, отпустим. И побежит он сердешный, сверкая голым задом и позабыв про застиранные кальсоны, прямиком в хулиганскую подворотню, где его и оприходуют духовные педерасты, дворовые извращенцы нашедшие источник любви к Родине в смаковании уродств своих соотечественников.

Когда я читаю строки подобные Фиминым виршам, а я вынужден читать их часто, я для очищения вспоминаю интереснейшее суждение Льва Толстого. Окончив «Войну и мир», он в очередной раз принялся за изучение «Истории России с древнейших времен» С.М.Соловьева и написал 4—5 апреля 1870 года в своем дневнике следующее:

«Читаю историю Соловьева. Всё, по истории этой, было безобразие в допетровской России: жестокость, грабеж, правеж, грубость, глупость, неуменье ничего сделать... Читаешь эту историю и невольно приходишь к заключению, что рядом безобразий совершилась история России. Но как же так ряд безобразий произвели великое единое государство?
         
Но кроме того, читая о том, как грабили, правили, воевали, разоряли (только об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу: что грабили и разоряли?.. Кто и как кормил хлебом весь этот народ?.. Кто ловил черных лисиц и соболей, которыми дарили послов, кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, быков, баранов, кто строил дома, дворцы, церкви, кто перевозил товары? Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? Кто блюл святыню религиозную, кто сделал, что Богдан Хмельницкий передался России, а не Турции или Польше?..

История хочет описать жизнь народа — миллионов людей. Но тот, кто... понял период жизни не только народа, но человека... тот знает, как много для этого нужно. Нужно знание всех подробностей жизни... нужна любовь.

Любви нет и не нужно, говорят. Напротив, нужно доказывать прогресс, что прежде всё было хуже...»

А ведь Фима Жиганец как раз для того, чтобы доказать прогресс критической мысли, и номинировал (вывевил на всеобщее обозрение в общественном месте) свою собственную бездарнейшую критическую разборку (Андрей Арбатский хотя бы был скромнее – он представил работу другого автора). Отягчающее обстоятельство: Фима сделал это дважды (а теперь и трижды, — И.А.К.). И это при том что он, как я только что доказал по его же методике, является автором нескольких десятков бездарных строк. То есть, он сам является существом, выставившим рыло из калашного ряда, которое по его же словам: «…СМЕЕТ кого-то учить стихотворству…»

Ну да Бог бы с ним – с Фиминым дебилизмом. В конце концов, как я уже говорил, каждой деревне необходим свой дурак. Дело в том, что он – дебил клевещущий. А клевещущий дебил, как любой дебил активный социально опасен. Так, он постоянно уверяет собеседников, будто бы номинатор (Андрей Арбатский) отчаянно защищал г-на Шилина. Но это клевета! Андрей Арбатский преследовал совершенно иные цели. Дайте цитату, брехун позорный. Да и никто из нас – авторов поддержавших данную номинацию, которых неоднократно подозревали в тайных связях с Андреем Арбатским, не делал этого.

Верно, мы громили критиков опуса Шилина. Но из того, что я, например, сейчас доказал отъявленное мудачество Фимы Жиганца, вовсе не следует, будто я превозношу или даже защищаю г-на Шилина. Речь идёт о твоём и только твоём дебилизме, Фима. Ты же всё время пытаешься доказать, что кто-то больший мудак, нежели ты. То есть ты делаешь именно то, что прозорливо предсказал в своей нашумевшей статье Андрей Арбатский – ты пытаешься девальвировать точку отсчёта. Но от этого твой собственный идиотизм не исчезает, Фима.

Итак, Фиму Жиганца следует немедленно исключить из числа авторов на основании его же собственных умозаключений. Ведь он, как я показал выше, пишет чудовищные вирши и притом отваживается публично выставлять свои поучения и критику прочих авторов проекта. Он лично вменил подобные действия г-ну Арбатскому и требовал принять столь же строгие меры. Так что, мы осудим его по тем же законам, которые он сам и признаёт.

Иосиф Крейк