Вука-вука

У меня были проблемы с потенцией. И как только мы с Юлей добирались до кровати, что бывало не так уж часто, как он, в смысле, мой конец, садился на мель и никаким домкратом не хотел возвращаться в открытое море. В первый раз это было неожиданно, но как-то переносимо, во второй – уже отчаяннее, в третий – как патология, а потом я и вовсе поник духом.
Мы с ней болтали о чем-нибудь, потом, если в комнате никого не было, начинали общаться ближе. Я всегда первый переходил к боевым действиям. Мои фланги теснили два юлькиных оборонительных вала на груди, авангард жадно впивался в губы, арьергард, то есть ноги, путались с ее ногами. Пока она обнимала меня, артиллерия по центру строилась в боевую позицию. И вот мы валяемся на диване, я запустил ей руку в джинсы, а то и в трусики, она вся млеет и крепко сжимает бедра, я тоже кайфую и вдруг с ужасом понимаю, что моя артиллерия стремительно разбегается в разные стороны. Да какого же черта? Почему опять?
Я остаюсь один на один. Солдат без оружия и генерал без армии. Я один на один с юлькиным разочаровывающимся лицом, один на один с мыслями-гвоздями в мою гробовую доску, один на один со стуком сердца, один на один с остывающим потом и выравнивающимся дыханием, один на один с первородным грехом, с целомудренностью, один на один с девической девственностью и мужской мужественностью, с пророческим "Не прелюбодействуй" и предательским "ну вот, опять".
Один. Воображение длинных, обнаженных, чуть смуглых, с капельками пота широко раскинутых ног одной моей знакомой, прекрасной, как ее имя -  Анжелика. Два. Напряжение всех соответствующих мышц в области таза. Три. Заметные, незаметные и просто неистовые (когда под предлогом попить воды ухожу в ванную) попытки поднять его рукой. Результат. "Ну блин, - идиотская улыбка, - он же не всегда такой… скучный. Черт. "Перебирание в уме всех великих с похожими проблемами. Да, а вот у… тоже было там не всегда…
Постепенное и убийственно убивающее надевание одежды обратно.
О черт, думал я. Господи, за что? Какого долбаного рожна тут творится?  Я что, псих какой-нибудь? Когда она ушла, я сидел один в квартире, обхватив руками голову и не знал, что делать дальше. Довлатов был прав, наверно, говоря, что мещане – это люди, уверенные, что им должно быть хорошо. А может не всегда и не всем бывает хорошо. И я всю жизнь доказывал себе, что попадаю именно в эту категорию.
Я выпил портвейна, потом еще. Постепенно все как-то сглаживалось, но лишь до нашей следующей схватки. ****ь, ну теперь точно хана нашим отношениям, думал я. Однако мы как-то держались.

В последнее время я с ужасом стал замечать, что горько смеюсь над шутками про импотентов и анекдотами про вечно не стоящих мужей. О, Боже, мне всего восемнадцать, что дальше?
Наконец, это меня задолбало. Похоже было, что я слишком нервничал, думал обо всем этом, как это должно быть и как я должен это воспринимать по опыту из всяких книжек и фильмов. Ну там, знаете, где вечностойкие и не-вечно-эрегированные мужики делают суровые лица и с устало-мудрым видом смотрят на очередную красотку. Я был непохож на них. Я всегда орал сам себе: "Да чтоб ты сдох, шизанутый придурок", "Черт бы меня взял" и все такое, а потом садился и сидел с потухшей рожей, так что окружающие наверно, думали, что я сам протух.
Ну, я иногда был конкретно выпотрошенным, когда начинал вспоминать всю эту хрень и думал, что смерть должна быть где-то близко, раз я почти готов склеить ласты прямо сейчас. Ох, и погано же мне бывало.
Мой друг посоветовал взять одной дряни под названием "Вука-вука" для поднятия тонуса, когда я рассказал ему об этом. Еще он посоветовал не волноваться. Ладно.
Вырисовывалась удачная комбинация. Еще один мой друг, Димас, свалил к себе домой в другой город на каникулы на пару недель и мы с Юрой навязались охранять его хату, пока его не будет. Тот член, с которым Димас снимал квартиру, его звали Борис (он так себя и называл "Я – Борис", представляете?) тоже срулил.
К тому времени Юра уже успел затащить свою герлу домой к Димасу со всеми вытекающими, выстреливающими и смывающимися в унитаз последствиями, а я свою Юльку, еще нет. И я решил взять этой "Хубы-Бубы" и наконец-то сделать все как надо.

