Эпилог из ненаписанного*

Все начиналось как всегда.
Ему вложили мимоходом
Слепой и невозможный дар
Вплетать слова в слова. И вот он
Уже трепещет; по листу 
Уже сквозит забег челночный
Руки, и белизна не в мочь ей;
Мир замыкается на стул…

…как проросло, так проросло.
Наивно-трогательной блажью
Он открывает счет бумажный
И недостаток нужных слов:
«Не поднимая головы,
Из ста шагов узнаю Ваши.
Мой путь мне был и чужд, и страшен,
Пока не появились Вы.
Как я до Вас взахлеб болел!
Какой молитвой правил душу!
Среди раскиданных подушек,
Опровергаемый с колен…»

…он дарит, все еще гордясь,
что ощущает слововязь,
единственной, в кого влюблен,
и понимает, слово – тлен,
когда в глазах читает нет,
и гаснет тайный ход планет,
закручивая горло в жгут,
а губы, увлекаясь, лгут:
-Спасибо. Мило…

Было. Было.

…он пьет из тех мгновений сок,
Событий вяжущую массу.
Светает. Ловится зрачок
На блеклую икринку Марса.
Спросить его, почем коварство,
Несовпадение почем?
Нет, не спросить.
Он пишет. Так,
Проверить руку на искусство,
Наслаивая на костяк
Истории словесный мускул:
«Косые струи. Иглы. Жала.
Поля тугим дождем обжало,
И морем разливалась грязь.
Три страстотерпца в злой упряжке,
Друг друга дергая за ляжки,
Срываясь в мелкие овражки,
Вопили, что и отродясь
Такого ливня не видали,
В глазах – вода, а нервы – сдали,
И, слепо выбирая путь,
Тому, кто небо так заштопал,
В такую даль желали топать,
Что и со времени Потопа
Не слышали такую жуть.
(Здесь отвлечемся ненадолго –
В повествованьи нету толка,
Когда герою не дано
Фамилии. А их здесь трое,
С определившимся настроем,
И так как мы их жизни строим,
Поименуем заодно)…»

И рукопись летит в окно…

Какая все же пустота
Распространилась понемногу,
Отрезав все дороги к Богу
Ордой монголов и татар.
Любовь – пропущенный удар.

…Он нижет небо на слова,
В конце срываясь на рычанье.
Бьет дождь в навес, шипит листва,
И, скрывшись за его плечами,
Смеется…


*- все задумки и наброски я постарался вывести здесь. Свелось или не свелось – дело уже второе. На этом все.