Минисборник 5

«На ноте ДО завыл Санкт-Петербург —
А это означало ДО свидания!»
В. Высоцкий

«Если же Петербург не столица, то нет Петербурга.
Это только кажется, что он существует.»
А. Белый



Вот и Северная столица – Санкт-Петербург. Этот город подарил нам и «золотой», и «серебряный» век русской поэзии. И в 21 веке петербургские поэты поддерживают славу этого города «муз». А сколько трагических судеб пришлось на революции, войны, блокаду, репрессии. Не все имена погибших, сосланых, репрессированых поэтов известны до сих пор.
Я долго думал о ком говорить в этом заключительном минисборнике и тут, в дни, когда отмечали день рождения Владимира Высоцкого, из телевизионной передачи узнал, что идеологами ЦК КПСС готовился его арест в 70-годы. Арест не состоялся, так как бывший тогда председателем КГБ Ю. Андропов понимал, какой это вызовет резонанс в стране и, кроме того, с удовольствием слушал его песни. Своим ретивым товарищам он сказал, что Высоцкий с его образом жизни все равно долго не протянет, и те успокоились.
К чему этот разговор о Высоцком? А вот к чему:
Из воспоминаний художника Родиона Гудзенко о своем друге, питерском поэте Роальде Мандельштаме:
«В КГБ следователь мне сказал: "Мы даже его не вызываем, он сдохнет, это дерьмо! Мы даже его не вызываем по вашему делу, Родион Степанович, он и так сдохнет, его вызывать нечего! Он труп!" Его даже не вызывали». Вот такая аналогия.
Трагична судьба поэта, не дожившего и до 30, стихи которого не печатались как при жизни, так и долгие годы после смерти.
Краткая биография Роальда Мандельштама со слов сводной сестры поэта Елены Мандельштам-Томиной:
«Мандельшам Роальд Чарльзович родился в Ленинграде в 1932 году. Его отец, Горович Чарльз Яковлевич, инженер по профессии, был родом из богатой еврейской семьи. Бабка, не доверяя отечественной, российской, медицине, ездила рожать в Нью-Йорк, откуда и вывезла имя. Внука же назвали в честь Амундсена, по моде 30-х годов.
Мать - Мандельштам /по второму мужу — Томина/ Елена Иосифовна родилась 4 июня 1907 г. в Казани. Инженер-химик. Пережила блокаду. Умерла 16 января 1974 г.
Роальд Мандельштам во время блокады Ленинграда был с бабушкой Мандельштам Верой Ионовной в эвакуации, вернулся в Ленинград в 1947 г., где и окончил среднюю школу. Потом учился в Политехническом институте, однако закончить курс не смог, поскольку болел, начиная с детства /с 4-х лет бронхиальная астма, с 16-ти - костный и легочный туберкулез/. Учился еще на Восточном отделении университета, изучал китайский язык. Также не закончил.
Пенсии по болезни не получал, поскольку никогда не работал. Жил, Бог знает, как. Немного присылал отец, кое-что давала мать. Но мать сама в те годы, после трех инфарктов миокарда, была на пенсии в 27 рублей. Сестра работала лаборанткой, тоже около этого. Так и жили.
Последние годы обитал на ул. Садовой, д.107, кв.19.
Умер в феврале 1961 г. в больнице от кровоизлияния в кишечник, вызванного язвой. Похоронен на Красненьком кладбище».
Первые публикации Роальда Мандельштама появились спустя пятнадцать лет после его смерти - в "Аполлоне-77" Михаила Шемякина. Михаил Шемякин хранил рукописи Роальда, переданными ему друзьями – художниками, с которыми был дружен Роальд Мандельштам. Вспомним, что Высоцкий дружил с Шемякиным и посвятил ему не одно стихотворение. Вот и вторая связь судеб двух поэтов. К сожалению, существует и третья – алкоголь и наркотики.
И еще одна цитата:
«Мандельштам стоит у истоков петербургской поэзии 60-80-х годов, с него начинается так называемый "бронзовый век" русской поэзии. Поэт воплотил в себе все черты подпольной петербургской культуры за двадцать лет до ее расцвета: минимальный круг читателей, интерес к мировой истории, острое ощущение языка как исключительно гибкого и самодостаточного материала (обусловленное отчасти знакомством с мировой традицией, отчасти - уникальной языковой ситуацией в самом Петербурге) , искусство ради искусства (принцип этот, правда, имел здесь не уайльдовский философско-эстетический подтекст, а гораздо более банальный - о славе или писании ради заработка речь не шла, поэтому никакого постороннего смысла в творчестве быть не могло), наконец, воспевание Города, вернее, постоянная попытка угадать в стихах его тайную метафизическую сущность, наличие которой у петербургских поэтов никогда не вызывало сомнений».
 Кирилл Медведев

