Баллада о матросе - почтальоне случай из жизни

Тот случай, о котором речь я поведу,
Произошел в сорок втором году
Там, где вдали от городов огромных
Располагался гарнизончик флотский скромный,
Где побережье моря дальнего Охотского
Арт.батарея защищала флотская.
Тот удаленный малый гарнизон
Вниманьем Родины был сильно обделен
И лишь по радио с «Большой Землею» связь
С тем гарнизоном целый год велась.
А, чтобы жить там морякам военным,
Имущество, продукты неизменно
Туда по морю завозились каждый год,
Иначе вымер бы живущий там народ.
Ни поездов, ни малых самолетов,
Не говоря уже о вертолетах,
В местах тех не имели моряки
И, несомненно удавились бы с тоски,
Коль жизнь бы им не согревала, - это точно,
Невдалеке располагавшаяся почта,
Которую найти было не сложно
В приморском маленьком поселке придорожном,
Стоявшем на пригорочке приметном
От батареи лишь в десятке километров.
К той почте подходил таежный тракт,
А, рядом с нею за забором был ГУЛАГ,
В котором содержались зэки - женщины…
Их было сотен пять, а может быть чуть меньше.

И тех из них, которым доверяли
Порою «за забор» на час -другой пускали,
Чтобы они могли купить в поселке,
К примеру, скажем, нитки иль иголки.
А батарейцев - почта привлекала,
Которая газеты, письма получала.
И чтобы  доставлять их в гарнизон,
Из батареи назначался почтальон.
В то время был таким матрос Василий,
Который отличаясь ростом, силой,
Надежно, невзирая на погоду,
Матросам почту доставлял в любое время года,
В жару и холод, в ветер иль без ветра
Пройдя за день нелегких 20 километров.
И хоть порой Василий сильно уставал,
Ни разу «почтдоставку» не сорвал!
Так службу честно нес он третий год.
Но наступил однажды необычный тот поход,
Когда Василия подстерегла беда
И распростился с почтой той он навсегда.

Тот день для Васи начался обычно.
Пройдя маршрут дорогою привычной,
Благополучно километры отшагал,
На почте письма и газеты все забрал,
В мешок заплечный бережно сложил
И в путь обратный в гарнизон свой поспешил.
Пройдя пути того почти что половину
Он ощутил, как град ударил в спину,
А дождь сильнейший тому граду помогал
Да так, что быстро Вася мокрым стал.
Он знал, что есть избушка на пути
И вот решил теперь туда зайти,
Чтоб отдышавшись там и подсушившись чуть
Затем продолжить к батарее своей путь.
 
Сейчас прервать свое я должен изложение,
Чтоб сделать краткое одно лишь пояснение
И рассказать, что это за избушка
Стояла у дороги на опушке.
Те, кто бывал иль жил в тайге,конечно знают:
-Избушки те себе охотники срубают,
Чтоб в тот момент, коль нужно отдохнуть
В избушку эту можно б было завернуть.

В избушках этих спички есть и печка,
Чтоб, если нужно, то теплом тех обеспечить,
Кто в непогоду ищет место где б приткнуться,
Чтобы в пургу не заблудиться, не «загнуться».
Там соль и сухари в мешочках есть,
Дровишки, хворост и непортящаяся снедь,
А тот охотник, что избушку посещает,
Затем уж сам продукты возмещает,
Что бы потом, в любую непогоду
Избушка, как приют, была другим пригодна.
А чтоб бродящие в тайге лесные звери
Продукты не по назначению не съели,
То на дверях в избушку вешался замок.
Его любой охотник открыть мог
Ключом, который рядом был воткнут
В расщелину бревна, что находилось тут.

Теперь продолжу дальше свой рассказ.
Когда Василь зашел в избушку в этот раз,
Увидел в ней трех женщин, тех которых
Гулаг на волю собирался скоро
А, нынче, за примерность в поведении
Их «за забор» пустили в увольнение.

В ГУЛАГе отбывая срок они
По 8 - 10 лет тяжелых провели
И главная из тяжестных причин
То, что все годы у них не было мужчин.
Молились ночью чтобы Бог в том пособил:
-Мужчину хоть разок на нары к ним пустил…
 
А тут - Василий! Вот прекрасный случай!
Чтобы рассказом долгим тех не мучить,
Кто держит этот текст сейчас в руках,
Я кратко опишу, что дальше было, как.
Одно мгновенье и Василий - почтальон
Вниманьем женщин оказался окружен
Его шинель, что очень мокрой оказалась,
Через минуту на полу валялась.
Сушить ее те женщины не стали,
В объятьях крепких Васеньку зажали.
Их руки заспешили к тому месту,
Что женщинам казалось интересным.
Они при этом ничего не говорили
И испытаньем долгим Васю не томили
А та из них, что старшею была
Легла на пол и Васю привлекла,
Стараясь сделать то как можно побыстрей
И очень скоро Вася был уже на ней…
Когда закончив акт, Василий стал вставать
Его другие зэкши тут пустились осаждать
И он опять все сделал так, как надо:
- Вторая женщина была от счастья рада!
А третья женщина напрасно уж просила:
Обмяк Василий. Где мужская сила?
Он бы и сам тому не возражал
До этого он женщин не познал!
Ах, если б отдохнуть ему немного…
Но заспешили женщины в дорогу.
Та из троих, которой Вася не «помог»
Со злостью сорвала с гвоздя замок
И с помощью двоих своих подруг
Матроса на пол повалила вдруг.
Все гениталии Василия схватила
И их замком висячим защемила,
Ключом закрыла накрепко замок,
А ключ забросила куда-то за порог!
Все трое убежали в свой ГУЛАГ.
Василию (с замком) их не догнать никак.
С трудом идя обратно к батарее
Василий чувствовал, как все внизу немеет.
Ему дорога адом показалась
И сил физических в нем вовсе не осталось.
Мучительно в паху все ныло и болело,
Его «достоинство» распухло, посинело
А снять с распухших мест висящий там замок
Никто уж из товарищей не смог,
Как ни старались, до тех пор, пока
Не распилили дужку у проклятого замка.
Когда ж ножовкой дужку распилили
То в обморок упал несчастный наш Василий
И, если б фельдшер батарейный не помог,
То, на тот свет уйти из жизни мог.
Затем отправили Василия в больницу
Где много месяцев пришлось ему лечиться.
Лекарства медленно больному помогали
И вскоре Всю в морской госпиталь забрали.
И там консилиум врачебный состоялся:
-Василий к службе непригоден оказался
А, чуть окреп он и на ноги встал едва ли
Его тотчас совсем комиссовали.
И дальше, разгоняя грусть-тоску
Домой отправился куда-то под Москву.
Вот так печально завершил на Флоте службу
Матрос, который мог быть Флоту нужным.
Он проклял на всю жизнь тот «слабый пол»,
Что его юного в калеки произвел.


Хотел  бы здесь я подвести итог:
-Тех женщин наказать! -Но к ним не буду строг.
Их лагерная жизнь такими воспитала
В них злоба лишь была,- любви не доставало!
Так может быть всех трех Всевышний сам простит.
А я уж все сказал. На том закончу стих.

_________________________________________________
Изложенный в настоящей «Балладе» факт действительно имел место на одной из береговых батарей Тихоокеанского флота, располагавшейся в годы войны в Магаданской области на побережье Охотского моря. Имя матроса и подробности произошедшего - на совести автора.