Асимптотика

Он постоянно был рядом с ней – куда бы она ни пошла, что бы ни делала, он все время норовился ей помочь, сопровождать ее, уберечь от чего бы то ни было. Он никогда не пускал ее одну в лес, а гордо шествовал рядом, поигрывая сияющей белой шерстью. Он забегал вперед и сосредоточенно принюхивался, и тогда его роскошный пушистый хвост замирал, а глаза сходились в узкие щелочки. Он никогда не позволял себе терять ее из виду. Когда она, укрывшись пледом, читала чьи-то рукописи или просто дремала, он лежал рядом, свернувшись клубочком или спокойно растянувшись во весь свой немалый рост, смотрел на нее, проваливался в неглубокий сон, не сводя с нее серо-синих глаз.
Она звала его – Волк, а чаще – Малыш, что не соответствовало ни его возрасту, ни, уж тем более, размерам. А Волк называл ее… Да как он мог ее назвать, если она была для него всем?

Ее имя ничего вам не скажет, да к тому же она была выдумщица – собственными стараниями создала себе несколько разных, звучных, но ни о чем не говорящих имен. Хозяйка, чей дом всегда был чист и заполнен морем ненужных безделушек, часть из которых – подарки, часть – созданные ею самой вещички. И за каждой – своя история, целый рассказ о давно потерявшемся человеке… Дом Хозяйки вообще полон воспоминаний, этот дом помнит многие голоса и прикосновения, да и сама хранительница отличается неслабой памятью на слова и события, только не так уж часто она желает их воскрешать.

Волку дом был абсолютно безразличен, лишь изредка на него нападало любопытство и он медленно двигался по комнатам, осматривая их содержимое. Но если в этот момент рядом проходила Хозяйка, он тут же бросал это бесполезное дело и следовал за ней. Услышав за собой его шаги Хозяйка на секунду оборачивалась, приподнимала брови, как бы в недоумении, и, улыбаясь, шла дальше. Волк подмигивал ей и на ходу игриво вертел головой.

Только когда приходил гость – а чаще всего гость
приходил один (то есть в одиночестве, а не один и тот же), Волк демонстративно удалялся. Он чувствовал, как при нем разговор притуплялся, видел, как Хозяйка смущенно опускает глаза в поиске нужных слов. К тому же, он не всегда, а точнее сказать – всегда не удерживался от едких замечаний по ходу беседы. После нескольких таких шуток у Хозяйки становилось подозрительно спокойным лицо, а Волк слишком хорошо знал, чем это грозит.

Ночью он переходил с места на место. Он хотел бы спать рядом с Хозяйкой и перед сном всегда устраивался у нее на одеяле. Она часто засыпала, обняв Волка за шею и уткнувшись ему в шерсть носом. В такие минуты он лежал, прикрыв глаза и вдыхая ее запах. Сонная она пахла совсем по-другому. Но в комнате обычно было тепло и даже слишком тепло для Волка, и он осторожно выбирался из-под ее руки и находил себе прохладное место на полу. Проснувшись, он перебирался на другой кусочек комнаты, где опять проваливался в сон, бормоча себе что-то под нос.

Порой он уходил в лес на несколько дней. Он никогда не рассказывал Хозяйке, куда он уходил и зачем. А она не выспрашивала у него сведений, которых не хотелось бы сообщать. Она уважала чужие тайны и имела массу своих. Главное – Волк всегда возвращался, и сколько бы Хозяйка на него ни ворчала, сколько бы ни пыталась вырваться из-под его навязчивой опеки, она каждый раз очень боялась, что он не вернется.

По вечерам, если не приходил гость и если Хозяйке не надо было сидеть над какими-нибудь бумагами, они болтали или игрались, катаясь по полу в попытке друг друга обездвижить. Или смотрели на затухающее небо. Или она рассказывала Волку какие-нибудь истории, больше похожие по стилю на сказки, но он знал, что таким образом Хозяйка посвящала его в свою жизнь. Волк чаще всего безошибочно определял в действующих лицах реальных людей, а когда не мог угадать, заставлял ее рассказывать про скрытого персонажа что-то еще. Будучи в мрачном настроении, Волк по ходу истории сообщал реальные имена, чем напрочь убивал сказочность и романтичность. А иногда – сам пускался в воспоминания.

Порой она рассказывала то, что еще только будет. Угадать с кем – было не сложно, хотя в таких случаях она обращалась ко всем персонажам на «ты», без каких-либо имен. И говорила от первого лица. Волк знал это ее состояние, внимательно смотрел ей в глаза, запоминая, и не перебивал. Ни разу. После таких вечеров она долго не могла заснуть. Беспокойно ворочалась, а поутру записывала в блокнот пришедшие ночью стихи. Она редко читала их вслух – только давала Волку блокнот.

Говорят, она была молода, но с немолодой душой. Другие уверены в совершенно противоположном. О возрасте Волка никто не задумывался. Говорят, когда она умерла шел дождь, как она и предсказывала – посередине зимы, и Волк похоронил ее в лесу, и в первый раз раскланялся с ее гостями. Говорят, он еще долго ходил по лесу, оставаясь его хозяином. Говорят, он никогда больше не приближался к ее могиле, не видя в этом смысла. Он помнил запах Хозяйки и звук ее голоса, помнил ее шаги и смех.

Но в ее существование, по большому счету, никто не верит, а уж в Волка не верят и подавно. Они не сделали ничего такого важного, за что заносят в легенды, разве что огромный говорящий волк не дает людям покоя, да и то – эка невидаль. А все же их помнят.

Когда они возвращались из леса с прогулки – смеющаяся Хозяйка и веселый и довольный собой Волк, они были счастливы. Людское и волчье одиночество, запутавшаяся в прошлом девушка и живущий настоящим Волк, они любили слушать музыку и допоздна засиживаться за разговором. Уютно светила лампа, заваривался чай – для Хозяйки, конечно, Волк лениво растягивался на ковре. «Расскажи»,-говорил он, и Хозяйка, дождавшись внимательного взгляда сине-серых глаз, начинала рассказывать, торжественно и хитро улыбаясь: «Он постоянно был с ней рядом – куда бы она ни пошла…»