Выход в свет

- Концерт Погудина, слышишь, Погудина! -
Бабушкин голос истошен в трубке.
- ОК, бабуля, я поняла тебя,
Конечно, схожу, если шанс будет.

Мама, милая: - Вот два билета,
Зачем неделями сидишь дома?
- Спасибо. Пойду. - Один выброшу,
Ведь, все равно, ни друзей, ни знакомых.

Две недели, долгие дни.
Все, как обычно, скука внутри.
Но иногда: Что же одену?
Какая погода? Идти? Не идти?

Среда. Просыпаюсь. Вспоминаю. Встаю.
Теплая ванна, пены налью.
Нежная кожа блестит в зеркалах,
Я забываю обиды и страх...

Тонкие пальцы. Стаккато с кремом.
Ласки любовные, дрожь по телу.
Все как всегда, наклоны, асаны,
Словно змея, извиваюсь станом.

А за зеркальным стеклом - сестра.
Мы улыбаемся, мы, как одна.
Миндальное масло, кубики льда,
Серым - вселенскую скорбь на глаза.

Пряди колечками, пряди спиралями,
Красивая девочка, тебя не узнать мне.
На ногти - золотые хамелеоновские блики,
Однажды на улице меня спросили: - Вы пианистка?

Кисточка, пудра, ветряные мельницы Папетти,
Шелк, чулки, наряжаюсь, как елку - дети.
Мед, фрукты, завариваю жасминовый чай,
Почти готова, а надо убить еще три часа.

Тошнота по-Кеппену. Слава богу, время.
Сначала - джемпер в дырочку, нет, слишком смело.
Оденусь в фиолетовое, плюс юбка-мини,
Стройные ножки, давно я вас никуда не выводила.

На улице мокрый снежок, противный,
Придется в шкаф убрать сапоги красивые.
Дубленка, шарф на голову: розовый мне к лицу,
Ну, прямо монашка к божьему венцу.

Чуть из подъезда - резкий ветер
Сразу поймал меня в липкие сети.
Леденеют, краснеют бедные ножки,
Но, конечно, до этого нет дела прохожим.

Колдыбаю по гололеду, проклиная дворников.
Мечтаю снова очутиться дома,
Пусть даже, как собака, на коврике...
Еще чуть-чуть и каблук был бы сломан.

Влетаю в метро, принцесса, нос мокрый,
В вагоне согрелась - как в бочке селедки.
Уже никакого не хочется концерта,
Ну, наконец-то подъехала к перрону моя карета.

Пять минут на морозе. Исколоты ветром
Глаза, щеки, застывшие губы.
- Где же этот чертов вход? - Да, здесь где-то. -
И гигантская очередь, как в войну за хлебом.

Подходит даун: - Быльэтик нужна? -
Кто-то сзади: - Такой всех распугает! -
Смешная тетка: - Лишний билетик?
- За тысячу. - Уступи! - Брезгливости ради?

У самого входа злая охрана: -
Вход закончен. В другие двери. -
Но пропустил, милый, добрый дядя,
Как теперь в силу красоты не верить?

В гардеробных - толпы народа.
Картина: интеллигенция бьется за место под солнцем.
- Который час? - Пять минут восьмого.
Без нас не начнет. Куда ему деться!

Бегу в партер. Прямо, налево.
Простите, спасибо, мое место.
Какой-то мужчина - не слишком ли смело? -
Прилип взглядом к ногам. Чудесно!

А жена рядом, скромная дамочка...
А ну ее, подкраситься успеть бы.
Гаснет свет, на портьерах мерцают лампочки.
Гул аплодисментов. Бинокль. За дело.

Выходит. Пьеро. Смокинг, серебряная бабочка.
Руки, как птицы. Тонкий, звонкий.
Не понимаю, не чувствую, не нравится,
Нервы натянуты, слишком громко.

Замерзаю. Чья-то диверсия:
Сбоку зачем-то включили поддувало.
И за что мне эта кара небесная?
Ой, какой охранник красивый! Чуть не упала.

Хлопают, хлопают, даже бравируют.
Колокольчики. Лист осенний дрожит.
А, надоело, - вокруг одни старые девы.
Видно, у меня к этому душа не лежит.

Вот он, серебряный голос романса,
А по мне - просто ушастый серафим.
Живет в Швеции, распевая русские  стансы,
Любим русскими, шведками тоже любим.

Антракт долгожданный! Толпа выносит
Меня из зала. В дверях - затор.
Рысью - в гардеробную - я так устала!
Остальные - в буфет - запить музыкальный торт.

И снова на улицу. Смешно. Грустно.
Метро, троллейбус, скорей домой.
Нет, мой удел - магнитофон и наушники,
А лучше - молчание звездной порой.

Нет, вы не подумайте, что мне нравятся
"Моя таблеточка" или "Вова-чума",
Я, наверное, до дыр заслушала Крейцерову Сонату,
А Похоронный Марш - моя колыбельная.

Просто, открою секрет, я всегда выхожу на улицу с надеждой,
Что один из чужих окажется близким, родным,
А возвращаюсь всегда, сознавая, что все как прежде...
Вот так и живется красивым и молодым.