В тот самый день с утра светило солнышко. День обещал быть отличным. Было всего –8 на градуснике, а стоял конец января, и температура все повышалась.
У меня впервые за долгое время было неплохое настроение, некоторая доля уверенности в себе и даже желудок заткнулся и, похоже, уснул. Я был у себя дома и стал собираться. Помылся и побрился, набрал еды, засунул ее в пакет, чтобы отнести к Димасу и позвонил Юле.
- Привет, тыры-пыры, е-мое, слово за слово, хата свободна, ну я же тебе говорил, помнишь? Так что приезжай, киска, ладно?
- Да? А зачем? Че мы там будем делать?
Черт, к чему она клонит? Типа, опять ты облажаешься.
- Э-ээ, ну чаю попьем, или кофе, кино посмотрим, - я не хотел сворачивать в сторону секса, так как уже показал себя в этом деле не с лучшей стороны.
Она заладила:
- А зачем?
- Ну как зачем, посидим, полежим…
- Ну, зачем?
- Блин, ну классно же будет, никого нет, залезем в ванну. Я тебя намылю, ты меня намылишь, представь, а потом все смоем…
Она вроде заинтересовалась.
- А ты в больницу ходил?
Как я не любил эти разговоры.
- Да нет, я тут решил таблетки одни купить, говорят помогают.
- Ну ладно, и во сколько?
Мы договорились и я отправился за зельем.
Не помню, когда, но я видел на Молодежной одну аптеку, а в ней отдел типа "Интим". Туда я и направился.

Надежда на успех придавала мне сил. Мне казалось, что ничто на этот раз не должно помешать моему триумфу. Нужно просто зайти в аптеку, а потом с небрежным видом в отдел "Интим", взять все что надо, приехать домой и сделать все что надо. Все, черт возьми, в полном порядке.
Когда я приехал, оказалось, что на месте аптеки располагается магазин одежды с загадочной надписью "Levi's". Постояв немного, я зачем-то зашел внутрь, поглазел на шмотки и свалил. Можно было попробовать найти эту штуку в обычной аптеке. И вот я заходил во все аптеки на пути к диминой квартире и интересовался "возбудителями" или "средствами, повышающими потенцию". Я не знаю, каким образом "Виагра" стала такой популярной, и кто ее покупал: она стоила больше штуки рублей. Рядом с ней пылились также недешевые различные там корни китайских женьшеней, почки индийских йог, отвары, обещающие чуть ли не левитацию и прочие чудо-средства. Как оказалось, секс – дорогое удовольствие. Боже, чтобы почувствовать себя мужчиной, нужно было выложить такие бабки.
В одном месте я все же нашел этот "Уоки-Токи", или как там его. ОК. В пачке было два стандарта по десять таблеток. Инструкция гласила, что нужно выжрать три-четыре штуки , причем вместе с пищей. Пищи у меня не было, а времени в обрез, так что я заглотил три таблетки и запил своей слюной.

В лицо дул холодный западный ветер. Мне надо было позвонить Юльке и сказать, чтобы она приезжала. Я искал глазами таксофон. Вскоре заметил один, прилипший к стене от ветра. Как назло, перед ним стоял какой-то дедок. Я ждал, пока он уйдет. Зашел в книжный магазинчик. Ни хрена интересного. Выполз обратно. Дедок, похоже, прилип языком к холодной трубке. Наконец, он ушуршал восвояси.
Трубка была теплая. Ну, давай, одевайся и приезжай. Я тебя встречу.
Я пошел на квартиру. Поднялся на третий этаж. Всунув первый ключ в верхний замок, я покрутил его и понял, что он открыт. Словно толстая черепаха, которой дали мощного пинка и такая же отвратительная, в моей голове пронеслась мысль: я запирал замок ключом, значит кто-то внутри. То есть, кто-то уже вернулся. Димас уехал только позавчера. Следовательно, кто-то – это Борис. Прощай, холодное пиво лежа в горячей ванне.
Нижний замок был закрыт изнутри, ключ не входил. Ну, точно, твою мать. Этот хер притащился на две недели раньше. Прощай, горячий секс лунной зимней ночью.
Я позвонил. Он открыл дверь и даже не удивился, увидев меня. Я обычно приходил к Димку, и он, наверно, забыл, что Димок уехал. Просто ушел обратно в зал. Я зашел в полутемный коридор.
- А ты че, уже приехал? – я пытался скрыть свое разочарование и злость на него.
- Ну.
- И че теперь, до самого февраля тут будешь?
- Угу.
Сукин сын.
- Ладно, мне тут позвонить должны.
- Проходи.
Я разделся и прошел в комнату. Он сидел за компьютером и резался в какую-то игруху. Я начал собирать вещи – простынь, зубная паста, книга Буковски, еще какие-то мелочи. Черт, всего лишь еще одна неудача. Сколько их было. В следующий раз получится.
Я позвонил Юльке сам и заставил себя сказать, что все отменяется. Так, мол и так. Она поняла. К ней как раз нагрянули в гости какие-то очередные бесчисленные родственники, и она была не сильно расстроена.
Я взял жратву, которую принес с собой, пакет с вещами и ушел. Автобус не приехал, и я поплелся  домой пешком.
Снова ожидание стало моей основной формой существования. Ожидание чего-нибудь, что когда-нибудь осуществится по-настоящему.