Грязный Мырдло и Озабоченная Зуза. Глава III

Ребята подошли к двери. Находчивый дедок, не зря славившийся своим энтузиазмом, придумал ловкую штуку! Вместо пресловутой, ненадёжной и до боли надоевшей металлической двери, он решил применить альтернативную дверь! Такого никто ещё не пробовал и в этом весь старческий дедовский кайф. Не терять с сотнями лет оригинальности—одна из основных целей его жизни. Он припаял к отверстию, подразумевавшему под собой вход, дверцу от холодильника. Пухленькую такую и зелёненькую. Редких, не случайных гостей радовали аппликации времён социаллистического строя—задорные и никогда не унывающие заяц с волком страшно напоминали самих стариков. А случайных у них не было, и без того редко когда забредавших сюда случайных путников отпугивал сей незамысловатый арнамент...Ну вот. Это что насчёт двери. А Мырдло тем временем отстукивал по холодильнику похоронный марш.
--Ааааааааааааааа!!!!!!!!!!!!Старая, внуки приехали!Аааааааааааааа!!!!!!!!
--А что ты так разорался-то? Осторожней, с люстры слетишь!
--Я прррросто очччень рад—с этими словами дед отрубился и бухнулся вниз головой. Бабуся вскрикнула и как-то воровато оглянулась. Но дед, к счастью, уцелел, зацепившись трусами-плавками за люстру. «Старый сыч, я из-за него обделалась. Истеричка»--с этими словами бабка бойко потопала к двери, на встречу счастью в лице двух хоть и странных, но всё-таки таких родных внуков.
--Ох, баааттюшки! Вы ли это? Зу, ты всё такая же милая!
--Бабка, запомни, куколка, я—ЗАААА, а не Зу. И не путай.
--Да пошла ты. Мырдло!!!!! Ты за год не очень подурнел, совсем чуть-чуть! Занятия идут тебе на пользу.
--Да, я тоже замечаю успехи.
--Говорила же я, давно пора было бросить эту твою школу и заняться курсами по ведению сельского и домашнего хозяйства! Ну, проходите, милки, скоренько!
--Блин, бабка, это что за туша тут на полу валяется, Потап что-ли? Давно пора была ему откинуть лапы!
--Да нет, родненькая, Потапик цветёт и пахнет и умирать не собирается, по крайней мере в бижайшие 20-30 лет!
--Да, но вас всё равно ему не пережить. Хоть он и гадкий, мезкий, сварливый нахлебник, вы всё равно жить будете дольше.
--Ой-ли??? Ух ты моя задорненькая! А на полу дед ваш, старый пентюх, растянулся тут, нашёл место, болван. Одни беды от него, вот в штаны наделала, блин.
На этом разговор Зузы с бабкой закончился. Мырдло подошёл к деду и попытался привести его в чувства. Но попихивания носком ботика в бок ни к чему не привели. Тогда Мырдло со злостью сплюнул, негодуя на то, что прийдётся трогать его руками и поддал ему аплеухи. На этом дед резко поднял свой торс и всё ещё продолжая сидеть на полу в луже мочи, заголосил пронзительно и по-старчески дребезжаще:
От этого звука по жилищу прошёл резонанс. Потом, когда он на секунду замолк, что бы перевести дух, где-то в другом конце ракеты раздался ответный клич. Это был Потап. Затем последовал жуткий топот, от которого шкафы с посудой угрожающе затряслись, и в следующее мгновение в гостинную ворвался ОН. Это был огромный медвежище-переросток, размером с доброго слона, со свисающими комками грязной и местами прилипшей шерсти. В голове у него зияла здоровенная, сквозная дырища, пробитая когда-то дедовским пулемётом, в которую был вставлен деревянный кол. Концы его, торчавшие  чуть повыше ушей, были заточены и расписаны древне-греческим узором. На наконечниках были проделаны дырочки, в которые заботливые маразматики вставили массивные серёжки, пердставлявшие собой гроздья винограда. Вот такой вот симпатичненький Ужас. Затем дед вскочил на ноги, расставил ноги на ширине плеч, слегка согнул их в коленях и расставив руки рявкнул:
--АААААААААААААААААААААААААААААААА
 В ответ на что медведь проделал в точности те же движения и крикнул:
--АААААААААААААААААААААААААААААА
Потом дед заговорчески подмигнул и только после того, как убедился, что его взгляд был перехвачен, по-молодецки тряхнул головой и прыгнул. Медведь соответственно повторил безрассудный стариковский поступок и залихватски подпрыгнул в такт с дедом. После того, как два тела—одно высохшее и щуплое и другое, громадное и в меру сочное—опустились на землю, повисла кратковременная пауза. Дед и Потап оставались в прежних позах и смотрели друг на друга странным, диким и горящим взглядом. Затем последовал лёгкий треск где-то далеко и странный, нараставший свист. Не успел никто и опомниться, как огромная, украденная когда-то из концертного зала люстра, та самая, на которой недавно висел дед, с катострофическим грохотом обрушилась на Потапа. Люстра, висевшая здесь добрую сотню лет, слетела с 20-ти метровой высоты и не разбилась. А Потап продолжал стоять как стоял, только к серёжкам была добавлена причудливая деталь, по камушку хрусталя, каждый весом с десяток килограмм. В комнате было по-прежнему тихо. Тишину нарушило громыхание удалявшихся Потапиных лапищ.