После этого пусть говорят только стихи.

АЛЫЙ ТРАМВАЙ

Сон оборвался. Не кончен.
Хохот и каменный лай.
В звездную изморозь ночи
Выброшен алый трамвай.

Пара пустых коридоров
Мчится, один за другим.
В каждом — двойник командора —
Холод гранитной ноги.

— Кто тут?
— Кондуктор могилы!
Молния взгляда черна.
Синее горло сдавила
Цепь золотого руна.

— Где я? (Кондуктор хохочет).
Что это? Ад или Рай?
— В звездную изморозь ночи
Выброшен алый трамвай!

Кто остановит вагоны?
Нас закружило кольцо.
Мертвый чугунной вороной
Ветер ударил в лицо.

Лопнул, как медная бочка,
Неба пылающий край.
В звездную изморозь ночи
Бросился алый трамвай!




НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ

Запах камней и металла,
Острый, как волчьи клыки,
— помнишь? —
В изгибе канала
Призрак забытой руки,
— видишь? —
Деревья на крыши
Позднее золото льют.
В Новой Голландии
— слышишь? —
Карлики листья куют.
И, листопад принимая
В чаши своих площадей,
Город лежит, как Даная,
В золотоносном дожде.



КОНЬ ВОРОНОЙ

Веют тучи крыльями орлана
Над взошедшей ночью трын-травой,
Стонет город матом Тамерлана
Над своей оливковой Невой.

Из хрустальных слез концертных залов,
Золотой сонатой дребезжа,
Вороная лошадь пробежала,
Веки луж оранжево смежа.

Искрозвонка лошадь вороная,
Всадник пьян настоем из часов,
Копья рук в туманы окуная
Под тяжелой мерою весов.

И, как я, хмельной твоей любовью,
Обезумев в звездной синеве,
Истекает розовою кровью
На гранитных подступах к Неве.





* * *

Так не крадутся воры —
Звонкий ступает конь —
Это расправил город
Каменную ладонь.

Двинул гранитной грудью
И отошел ко сну...
Талая ночь. Безлюдье.
В городе ждут весну.

— Хочешь, уйдем, знакомясь,
В тысячу разных мест,
Белые копья звонниц
Сломим о край небес.

Нам ли копить тревоги,
Жить и не жить, дрожа, —
Встанем среди дороги,
Сжав черенок ножа!..





КАЧАНИЯ ФОНАРЕЙ

Белый круг ночной эмали,
Проржавевший от бессониц
И простудного томленья
Перламутровой луны,
Плыл, качаясь, в желтом ветре,
И крылом летучей мыши
Затыкал глазницы дому.
Темнота весенних крыш!

За окном рябые лужи,
Запах лестницы и кошек
(Был серебряный булыжник
В золотистых фонарях).
А за стенкой кто-то пьяный,
В зимней шапке и галошах,
Тыкал в клавиши роялю
И смеялся.



ПЕСНЯ ЛЕГИОНЕРОВ

Тихо мурлычет
Луны самовар,
Ночь дымоходами стонет:
— Вар, а Вар?
— Вар, отдай легионы!

— Нас приласкают вороны,
Выпьют глаза из голов! —
Молча поют легионы
Тихие песни без слов.

Коршуны мчат опахала
И, соглашаясь прилечь,
Падают верные галлы,
Молкнет латиская речь.

