Рояль

РОЯЛЬ


От нас уезжает рояль.
Склонились чёрные лица.
Мы смотрим вслед. Жаль.
Жаль. Но мы должны проститься.
И иго его легко,
И бремя его прекрасно,
Но всё уже далеко,
И в общих чертах не ясно.
Скольких он сердцем согрел?
Кем он был не доволен?
Но мы плакать не умеем,
И не чувствуем боли.
Пусть едкий колючий туман
Его очертанья проглотит.
Нам будет не хватать его,
Но там, куда он ушел,
Он будет свободен.
И день его будет тих,
И стих его будет ясен,
Прощай, рояль, прости.
Мы отрекаемся, убираем снасти.
Вытираем с пальцев тосол,
Размешиваем в бидоне дрожжи,
И кто ты был, и куда ушёл,
Вспомнить уже не сможем.
Как пожалеть твои клавиши,
Их строгий с чёрным пробор?
Если сможешь –  хотя бы пиши,
Сюда, нам за забор…

И солнце десять раз встанет,
Зайдёт ещё десять тысяч,
А рояля нет уже с нами –
Его некому слышать.
Его некуда ставить
В этом нашем квадрате идей.
Мы не были, видимо, православными,
Но мы тоже хотели, чтоб в нас посеяли.
А как проводили рояль.
То и последний аккорд стих.
Тут мы поняли, что мы сыграли,
И, как жестоко он подшутил.
Тут с корнем из нас и выдралось.
Но корень вошёл не глубже эпителия,
И вся наша черствость выявилась.
И вся примитивная бухгалтерия.
– До встречи, – говорим мы,
косясь в сторону туалета.
– До свидания, –  трём сухие глаза,
А, ведь, боимся возмездия, знаем это.
И можно бы – назад.

Какой-то ящик на колёсиках громоздкий,
Какое-то нагромождение струн и пружинок,
Мы всё молчим, но в обнажившемся скотстве
Видим, что все одинаково хороши.

Ну, это зимои ничего, ну, там, когда туман бывает,
А летом, когда распарит мозги –
Как мы? Да, как обычно, поругаемся.
А после начнем дохнуть от тоски.


 Квадрат этот наш, большой,
И все стороны, как будто хорошие – одинаковые:
Юг, Север…, там, сколько их? Четыре вроде?
Только как ни смотри, кривя душой,
пуская слюни, губы раскатывая,
Всё взгляд не выходит за…
всё тащится обратно
с какой-то гадостью вместе,
И мы называем это жизнью
и они соглашаются, называют –  песней.

А он вот укатил…
           И колёса его круглые, мелкие,
           И мотора в нём никогда не было,
           А мы всё бегом по квадрату, как белки,
           А он – прямиком в небо…

           Под чёрной его оболочкой 
           (как панцирь жука навозного),
           Что-то определенно было такое –
           Чего в нас не будет, теперь уже точно.

Это одно, пожалуй, запомню,
Об этом напишу, если,
хоть в чём-нибудь жив останусь:
“Был рояль, а мы оказались не достойны,
И, вот, он ушёл, и вот, лето настало.
Или, вот, - зима, или, вот, - …сколько их там?
Четыре? Кажется, все заполнены стороны?
А он ускользнул, вырвался на волю,
А мы проглядели, когда открывались засовы…”


Ну, утешьтесь, ему без нас там гораздо лучше.
Хотя и нам с ним было бы не уютно,
Но пока есть, кому плюнуть в душу –
Есть душа, и вечность есть, и от этого легче,
                как будто.

Вот мы с вами и убедились
На примере простого уехавшего рояля,
Что в жизни много гитик всевозможных:
“И то, что ложно – от части истинно,
  И то, что истинно – тоже ложно”.
А, как знать, остался бы он с нами
Простой громоздкой чёрной деревяшкой,
                нелепым ящиком?
Ну, повыдергали бы струны,
ну, клавиши порастаскали –
Вот и вся польза!
НО, РОЯЛЬ, УЕХАВШИЙ ОТ НАС НЕВРЕДИМЫМ
ЭТО УЖЕ ФИЛОСОФИЯ!

Да, что это я, впрочем: “Уехал, уехал”.
Вон, кажется, виден во сне ещё краешек.
– Что же это ты, слабак? Уезжаешь?
А нас так и не научил плакать…