Грузные, спят консуляры.
Здесь триумфатора нет!
— Вар! — неоткликнуться Вару —
Кончился список побед.

Тихо мурлычет луны самовар,
Ночь дымоходами стонет:
— Вар, возврати мне их!
— Вар, а Вар?
— Вар, отдай легионы!





ТРИУМФ

Тяжкой поступью входят трибуны
Легионов, закованых в медь.
На щиты, как осенние луны,
Издалека приходят глядеть.

Впереди — ветераны: легаты
консулаты заморских полков.
Еле зыблются темные латы
Над сверкающим вихрем подков.

И смятенно следят иностранцы,
Как среди равнодушных солдат,
Молча шел Сципион Африканский,
Окруженный друзьями, в сенат.




ЗОЛОТОЕ РУНО

Я — варвар, рожденный в тоскующем завтра
Под небом, похожим на дамский зонт,
Но помню былое: плывут аргонавты,
Под килем рыдает взволнованный Понт.

И мир, околдованный песней Орфея,
Прозрачен до самого дна
И дремлет, как сказочно-добрая фея,
Влюбленная в песнь колдуна.

И в час неизвестный на берег покатый
Любви приходили помочь
Прекрасная, злая, больная Геката
И чудная царская дочь.

Усталое море спокойно и сонно,
Храпит на седых валунах —
Так спи же: не будет второго Ясона,
Как нет золотого руна!




* * *

Когда-то в утренней земле
Была Эллада...
Не надо умерших будить,
Грустить не надо.

Проходит вечер, ночь пройдет —
Придут туманы,
Любая рана заживет,
Любая рана.

Зачем о будущем жалеть,
Бранить минувших?
Быть может, лучше просто петь,
Быть может, лучше?

О яркой ветренней заре
На белом свете,
Где цепи тихих фонарей
Качает ветер,

А в желтых листьях тополей
Живет отрада:
— Была Эллада на земле,
Была Эллада...



ПРОДАВЕЦ ЛИМОНОВ

— Лунные лимоны!
— Медные лимоны!
Падают со звоном —
покупайте их.

Рассыпайте всюду
Лунные лимоны —
Лунно и лимонно
в комнате от них.

— Яркие лимоны!
— Звонкие лимоны!
Если вам ночами
скучно и темно,

Покупайте луны —
Лунные лимоны,
Медные лимоны —
золотое дно.



* * *

Опять луна мне яд свой льет
На смятую постель
Опять в саду всю ночь поет
Вишневая метель
Тревожной теплой темнотой
Повеяло в глаза
А в звездном мраке надо мной
Сгущается гроза
Как звезды близко
В двух шагах
Рукой могу достать
Спустились. Все.
Горят в цветах
Но руку не поднять
А кто вложил вчера в сирень
Букет из черных роз
Цветы, цветы, пора уж день
Нет, нет, немного грез.
И ты пришла цветы смотреть
Но что же так темно?
Я понял — это значит смерть
Я это знал давно
Но я привык встречать врагов
Лишь стоя на ногах
Ко мне друзья спешат на зов
И верный меч в руках
Сверкнула яростная сталь
Звенящей полосой
Вдруг тихий голос мне сказал
К чему ненужный бой?
Я вижу девушка кладет
Мне руку на глаза
И поцелуй ее как лед,
И на щеке слеза
Мне надоела канитель
Я меч ломаю свой
Звени, вишневая метель,
Теплей меня укрой!



* * *

Когда я буду умирать
Отмучен и испет
К окошку станет прилетать
Серебряный корвет

Он бело-бережным крылом
Закроет яркий свет
Когда я буду умирать
Отмучен и испет.

Потом придет седая ****ь
Жизнь с гаденьким смешком
Прощаться. Эй, корвет стрелять!
Я с нею незнаком!

Могучим богом рухнет залп
И старый капитан
Меня поднимет на шторм-трап
Влетая в океан!


По этой ссылке можно гораздо полнее познакомиться с творчеством Роальда Мандельштама:
http://www.vcisch.narod.ru/Roald.zip